Президент ЕБРР о коррупционном скандале в Украине, программе "УЗ-3000" и "Вовиной тысяче"

Аббревиатура ЕБРР мало о чем говорит рядовым украинцам. В лучшем случае они знают, что это одна из дюжины международных финансовых организаций, которые дают стране деньги во время войны. Они правы, однако в работе Европейского банка реконструкции и развития есть несколько отличий от остальных доноров.

Главная из них – ЕБРР не предоставляет средства на покрытие бюджетных потребностей, а кредитует бизнес и государственные предприятия. В частности – в сфере энергетики.

В середине ноября, в разгар коррупционного скандала вокруг закупок "Энергоатома", в Киев приехала президент ЕБРР Одиль Рено-Бассо. Ее шестой визит в Украину за время большой войны был перенасыщен встречами с чиновниками, на которых последние уверяли в своих намерениях искоренить коррупцию в энергетическом секторе и не вмешиваться в менеджмент государственных компаний.

Усилия чиновников вполне оправданы: от решений ЕБРР в значительной степени зависит, будет ли тепло в домах украинцев зимой. Банк планирует профинансировать закупку половины дополнительной потребности Украины в импортном газе.

В интервью ЭП Одиль Рено-Бассо рассказала, повлиял ли коррупционный скандал на желание ЕБРР работать с Украиной, планирует ли банк возвращаться к сотрудничеству с Россией и Беларусью и как оценивает инициативы власти по раздаче денег во время войны.

Ниже приведена сокращенная и переведенная версия разговора. Оригинал можно прочитать на страницах англоязычной версии "Украинской правды".

О коррупционном скандале и планах на финансирование в 2026 году

— Какова цель вашего нынешнего визита в Украину и сколько раз вы посетили Киев с начала большой войны?

— Думаю, это мой шестой визит с момента полномасштабного вторжения. Я регулярно приезжаю, почти дважды в год.

Украина – важная страна нашей деятельности. Это одна из крупнейших стран, в которые мы инвестируем. Конечно, контекст, в котором мы инвестируем, достаточно сложный. Поэтому для нас всегда важно и полезно встречаться с властью, нашими клиентами и обществом, чтобы обсудить наши приоритеты и проекты, как мы можем поддерживать Украину и корректировать для этого наши инструменты.

— Перед интервью я просматривал ваши социальные сети, в частности X, и был приятно удивлен, увидев, что большинство ваших последних постов либо об Украине, либо из Украины. Какое место Украина сейчас занимает в портфеле ЕБРР?

— Значительное. Это одна из крупнейших стран-реципиентов наших средств. С начала войны банк был преданным поддержке Украины. А делать это нелегко, ведь риски вложения сюда средств гораздо выше. Однако при поддержке наших акционеров и доноров это был один из самых больших приоритетов банка.

До войны ЕБРР уже был активным в Украине, мы инвестировали около миллиарда евро в год. В течение длительного времени мы были крупнейшим институциональным инвестором в Украине, а после войны удвоили объемы инвестиций.

Например, в 2025 году мы уже вложили 2,4 миллиарда евро, не считая еще нескольких проектов, которые до сих пор ждут своего согласования до конца года. С начала большой войны мы инвестировали в Украину более 8,5 миллиарда евро, то есть более 2 миллиардов евро в год.

— Сколько планируете вложить в Украину в 2026 году? В начале этого года вы сказали, что ЕБРР в 2025 году инвестирует в Украину 1,5 миллиарда евро.

— Это была наша минимальная цель, но мы всегда вкладываем больше, если есть такая возможность. В последние несколько лет мы всегда инвестировали более 2 миллиардов евро.

Очень трудно оценить объем будущих инвестиций, поскольку он также зависит от спроса. Половина наших проектов по объему – это финансирование частного сектора. По количеству проектов – это вообще более 90%. Также наши будущие инвестиции будут зависеть от заемной способности государственных предприятий. Однако мы стремимся профинансировать все, что сможем.

— Тем не менее, минимальная цель по инвестициям в Украину в 2026 году составит...

— 1,5 миллиарда евро.

— Ваш текущий визит происходит в разгар коррупционного скандала в энергетическом секторе Украины. ЕБРР активно сотрудничает с энергетическими компаниями, например, с "Нафтогазом". Вы следили за этим скандалом? Реализовывал ли ЕБРР проекты с "Энергоатомом"?

