Заступник голови НБУ: блокада не матиме особливого впливу на обмінний курс
Нацбанк. Понедельник, 20 марта, 18.00. Министр финансов Александр Данылюк с усталым видом и в спешке покидает здание центробанка.
Этот день должен был стать днем, когда МВФ примет решение о выделении Украине транша 1 млрд долл. Но не стал.
В субботу днем украинская сторона узнала, что кредитор снял украинский вопрос с рассмотрения. Причина — решение СНБО о блокаде оккупированных территорий и введение санкций против российских банков.
МВФ потребовал от Украины пересчитать макропрогноз и оценить влияние на госбюджет.
Весь день НБУ и Минфин провели в переговорах с собственными экспертами и представителями МВФ. Во вторник переговоры продолжатся.
По информации источников ЭП, Данылюк рассчитывает завершить консультации с МВФ по пересмотру макропрогноза за два дня. В Нацбанке более осторожны в прогнозах: за нескольких дней, конкретные сроки не называют.
В понедельник состоялось заседание комитета НБУ по вопросам монетарной политики. Нацбанк пересмотрел макропрогноз не только на 2017 год, но и на два последующих.
Так, согласно обновленным расчетам регулятора в 2017 году рост ВВП составит 1,9%, в 2018 году — 3,2%, в 2019 году — 4%.
Расчеты регулятора расходятся с прогнозом МЭРТ. Самое главное отличие — это ожидаемое влияние блокады на курс гривни. В отличие от МЭРТ, Нацбанк ожидает, что прекращение товарооборота с зоной АТО не окажет давления на нацвалюту.
Если прогноз НБУ сбудется, то Минфину придется сильно постараться с поиском источников перекрытия дефицита бюджета. В своих фискальных расчетах Министерство финансов сделало ставку на то, что дыру в бюджете из-за блокады перекроют доходы от девальвации.
В разговоре с ЭП заместитель главы Национального банка Олег Чурий и директор департамента монетарной политики и экономического анализа НБУ Сергей Николайчук обсудили последствия блокады на экономику и новый макропрогноз Нацбанка.
— Когда стало известно, что МВФ снял украинский вопрос с рассмотрения совета директоров?
Олег Чурий: Мы узнали о переносе даты по стандартной процедуре. На выходных получили официальное уведомление от МВФ. Фонд указал причину, по которой перенес рассмотрение украинского вопроса. Речь об изменении макроэкономических параметров в связи с новыми факторами — блокадой, ситуацией с российскими банками.
Мы активно работаем с МВФ. В понедельник мы отправили наши обновленные макропрогнозы. Вечером в тот же день у нас был конференц-кол. Обсуждали наши прогнозы и прогнозы МЭРТ. Все стороны настроены на конструктив. Договорились вернуться к обсуждению во вторник.
— Сколько будут продолжаться консультации?
О. Ч.: Планируем завершить оперативно. В течение нескольких дней. Не хочу называть конкретные сроки, но фонд настроен на быстрое завершение переговоров. Необходимо пересмотреть макропрогнозы. Как только это произойдет, будет объявлена новая дата борда.
— Каков ваш макропрогноз?
Сергей Николайчук: Влияние блокады на ВВП составит -1,3 п. п. Частично этот эффект будет компенсирован улучшенными условиями торговли, большим урожаем, более высоким спросом внешнеторговых партнеров. Мы выходим на рост ВВП в 2017 году на уровне 1,9%. Это предварительные оценки. Финальные будут опубликованы в инфляционном отчете 20 апреля.
— То есть если сравнивать с прогнозом МЭРТ, вы более склонны к оптимистическому сценарию.
С. Н.: Точно так же, как и МЭРТ более склонен к оптимистичному сценарию — он наиболее вероятен. Он предполагает активную переориентацию предприятий, которые работают на подконтрольной Украине территории, на альтернативные источники сырья и энергоносители.
— Одно из последствий блокады — разрыв производственных цепочек. Насколько такой оптимизм оправдан? Переориентация требует времени.
С. Н.: Вы же понимаете, что такое развитие событий не было сюрпризом для украинских компаний, которые работали с предприятиями из зоны АТО. Мы общались с представителями крупнейших компаний. У них был план Б на случай продолжения блокады.
— Вы делали оценки, как блокада отразится на конкретных предприятиях?
С. Н.: Наша оценка, -1,3 п. п. ВВП, основана на микроанализе по каждому предприятию. Мы понимаем, что под ударом окажутся предприятия металлургической отрасли и тепловой генерации, которые больше всего зависели от поставок сырья, угля, кокса.
— Каков ваш прогноз по влиянию блокады на экспорт и импорт?
