Александр Кацуба: Товарищи из "Народного фронта" национализировали бензин "Нафтогаза", а не Курченко

Бизнесмены-Кацубы стали известными на национальном уровне в 2016 году, когда по ходатайству Генпрокуратуры арестовали младшего члена семьи - экс-замглавы НАК "Нафтогаз Украины" Александра Кацубу.

Ему вменялась растрата сотен миллионов гривен госкомпании, что не мешало тогдашнему генпрокурору Юрию Луценко заявлять о номинальной роли обвиняемого. "Если вы посмотрите на фотографию Александра Кацубы – сразу осознаете, что он точно не мог быть ни организатором, ни получателем этих средств. Он был не мелкой, но "сошкой", - говорил тогда Луценко.

К этой терминологии экс-генпрокурор пришел не на пустом месте.

Александр Кацуба всегда считался ведомым своим старшим братом Сергеем Кацубой. Пиком карьерной лестницы последнего была должность народного депутата Украины, к которой он пришел как раз из газовой отрасли.

Начав карьеру с рядового поставщика товаров "Укргаздобычи", Сергей Кацуба превратился в одного из ее главных частных партнеров по добыче природного газа. Этим бизнесом он занимался в паре с ни много, ни мало Александром Онищенко и Николаем Мартыненко. Но Александр Кацуба называет главным партнером старшего брата Геннадия Юрьева – тогдашнего замглавы "Нафтогаза".

Переспросить об этой истории сейчас не у кого. В конце 2016 года, в разгар расследования против Кацубы-младшего, стало известно, что Юрьев мертв. Луценко называл произошедшее самоубийством, но Александр Кацуба настаивает на версии о насильственной смерти.

В любом случае трагедия с Геннадием Юрьевым не прошла зря. По данным Кацубы-младшего именно на погибшего были списаны все экономические грехи в "Нафтогазе" того времени. "Все мои показания, по совету прокурора, сходились на Юрьеве. Мне искренне стыдно, что я там такое наговорил на умершего человека, там полный бред, полная ахинея", - говорит герой интервью.

По его словам, с момента подписания сделки со следствием, у него не было желания развивать бизнес в Украине. Но все изменилось после недавней встречи с президентом Зеленским.

Кацуба утверждает, что она была случайной и продолжалась несколько секунд. Но его оппоненты в такую интерпретацию не верят, предполагая, что братья-Кацубы хотят вернуться к былому могуществу.

Собственно, желание понять стратегию братьев и было главной идеей этого интервью. Собеседник ЭП также рассказал о покупке "вышек Бойко", особенностях национализации нефтепродуктов Курченко, отношениях с Анатолием Шарием, Павлом Фуксом, и развитии нового бизнеса.

Кто такой Александр Кацуба

— Вы родились в Кривом Роге, а ваш отец (народный депутат седьмого созыва от Партии регионов Владимир Кацуба. – ЭП) известен как харьковский бизнесмен. Как так получилось?

— Отец переехал в Украину из России со своими родителями, когда ему было 13 лет, познакомился с мамой (она у меня из Харькова), женились, а потом он пошел на военную службу.

Прослужил в армии 19 лет, а это подразумевало каждый новый год новый горизонт. В Кривом Роге я жил до шести месяцев. Потом были Запорожье и Дальний Восток. Когда мне было семь лет, мы переехали обратно в Харьков. Это был 1992 год.

— У вас три высших образования. Зачем так много?

— Я учился очно в Харьковском институте имени Каразина по специальности "Финансы и кредит".

В юридический я параллельно поступил на "заочку". Если честно, я не понимал, зачем я там учился. Наверное, иметь юридическое и экономическое образования было просто модно.

Потом, когда я начал работать в структурах "Нафтогаза", получил образование в Московском университете нефти и газа имени Губкина. На тот момент Россия была невражеской страной и там было действительно хорошее образование.

— Каким было первое место работы?

— У нас какая была история? У семьи много бизнеса в Харькове исторически, есть центральный управленческий офис. Отец в какой-то момент говорит: "Первые три месяца сиди с экономистами, пусть они тебя учат, потом с юристами".

— В вашей официальной биографии написано: в 2003 году открыл сеть компаний "Темп-2005", "Меридиан плюс", "Агро-проминь". Чем эти структуры занимались?

— Тогда было модно разбивать крупные складские, производственные и торговые площади между мелкими арендаторами.

У семьи много такой недвижимости (сейчас больше 100 тыс кв м), ну и я был частным предпринимателем: снимал в аренду крупные помещения по пять долларов за метр, а сдавал по десять.

— В 2009 году вы возглавили набсовет Харьковского завода электромонтажных изделий, принадлежащего вашей семье. Глава набсовета – это уже контролер целого предприятия. Можно ли назвать этот год и эту должность периодом, когда вы перешли от обучения в семейном бизнесе к частичному управлению им?