— У нас был проект с "Энергоатомом", но это было достаточно давно, еще в 2013 году. После этого мы проводили переговоры с компанией о возможности привлечения нового финансирования под другие проекты, однако ни один из них так и не был реализован. Поэтому сейчас мы не сотрудничаем с компанией.

Однако мы действительно очень активно вовлечены в финансирование энергетического сектора, поскольку вложили более 3,2 миллиарда евро в проекты с "Нафтогазом", "Укрэнерго" и некоторыми частными компаниями в сфере возобновляемой энергетики.

— 3,2 миллиарда – это за какой период?

— Это от начала полномасштабного вторжения России.

Мы активно участвовали в реформе корпоративного управления в государственных предприятиях. Однако в некоторых случаях нас не полностью удовлетворяло то, какую роль в управлении компанией выполняет правительство, а какую – наблюдательный совет.

Я могу наверняка сказать, что этот коррупционный скандал нас беспокоит. С одной стороны, он показывает, что антикоррупционные институты функционируют должным образом и они независимы. И это безусловно положительный момент в этой истории. Положительной была и роль гражданского общества.

С другой стороны, вся эта ситуация говорит о необходимости проведения дальнейшей работы для укрепления управления в этом секторе экономики, в частности с точки зрения независимости наблюдательных советов и избежания вмешательства правительства в управление компаниями.

Есть еще несколько вещей, которые необходимо изменить в этой сфере. Например, независимый регулятор в сфере энергетики, назначение независимой комиссии в открытом, прозрачном процессе. Качество назначений в совет директоров и регуляторные органы является абсолютно ключевым. Я думаю, что это то, что нужно внедрить очень быстро.

— Коррупционный скандал влияет на решение ЕБРР продолжать сотрудничество с государственными компаниями в Украине, особенно в энергетическом секторе?

— Мы продолжаем быть бдительными и очень требовательными в вопросах, которые касаются качества управления компаниями. Более того, мы будем еще более требовательными. Однако это не означает, что мы остановимся в нашей поддержке.

Например, с "Нафтогазом" мы работаем над пакетом дополнительного финансирования на 2025 год и начало 2026 года, чтобы помочь им покупать газ. Учитывая недавние атаки России, существует большая нехватка. У нас прозрачный процесс финансирования и мы увеличим его объемы в ближайшие недели.

— 18 ноября вы встретились с премьер-министром Юлией Свириденко. Она написала об этой встрече и упомянула, что вы обсуждали коррупционный скандал. Можете рассказать, что она вам рассказала?

— Мы обсуждали в основном уроки, которые следует извлечь, и как решить ситуацию в НАЭК "Энергоатом" с точки зрения улучшения управления. Также обсудили процесс назначения нового наблюдательного совета, поскольку мы входим в номинационный комитет.

Кроме этого, мы обсудили то, что нужно сделать в более широком смысле с точки зрения управления в государственных предприятиях энергетического сектора, чтобы избежать подобных ситуаций в будущем, а также как усилить управление. Я упоминала о качестве наблюдательного совета, о роли наблюдательного совета и о том, как принимаются решения в компаниях, о роли регулятора энергетики. Это было основой дискуссии.

— Учитывая то, что ЕБРР профинансировал энергетический сектор Украины на 3,2 миллиарда евро, возникают ли у вас опасения, что средства банка могли быть связаны с коррупцией?

— Вот это у вас вопрос. Конечно, когда мы видим то, что происходит, то глобально это вызывает беспокойство. Однако мы делаем все возможное, сотрудничаем с руководством, обеспечиваем надлежащее функционирование правления, придерживаемся процесса надлежащей проверки конкуренции, например, при поставках газа для "Нафтогаза", чтобы избежать такого риска.

Каждый раз, когда мы работаем с государственным сектором, мы полностью контролируем все закупки и тендерную документацию. Правительство может принять решение по тендеру, но мы проверяем, будет ли это решение таким же, которое бы приняли мы в соответствии с техническими спецификациями.

Для "Нафтогаза" существует заранее согласованный список газовых трейдеров. Когда лоты выставляются на тендер, мы платим непосредственно трейдерам. Поэтому каждый раз, когда мы работаем в государственном секторе, мы контролируем поток средств и закупки настолько, насколько это возможно. Это действительно жесткие условия.