С. Н.: Экспорт металлургической продукции снизится на 1,3 млрд долл. Это падение частично будет компенсировано экспортом железной руды: +0,4 млрд долл.
Руда не будет находить возможностей для переработки на внутреннем рынке. По крайней мере, в 2017 году. Также мы ожидаем увеличения импорта энергетического угля и кокса приблизительно на 1 млрд долл.
— Каков ваш прогноз по инфляции?
С. Н.: Пока наш прогноз 9,1% на конец 2017 года остается актуальным.
— Это сильно расходится с прогнозом МЭРТ, который при оптимистичном сценарии предполагает увеличение инфляции на 1,8 п. п., а при пессимистическом — на 8,5 п. п.
С. Н.: В этом плане наши прогнозы отличаются. Также мы считаем, что блокада не окажет особого влияния на обменный курс. При прочих равных она могла бы расширить дефицит текущего счета платежного баланса на 1,8 млрд долл.
Негативный эффект из-за блокады во многом нивелируется более высокими ценами на внешних рынках по сравнению с теми, которые мы закладывали в январе, на наши основные экспортные товары — руду, металлы. Благоприятная ценовая конъюнктура компенсирует около 1 млрд долл потерь от блокады для платежного баланса.
Остальную часть этого шока для платежного баланса смягчит Нацбанк за счет того, что уменьшит объемы покупки валюты для пополнения резервов.
— В инвесткомпании Сoncorde Capital говорят, что если мировые цены на сталь и руду снизятся на 15-20%, а это не исключает большинство международных экспертов, негативный эффект на украинскую экономику от такого падения будет более серьезным, чем от остановки товарооборота с зоной АТО. Учтен ли этот риск в вашем макропрогнозе?
С. Н.: Цены на сырьевые товары очень волатильны. Наш базовый сценарий всегда был более консервативен. Последние несколько кварталов мы пересматривали цены в сторону повышения.
Прогноз, на который мы ориентируемся, тоже основан на консервативных предположениях. Сегодня цена на руду превышает 90 долл/т, в то время как мы закладывали среднюю цену 70-75 долл/т.
— Как блокада отразится на пропускной способности портов? Как изменятся основные логистические маршруты?
С. Н.: Безусловно, блокада окажет негативное влияние на транспортную отрасль, но частично оно также будет компенсировано. Если ранее порты работали на отгрузку металлургической продукции, то теперь в их отгрузках увеличится доля железной руды.
Импорт угля — это тоже положительное влияние на транспорт. В результате эффект от потерь транспортной области в падении ВВП будет на уровне статистической погрешности.
О. Ч.: Тут надо понимать, что предприятия, которые зарегистрированы в Украине, но работали в зоне АТО, это 0,7% ВВП. Да, до 2014 года на эти области приходилось 15% ВВП. Но после войны часть предприятий прекратили свою деятельность, часть не перерегистрировалась на подконтрольных Киеву территориях. Масштабы уже далеко не те.
— Возможное последствие блокады — более быстрый рост цен на электроэнергию, который может повлиять на инфляцию. Как вы сейчас подходите к этому риску и учитываете ли его в своем прогнозе?
С. Н.: При прогнозе мы закладываем цифры, которые были утверждены НКРЭ. Сейчас мы учитываем только мартовское повышение цен на электроэнергию на 25%.
— В своих расчетах МЭРТ сделал ставку на то, что девальвация будет основным компенсатором потерь бюджета от блокады. Однако вы говорите, что сохраняете прогноз по курсу…
С. Н.: Мы говорим, что значительного эффекта на обменный курс не будет, потому что его нивелируют другие факторы. Курс будет колебаться так, что инфляция будет в целевых рамках: 8%+/-2 п. п.
— Чем компенсировать в таком случае дефицит бюджета?
С. Н.: Этот вопрос лучше адресовать Минфину. Поиск компенсаторов бюджета — их сфера ответственности.
О. Ч.: В своей политике курсообразования мы не отталкиваемся от показателей бюджета. Это для нас не ориентир. Мы отталкиваемся от того, что у нас есть политика инфляционного таргетирования и того, что колебания на валютном рынке должны соответствовать целям инфляции.
— Еще мы отталкиваемся от того, что дефицит бюджета — ключевой параметр для МВФ, а если сбудется ваш сценарий, Минфин остается без фискальных компенсаторов, которые он рассчитывал получить от девальвации. Поэтому я не думаю, что фонд оставит без внимания влияние вашей политики курсообразования на дефицит бюджета.
О. Ч.: Безусловно, мы обсуждаем возможное увеличение дефицита.
— Насколько при вашем макропрогнозе он может быть увеличен?