— Да, как раз в 2009 году мы купили этот завод. Тогда отец сказал: "Ну вот живой бизнес, иди, разбирайся".

— Уже через год, в 2010-м, вы становитесь замдиректора компании "Полтавагаздобыча", которая принадлежит государственной "Укргаздобыче". Как это произошло?

— В тот период мой брат работал замначальника департамента в "Нафтогазе". Он мне говорит: "У нас есть квота в "Полтавагаздобыче". Тогда пришла команда Бакулина (Евгений Банкулин, екс-глава "Нафтогаза". – ЭП), и старые кадры меняли.

Полтава – город с 300 тысячами населения, тремя кафе, одним отелем – треш. Я езжу в Харьков, у меня Порш, обеспеченная семья – все классно. Он говорит: "Хочешь – попробуй, но если не справишься, я не виноват".

Я приехал – оказались прикольные люди.

— И вы решили попробовать.

— Оказалось, в "Полтавагаздобыче" люди приходят на работу в восемь утра, а уходят в пять вечера. Что делать с пяти вечера до восьми утра в Полтаве – непонятно.

Мне брат сказал: "На порше на работу не езди, у тебя будет служебная машина". У меня был какой-то обычный старенький автомобиль.

Погрузился я в работу. По сравнению с семейным бизнесом, который налажен и работает, это был какой-то треш. Сначала я ходил на какие-то совещания, слушал по три часа какой-то бред. Я не понимал, куда попал.

Потом меня вызвал директор "Полтавагаздобычи" и говорит: "Смотри, тут 10 тысяч договоров. Я не знаю, что это за договора. Нужно посмотреть, какие из них старые, какие коррупционные. Иди, разбирайся".

Я взял все договора и попросил их пересмотреть своих юристов из нашего управленческого офиса в Харькове. Они мне быстро помогли, там действительно было много странных договоров, из которых я порезал 80%.

После этого ко мне начали приходить всякие полтавские коммерсанты. Одни – полубандиты, другие – полументы.

Я им говорю: "Что вы мне можете предложить? Вы понимаете, кто я? У вас договор на 500 тысяч гривень. Я пришел сюда работать, а не воровать". Для них, может, это большие деньги, но для меня это смешно.

— Зачем состоявшемуся бизнесмену ехать в госкомпанию и испытывать все эти нагрузки за маленькую зарплату?

— Когда я приходил в наш управляющий офис в Харькове, было скучно, сухо, а тут я попал в сплошной треш. Каждый день атака слева, атака справа, свои бьют, свои подставляют. Мне было интересно. Зачем люди ходят в горы, на Килиманджаро?

— Я как раз хотел привести пример доброкачественного стресса. Зачем вам стресс злокачественный?

— Я тогда до этого еще не дорос. Я думал, что это круто – быть замдиректора "Полтавагаздобычи". Хотя это вообще не круто, сейчас я не желаю идти туда ни своим детям, ни друзьям.

— До перехода в "Полтавагаздобычу" бизнес вашей семьи имел какое-то отношение к газовой отрасли?

— Нет.

— Вообще ничего?

— Как мой брат попал в нефтегазовую отрасль? Он с начала 2000-х ушел из семейного бизнеса и переехал в Киев. Был коммерсантом, поставлял товары "Укргаздобыче". Был своеобразным посредником, но у этого была своя роль.

Тогда "Укргаздобыча" не рассчитывалась с поставщиками, поэтому он, с одной стороны, гарантировал производителю оплату поставленного "Укргаздобыче" товара, а с другой – зарабатывал на этом как посредник.

— За счет чего у него получилось занять такую нишу?

— Тогда все были "хитросделанные". Коммерсанты продавали "Укргаздобыче" продукцию с 300-процентной накруткой, а брат шел цивилизованным путем – приклеивал свои 20%. Его заметили в "Укргаздобыче", и у него стало получаться.

— В "Полтавагаздобыче" вы проработали несколько месяцев и осенью 2010 года стали замдиректора "Черноморнафтогаза". Как это произошло?

— В то время в правлении "Черноморнафтогаза" был конфликт, они искали человека на вакантное место.

— Они – это кто?

— Один из замглавы "Нафтогаза", которого я знал еще до этой жизни.

— Это кто?

— Юрьев. Очень крутой был человек. У меня аж мурашки, как его вспоминаю.

Я его знал еще с института, он был очень хорошим другом моего брата, приезжал к нам в гости. Он меня вызвал в Киев и сделал это предложение по "Черноморнафтогазу".

— Была ли какая-то роль вашего отца в назначении в "Черноморнафтогаз"?