О помощи в покупке газа

— 19 ноября вы встречались с министром финансов Сергеем Марченко и говорили о дополнительном финансировании для закупки газа. В частности, упоминались два варианта: либо перераспределение средств из других проектов, либо предоставление дополнительного финансирования. О каких проектах идет речь и какой может быть сумма дополнительного финансирования для компании?

— Мы хотели бы предоставить 1 миллиард евро дополнительного финансирования. 500 миллионов евро – то есть половина – поступят из перераспределения существующих кредитных линий для инвестиций. Часть – это инвестиции в дочерние компании "Нафтогаза", а часть – из другого проекта с государственным сектором. Мы не можем предоставить кредит под государственные гарантии для нового финансирования "Нафтогаза" из-за установленного в вашем бюджете лимита, поэтому мы работаем над этим.

Это быстрая возобновляемая кредитная линия, поскольку "Нафтогазу" нужно время от времени покупать газ, а затем распределять его потребителям для отопления. В конце весны этот долг гасится и так повторяется уже несколько последних лет. Затем эти средства мы сможем перераспределить на инвестиционные проекты. Кроме того, мы надеемся получить донорское финансирование на оставшиеся 500 миллионов евро.

— Речь идет о грантах?

— Да, им необходимо определенное концессионное финансирование, поэтому мы надеемся найти поддержку в этом вопросе.

— Если я правильно понял, то ЕБРР уже предоставил "Нафтогазу" кредит в размере 500 миллионов евро в августе и вы ищете еще 1 миллиард евро?

— Именно так. В августе пакет кредита составлял 500 миллионов евро под гарантии ЕС, а еще раньше, в апреле, мы предоставили 270 миллионов евро, так что вместе это уже 770 миллионов евро, включая некоторые гранты от Норвегии. Затем пакеты были дополнены грантами в размере 220 миллионов евро, так что вместе это 990 миллионов евро.

Теперь, скорее всего, будет еще один кредит на 500 миллионов евро и, надеемся, еще 500 миллионов евро грантовой поддержки. Однако дополнительная потребность "Нафтогаза" в газе составляет 4,4 миллиарда кубических метров, а это примерно 1,9 миллиарда евро. Так что мы покроем половину этой потребности.

— Ранее ЕБРР инвестировал в возобновляемую энергетику в Украине. Однако сейчас, учитывая постоянные российские атаки и потребность в дополнительной генерации, украинское правительство активно развивает малые газотурбинные электростанции. Предоставляете ли вы финансирование на эти цели?

— Конечно, мы отдаем предпочтение финансированию возобновляемой энергетики через наши внутренние политики и приоритеты. Однако в случае Украины из-за чрезвычайной ситуации и необходимости децентрализованной генерации мы имеем особый подход.

На прошлой неделе мы подписали проект по газовой электрогенерации и системе накопления энергии. У нас также был проект с "Укрзализныцей" по развитию электрогенерации из газа. Поэтому мы активно этим занимаемся последние полтора года.

— Сколько средств вы вложили в распределенную генерацию?

— У нас были разные проекты, в частности с "Укрнафтой", "Укрзализныцей" и тому подобное. В целом речь идет о 440 миллионах евро финансирования.

О приватизации госбанков и работе с крупным бизнесом

— До начала большой войны ЕБРР вел переговоры с Ощадбанком о вхождении в капитал этого учреждения. Эти планы еще актуальны?

— Мы остановили их на период войны. Однако мы говорим с вашим правительством о потенциальном участии в приватизации других банков.

— Накануне в Украине объявили о планах приватизировать "Сенс банк" и Укргазбанк. Вы по ним разговариваете с правительством?

— В любом-случае мы не можем быть единственным инвестором. Сначала нам нужно увидеть, какие инвесторы заинтересовались этими активами, а затем, если возникнет такая необходимость, мы можем стать небольшим акционером. Иногда мы инвестируем в предприватизационный период, чтобы помочь с реструктуризацией, а затем переходим к приватизации.

— Странно, что вы решили рассмотреть возможность участия в приватизации двух других госбанков вместо того, чтобы закончить переговоры о вхождении в капитал Ощадбанка.

— Это не наше решение, а правительства как акционера этих банков.

— Но если бы правительство решило выставить на продажу Ощадбанк, то вы приняли бы участие в этом процессе?