О. Ч.: На данный момент у нас нет финальной цифры. В этом вопросе последнее слово за Минфином. Все заинтересованы в том, чтобы программа сотрудничества с МВФ продолжалась. У нас есть цели по инфляции и цели по аккумулированию резервов.
В 2016 году мы купили 1,6 млрд долл. Вполне возможно, что, исходя из влияния на платежный баланс, в 2017 году покупка уменьшится. Мы покупаем валюту только в том случае, если есть излишнее предложение. Если не будет предложения, соответственно, мы не будем покупать валюту.
— Каким будет влияние на расходы по госдолгу?
О. Ч.: Смотрите: девальвация на 1 гривню увеличивает госдолг приблизительно на 46 млрд грн и соответственно расходы на его обслуживание. По нашему сценарию, мы не видим особого влияния по расходам на госдолг.
— Озвучивались разные цифры по убыткам для национальной экономики. По оценкам НБУ из-за блокады платежный баланс потеряет 2 млрд долл. Премьер-министр Владимир Гройсман заявил о потерях 3,5 млрд долл.
Не говорят ли эти разночтения о том, что понимания о влиянии блокады на экономику нет в принципе?
С. Н.: Окончательная сумма убытков зависит от многих факторов. Наша оценка потерь от блокады — 1,8 млрд долл для внешней торговли. Да, ситуация на внутренних рынках не очень, но нам сильно помогает ситуация на внешних. Пересмотр наших предположений по динамике цен на товары украинского экспорта дает нам компенсатор около 1 млрд долл.
Есть и другие факторы, такие как большие поступления от экспорта услуг и денежных переводов… Поэтому пересмотр дефицита текущего счета будет меньше, чем оценка от эффекта блокады. Наш новый предварительный прогноз — 4,3 млрд долл, в то время как предыдущий составлял 3,4 млрд долл.
— Какие моменты в переговорах с МВФ сейчас самые спорные?
О. Ч.: Как таковых спорных вопросов нет. Мы просто обсуждаем цифры. МВФ пытается обработать эту информацию. Механика переговоров такова: сначала мы предоставляем свои цифры, потом на основании наших они предоставляют свои. В понедельник мы отправили им свои расчеты.
— Выполнение отдельных маяков и пунктов меморандума запланировано на конец марта — апрель? Обсуждается ли пересмотр графика их выполнения?
О. Ч.: Пока об этом речь не идет. Мы рассчитываем, что согласование займет минимальное количество дней и по итогам у нас не будет сдвига графика.
— Есть такое мнение: блокада оказалась своевременным поводом для того, чтобы не выделять Украине транш, но не единственным. МВФ воспользовался блокадой, чтобы взять тайм-аут и посмотреть, как мы выполним антикоррупционные требования действующей программы.
О. Ч.: Вы тоже верите в эти теории заговора?
— Почему теории заговора? События, которые развиваются вокруг НАБУ, создают риски для выполнения важных для кредитора пунктов по борьбе с коррупцией. Также слабо верится в то, что фонд оставит без внимания возможную скорую смену основных подписантов — Валерии Гонтаревой и Владимира Гройсмана.
О. Ч.: Нет, конечно. Меморандум был полностью согласован. Staff его вынес и объявил дату борда. Дата борда объявляется, когда все вопросы согласованы. Сегодня мы не видим каких-либо дополнительных мотивов в действиях фонда.
— Обсуждается ли с МВФ пересмотр макропрогноза на среднесрочную перспективу — 2018-2019 годы?
С. Н.: Да. Если по 2017 году мы видим, что темпы ВВП окажутся меньшими по сравнению с нашими январскими прогнозами, то в 2018 году мы склонны их пересмотреть в сторону увеличения.
Если до этого мы ожидали в 2018 году рост ВВП на уровне 3%, то сейчас допускаем, что он составит 3,2%. Пока не видим предпосылок для пересмотра показателей по инфляции. Впрочем, у нас еще есть время для того, чтобы финализировать свой прогноз.
— С чем связаны такие ожидания по ВВП в среднесрочной перспективе?
С. Н.: В течение 2017 года компании переориентируются на альтернативные источники сырья и энергоносителей и в 2018 году выйдут на полную мощность. Низкая база сравнения позволит им показать хорошие результаты по темпам роста в 2018 году.
— Каковы ваши ожидания по влиянию блокады на платежный баланс в 2018 году?
С. Н.: По платежному балансу — негативные, но по сравнению с 2017 годом негативный эффект от блокады будет намного меньше — около 1 млрд долл.
— Проясните: в переговорах с МВФ мы исходим из того, что блокада закончится в 2017 году или допускаем возможность ее продления?
С. Н.: В базовом сценарии, который мы обсуждаем с МВФ, возобновления товарооборота с оккупированными территориями нет.