— Отец максимально далек от газового бизнеса, от "Нафтогаза". Это чисто история брата.

Это брат шаг за шагом добился успеха, чтобы его пригласили работать в систему "Нафтогаза". Я вам скажу так: это брат познакомил отца с Юрьевым, Бакулиным, Бойко и остальными.

— Как вы стали замглавы "Нафтогаза" в 2012 году?

— За два года, которые я провел в "Черноморнафтогазе", мы увеличили добычу в два раза. Компания исторически добывала 1 миллиард кубов, а когда я оттуда уходил, уже было 2 миллиарда. Плюс все видели, что я честный парень.

— Поэтому и предложили?

— Брат тогда был замглавы "Нафтогаза", но уходил в парламент, поскольку был выбран депутатом. Его место в "Нафтогазе" оставалось вакантным.

Позвонил мне Юрьев и говорит: "Саня, у вас есть результат в "Черноморке", добыча развивается, приходи к нам". Понятно, что это все было не без помощи брата.

"Нафтогаз" и "вышки Бойко"

— В 2014 году сменилась власть, после чего к вам начались претензии со стороны правоохранительных органов. Сколько было дел против вас и какова их суть?

— Дел было штук 50. Против меня одного. Один из самых главных эпизодов – мне вменялось хищение нефтепродуктов "Нафтогаза" на 450 миллионов гривень.

— В период вашего руководства "Нафтогаз" подписал с компанией "Газ Украина 2020" Сергея Курченко договор на поставку бензина на 450 миллионов гривень, но его у "Нафтогаза" не оказалось. Договор подписывали вы?

— Нет.

— Тогда почему пришли к вам?

— Я из обеспеченной семьи. Что такое следственные органы? Первое, что они хотят, если у тебя есть деньги, – тебя "обилетить".

— Но если я госслужащий, то соглашаюсь "обилечиваться" только тогда, когда мою вину можно доказать.

— Сейчас расскажу. За закупки нефтепродуктов в "Нафтогазе" тогда отвечал департамент из подчинения Евгения Корнийчука (екс-замглавы "Нафтогаза". – ЭП). Его подчиненные подписали договор.

К тому времени у Корнийчука возник конфликт с Бакулиным, и его не было на работе. Поэтому начальник департамента Корнийчука пришел ко мне как к подменяющему Корнийчука на время его отсутствия и говорит: "У нас была очередная выездная комиссия на нефтебазу, где лежит наше топливо, нужно подписать акт".

То есть под документом подписалась вся выездная комиссия "Нафтогаза" и я как замглавы, но я не ездил на эту нефтебазу и не мог на нее ездить по должностным обязанностям.

— Впоследствии оказалось, что этих нефтепродуктов нет, и вас подвела команда подчиненных Корнийчука?

— Поставка нефтепродуктов была, нефтепродукты были. Потом, когда случился Майдан, товарищи из "Народного фронта" сказали: "Мы национализировали бензин Курченко".

— Это вы про Пашинского говорите?

— Я не помню все фамилии. Его команда куда-то дела эти нефтепродукты. Не знаю куда – продали или пустили на армию. Это не важно. Главное, что это были нефтепродукты "Нафтогаза", а не Курченко.

— То есть это был бензин, находящийся на нефтебазах Курченко, но юридически принадлежащий "Нафтогазу"?

— Да. Он был на балансе "Нафтогаза".

— Пресса часто упоминала вас и брата как членов команды Сергея Курченко. Говорят, знакомство вашего брата с Курченко случилось еще в Харькове.

— Брат знал Курченко десять лет назад. В Харькове все друг друга знали. Я Курченко видел два раза в жизни на футболе.

— Почему фигурировала информация о том, что старший брат, а после него и младший занимали должности в "Нафтогазе" по квоте Курченко?

— Это не имеет никакого отношения к правде, но у Курченко были "замы" в "Нафтогазе".

— Юрьев относился к этим людям?

— Нет. Юрьев – супер-человек, он был чисто человеком Бакулина. Люди Курченко начали приходить в "Нафтогаз", когда Бойко ушел с поста министра энергетики и перешел в вице-премьеры.

— Одна из самых скандальных покупок "Нафтогаза" – морские буровые вышки для "Черноморнафтогаза", которые получили название "вышки Бойко". Почему вы не дали показаний на Бойко во время следствия?

— Тут две составляющие. Первая – меня никто никогда не просил давать показания по Бойко. Вторая – я Бойко видел три раза в жизни: на дне рождения Бакулина, на дне рождения дочери Бакулина и на дне рождения Юрьева.

С Бойко я никогда не общался, у меня даже его номера телефона нет. Вершиной моих знакомств был Бакулин.