— Зависит от обстоятельств. В ситуации с Ощадбанком логика была именно в том, чтобы мы помогли провести реструктуризацию. Кроме того, этот банк больше тех, которые правительство решило продать первыми. Поэтому это была совсем другая дискуссия.

— ЕБРР обычно сотрудничает с малым и средним бизнесом через банки, а не напрямую. Вы также предоставляете финансирование крупным компаниям. Одной из них является МХП Юрия Косюка, соратника бывшего президента Петра Порошенко. Некоторые люди в Украине считают, что эта аффилированность с Порошенко позволила МХП получать льготы от государства. По какому принципу ЕБРР выбирает крупный частный бизнес, с которым он сотрудничает?

— Этим процессом движет спрос, то есть именно клиенты выступают с инициативой, когда у них возникает потребность в финансировании. Мы оцениваем эту потребность, тип проекта и для чего им нужна наша поддержка. Также проводим комплексную проверку клиентов (due diligence) и выбираем тех, с кем можем работать. Мы также оцениваем влияние проекта на страну, общины и оцениваем пользу, которую он принесет клиенту.

— То есть такая проверка компании Косюка проводилась?

— Конечно. Мы также оценили платежеспособность клиента, прозрачность его счета и управление компанией. Это очень сложная оценка качества клиента и преимуществ проекта.

О сотрудничестве с РФ и замороженных российских активах

— В первые дни большой войны ЕБРР объявил о закрытии своих офисов в Москве и Минске. Закрыты ли эти офисы сейчас?

— Да, мы закрыли их в течение двух недель после вторжения и они до сих пор закрыты. Это наше официальное решение. Мы не осуществляем никаких инвестиций в эти две страны. Кроме того, мы не открывали никаких проектов с 2014 года, но в 2022 году мы прекратили любые выплаты по существующим. Фактически это полный выход из этих стран.

— Учитывая мирные переговоры, которые сейчас активизировались, рассматривали ли вы возможность возвращения на рынки России и Беларуси?

— Этот вопрос вообще не на повестке дня.

— А при каких обстоятельствах оно может там оказаться?

— Это довольно спекулятивный вопрос. Могу представить, что при условии полноценного мирного соглашения, уплаты Россией репараций. Однако я считаю, что сейчас этот вопрос действительно не на повестке дня.

— Финансирование военных и гражданских расходов Украины в 2026 году полностью зависит от решения Евросоюза по использованию замороженных российских активов. Однако среди государств- членов ЕС нет консенсуса относительно этого решения. Какова позиция ЕБРР?

— Продолжение поддержки Украины является абсолютно необходимым. Я считаю, что решение нужно найти, поскольку это вопрос не только Украины, но и безопасности всей Европы. Именно поэтому ЕС действительно пытается найти способы предоставления необходимого финансирования, поскольку существует четкое понимание того, что безопасность Европы очень зависит от ситуации в Украине. Судьба Европы связана с судьбой Украины.

ЕБРР не участвует в техническом обсуждении решений о выделении финансирования. Предлагаемое решение является инновационным и учитывает некоторые беспокойства, связанные с конфискацией активов.

Я считаю, что соглашение о предоставлении Украине средств должно быть достигнуто в ближайшее время, ведь время идет. МВФ обсуждает новую программу. Ему нужны финансовые гарантии. Также идет подготовка к принятию государственного бюджета, а постоянная финансовая поддержка – и видимость этой поддержки – для Украины очень важны.

— Вы как институция выступаете против конфискации российских активов в пользу Украины?

— Все-таки есть определенная разница между конфискацией активов и схемой, которую сейчас обсуждают в ЕС. Речь идет об использовании "живых средств", которые остались после погашения на счетах, зато под них выдадут новые облигации.

— До работы в ЕБРР вы были председателем Парижского клуба кредиторов. Он несколько раз помогал Украине гасить международный долг. Как вы оцениваете способность страны погасить долги, которые она накопила за время большой войны?

— Это часть работы МВФ. Именно он смотрит за долговой устойчивостью. Украине нужно быть осторожной с этим вопросом. Именно для этого существует "потолок" госдолга и ограничения на государственные гарантии. Но сейчас ситуация управляемая. Конечно, она также зависит от продолжительности войны. Этот фактор будет иметь большое влияние.

