В апреле 2019 года вступает в силу закон о предотвращении и противодействии легализации средств, полученных преступным путем.

Такая замена действующему закону о финансовом мониторинге фактически имплементирует четвертую директиву ЕС о борьбе с отмыванием средств, но при этом содержит некоторые особенности, которые отсутствуют в директиве.

Здесь я остановлюсь на важных правилах, в рамках которых украинскому бизнесу придется жить и работать уже с весны 2020 года.

Риск-ориентированный подход. Что это и зачем нужно бизнесу

Красной нитью через весь текст закона проходит использование субъектами первичного финансового мониторинга (СПФМ) риск-ориентированного подхода. Предполагается, что СПФМ самостоятельно устанавливает в своих внутренних документах критерии риска для разных клиентов, товаров, услуг и операций.

Это может означать, что два аналогичных СПФМ установят разный уровень риска для одного и того же клиента. Соответственно, второй СПФМ запросит меньше информации и документов у клиента, чем первый, и в целом будет более лояльным при проведении надлежащей оценки.

Закон определяет и ситуации, в которых клиент СПФМ априори является высокорисковым. Например, если конечным бенефициарным собственником (UBO) клиента является подсанкционное лицо, либо если клиент зарегистрирован в офшорной зоне. Закон также задает общие правила касательно того, когда в отношении клиента должен быть установлен неприемлемо высокий риск.

Например, если СПФМ считает, что деятельность клиента является фиктивной. В таком случае СПФМ обязан прекратить любые деловые отношения с клиентом. Критерий фиктивности, конечно, вызывает вопросы с точки зрения гражданского права. Что такое "фиктивная деятельность", по каким критериям СПФМ должен ее устанавливать, — на этот вопрос новый закон ответа не дает.

Надлежащая проверка: что обязательно учесть

Следующий краеугольный камень нового закона — концепция надлежащей проверки. Она предполагает изучение клиента и его операций до установления деловых отношений и в процессе их осуществления. Сюда входят идентификация и верификация клиента, а также установление бенефициарного собственника клиента, в том числе — получение структуры его собственности и иных данных.

Интересно, что допустимо принимать информацию об отсутствии бенефициарного собственника, что подрывает саму логику прозрачности. Предприятие — это не живое лицо и не робот. Предприятие управляется людьми.

Даже если у предприятия отсутствуют собственники с контролирующей долей, всегда есть топ-менеджеры, принимающие те или иные бизнес-решения. Тем более, что определение конечного бенефициарного собственника в новом законе предполагает возможность признания таковым топ-менеджмента.

Более того — новое определение настолько широко выписано, что позволяет признавать UBO одновременно и собственников компании, и ее топ-менеджмент.

Еще одна составляющая проверки — установление характера и цели будущих деловых отношений или финансовых операций. Речь о праве СПФМ затребовать информацию о целях и ожидаемых результатах сделки. Иными словами, могут потребоваться обоснования касательно сделки, вплоть до бизнес-плана. Эта норма выписана слишком широко и выходит за рамки полномочий СПФМ.

Наконец, проверка предусматривает проведение постоянного мониторинга деловых отношений и финансовых операций, поддержание документов и информации о клиенте в актуальном состоянии. По сути, СПФМ имеет право в любой момент затребовать новые данные или обновить предоставленные ранее.

Предусмотрены и ситуации, когда надлежащая проверка проводится обязательно: установление деловых отношений, наличие у СПФМ подозрений в отношении клиента, возникновение у СПФМ сомнений в отношении полученных документов, проведение финансовой операции с виртуальными активами на сумму 30 тыс грн или более, проведение финансовой операции на 400 тыс грн или более.

Повышение пороговых операций

Позитивным изменением для работы СПФМ является повышение размера пороговых операций со 150 тыс грн до 400 тыс грн. Этот критерий применяется только в отношении четырех типов операций (раньше их было 17), хотя вызывает вопросы целесообразность такого радикального сокращения перечня.

На данный момент предусмотрены такие операции: финансовые операции, если одна из сторон зарегистрирована или имеет финансовый счет в государстве, которое не выполняет рекомендации в сфере борьбы с отмыванием средств, финансовые операции политиков и связанных с ними лиц, перевод средств за границу, финансовые операции (внесение, перевод, получение) с наличными.

Концептуально закон предполагает: все, что не урегулировано данным законом, остается на усмотрение СПФМ. Это означает, что любой СПФМ может расширить перечень и мониторить непредусмотренные законом операции.

Больше ясности для трастов и виртуальных активов

В новом законе появилась определенность касательно UBO-трастов. По аналогии с четвертой директивой ЕС, таковыми признаются учредитель траста, доверительный собственник (trustee), протектор и бенефициары, а также иные лица, имеющие решающее влияние на траст (подстраховочный критерий).

Определено понятие траста. Оно в целом соответствует природе этого института и теперь позволит СПФМ иметь универсальную позицию относительно трастов.

Закон вводит в законодательство понятие "виртуальный актив". Это цифровое выражение стоимости, которым можно торговать в цифровом формате и которое может быть использовано для платежных или инвестиционных целей.

Появляется и понятие "поставщик услуг, связанных с виртуальными активами", который признается СПФМ. Это физическое или юридическое лицо, которое в пользу или от имени своих клиентов осуществляет обмен или перевод, хранение или администрирование виртуальных активов, а также оказывает услуги, связанные с предложением эмитента или продажей виртуальных активов.

Недоработки с номинальными собственниками и партнерами политиков

В документе содержится понятие номинального собственника. Это лицо, которое от своего имени управляет корпоративными правами иного лица — конечного бенефициарного собственника в интересах последнего. Не ясно, почему народные депутаты настолько сузили понятие номинального собственника.

Получается, что лица, которые от своего имени, но в интересах настоящего собственника (UBO), владеют иными активами, кроме корпоративных прав, формально не подпадают под определение номинального собственника. Это явно создаст сложности в применении нового закона.

Еще один промах в новом законе — включение в перечень лиц, связанных с политически значимыми лицами, тех, кто имеет с ними тесные деловые связи. Соответственно, любой человек, имеющий бизнес-связи с политиком, будет иметь отдельный статус и подлежать более тщательным проверкам со стороны СПФМ.