Про "УЗ-300" и раздачу денег

— ЕБРР подписал во Франции соглашение о финансировании поставки Украине 55 локомотивов Alstom. В "Укрзализныце" сообщили, что это 18-летний кредит, который будет погашаться из доходов, которые она будет получать от грузовых перевозок. Но сейчас УЗ убыточна и не генерирует таких доходов. Учитывали ли вы риск, что этот кредит может не погаситься в будущем?

— Этот кредит взят под гарантию суверена, то есть он гарантирован правительством Украины. Действительно, "Укрзализныця" столкнулась со значительными трудностями, но мы надеемся, что ситуация улучшится, а расходы окупятся, что компании удастся сэкономить на некоторых расходах, поэтому ситуацию удастся сбалансировать.

— Вместе с этим украинское правительство объявило о программе, которая предоставит всем украинцам возможность бесплатно путешествовать по "Укрзализныце". Как вы оцениваете влияние этой программы на финансовое состояние компании?

— От этого решения финансовое состояние не улучшится. Я считаю, что важно обсудить среднесрочный план с "Укрзализныцей" относительно того, как эта ситуация будет развиваться в дальнейшем и как они могут улучшить свое финансовое положение.

Как кредитор государственного предприятия, мы считаем, что тарифы (на грузовые перевозки – ЭП) и вклад пассажиров являются важными элементами для балансировки финансовых показателей компаний. Вместо кроссфинансирования (грузовым направлением пассажирского – ЕП), иногда полезно перейти к восстановлению цен, когда клиенты платят за услуги, но они могут получать целевую поддержку из бюджета, речь идет именно о наиболее уязвимых слоях населения. Это может быть более эффективным решением.

Обсуждения с "Укрзализныцей" продолжаются. Нам нужно узнать об их стратегии и убедиться, что компания способна вернуть нам средства.

— Кроме программы бесплатных путешествий по железной дороге, власти решили раздать каждому гражданину по 1 тысяче гривен (около 24 долларов). Беспокоит ли вас такая политика чиновников во время войны?

— Это политическое решение правительства, которое я уважаю, однако правительство должно балансировать жесткие бюджетные ограничения с фискальной способностью поддерживать людей и экономику наиболее эффективным образом.

— Вы сказали, что Украина является одним из крупнейших получателей финансирования ЕБРР. Беспокоит ли кого-то из акционеров банка это, особенно учитывая тот факт, что украинская доля в портфеле банка продолжает расти?

— Нет, я думаю, что наши акционеры одобряют дальнейшую поддержку Украины. После начала большой войны был принят ряд решений о докапитализации банка, чтобы мы могли поддерживать украинскую экономику.

Конечно, они хотят, чтобы банк оставался надежным и стабильным и сохранил кредитный рейтинг AAA, поддерживая Украину. Именно это мы делаем.

Мы также получили значительную донорскую поддержку в форме гарантий или грантов. Думаю, это рекордный уровень донорской поддержки: мы никогда не получали такой суммы ни для одной другой страны. 3 миллиарда евро донорской поддержки для Украины проходят через ЕБРР.

— Какой именно?

— Иногда это гранты, иногда гарантии. Мы общаемся с донорами. Некоторые из них хотят оказать поддержку через банки, некоторые хотят оказать поддержку энергетическому сектору. Каждая страна имеет свои приоритеты. ЕС является крупнейшим донором, но мы также получили значительную поддержку от США, Норвегии, Нидерландов, Франции, Германии, Италии, Испании.

— Кроме предоставления финансовой поддержки, сотрудничает ли ЕБРР с Украиной по другим направлениям?

— Конечно. Мы активно поддерживаем реформы в Украине. У нас есть команда поддержки реформ – 320 человек, которые работают в разных командах правительства.

— В каких секторах?

— У нас есть команда при премьер-министре, в Министерстве инфраструктуры, в Министерстве экономики. Мы помогаем с переговорами по вступлению в ЕС. Это одно из измерений нашей политической работы.

Мы также много работаем над человеческим капиталом: в 80% проектов мы имеем человеческое измерение, которое заключается либо в помощи с рабочей силой, либо в содействии интеграции ветеранов. Это скорее психологическая поддержка ветеранов в интеграции и сопровождении, потому что мы видим, что это один из ключевых вызовов.