11 друзей Бойко: кто ответит за скандальную схему с вышками

— Подойдем с другой стороны. Когда купили вышки, вы были замглавы по финансам в "Черноморнафтогазе". Вы были одним из тех, кто под этой покупкой подписался. Цена вышек была завышена или адекватна?

— Что означает "подписывался под этой покупкой"? Чтобы читатель понимал, есть сумасшедшая бюрократическая структура.

Одна ее часть – это тендерный комитет, который выбирает победителя. Я к этому не имею никакого отношения и не был в тендерном комитете.

Еще одна часть – процедура приемки-передачи приобретенных вышек. Я тоже в этом не участвовал.

И есть еще одна часть – визирование приобретения. Она подразумевает в среднем 10-12 подписей. Моя виза там стояла в череде множества виз.

Моя функциональная ответственность как "зама" по финансам была в том, чтобы посмотреть правильность реквизитов и график платежей, но не то, почем вышки покупались.

— Впоследствии вы анализировали, была ли цена на вышки завышенной?

— Да, я четко анализировал. Если кто-то думает, что там цену умножили на полтора или два, это не так. Маржи там было 10-15%.

— То есть цена была завышена на 10-15% от реальной?

— Ну, у вышек есть поставщик, он же не может в ноль работать. Он купил, положил свои деньги. Давайте я вам объясню ситуацию с вышками на аналогии.

Вот вы хотите купить машину "кубик", идете на станцию "Мерседес" и получаете ответ: "Автомобиль стоит 200 тысяч евро". Вы говорите: "О, класс, а когда вы мне его привезете?". Ответ: "Через девять месяцев". В то же время вы заходите на "Авториа" и видите, что там этот "кубик" продается на 20-30 тысяч дороже.

— То есть эти 20-30 тысяч – это наценка за то, что я не хочу ждать. То же самое было в случае с покупкой вышек "Черноморнафтогазом"?

— Если сегодня кто угодно обратится к производителю вышек и заявит о желании их купить, он скажет: "Классно, пацаны. Через пять лет доставим".

Второй момент: на купленных "Черноморнафтогазом" вышках было очень много дополнительного оборудования.

Первый покупатель этих вышек, как я потом смотрел по английской прессе, заказал их строительство на заводе в 2008 году, когда был спад экономики, и купил их по 180 миллионов долларов за штуку.

Потом этот покупатель продал их посредникам, которые продали их фирме-поставщику по 248 миллионов долларов. Вот он заработал 68 миллионов долларов. Это много или мало?

— В ходе расследования тогдашний генпрокурор Луценко говорил: "Складывается впечатление, что они в большей мере вышки Кацубы, нежели вышки Бойко. Если он даст показания на Юрия Бойко, возможно, они еще станут таковыми". То есть речь шла о том, что Кацубы – идеологи этого приобретения.

— То есть вы верите, что я пришел к Азарову (Николай Азаров, премьер-министр в 2010-2014 годах. – ЭП) и говорю: "Хочу купить вышки". А он такой: "Класс, покупай, парень".

— Кто был автором идеи приобретения вышек?

— Я не знаю. Когда я пришел в "Черноморнафтогаз", у компании был договор с китайской компанией на покупку вышки без доработок, без вертолетов, без доставки и всей остальной чуши на 220 миллионов долларов.

"Пришел прокурор и говорит: "Давай показания на Юрьева, на него все замкнется, и тебя выпустят"

— Луценко говорил о вас: "Он рассказал, кто ему давал указания, сколько он получал в месяц за эти указания в конверте, кто стоял за этой схемой". Правда ли, что в ваших показаниях фигурируют Бакулин и Тамразов (Алексей Тамразов, в 2010-2014 годах первый заместитель руководителя "Укргаздобыча". – ЭП) как люди, которые были участниками преступной группировки?

— Все мои показания по совету прокурора сходились на Юрьеве. Это даже по всем тюремным понятиям не "западло". Мне искренне стыдно, что я там такое наговорил на умершего человека, там полный бред, полная ахинея. Но когда ты в тюрьме…

Также я давал показания на Януковича, на Азарова, которых в глаза не видел. Мои показания можно взять и смеяться.

— Следствие по вам касалось причиненного государству ущерба в размере 450 миллионов гривень, а по мировой со следствием вы заплатили 100 миллионов гривень в госбюджет. Откуда взялась эта цифра?

— 100 – просто красивая цифра.

— Виталий Хомутынник рассказывал, что ваш отец просил пойти к генпрокурору Луценко и просить за вас. Впоследствии Хомутынник с обидой отзывался о вашей семье, что никто даже спасибо не сказал. Почему так?

— А он ничего не сделал. Потом отец пришел к Луценко и говорит: "Виталик к вам приходил по моему вопросу?". Луценко ответил: "Да, но у Виталия ваш вопрос был двадцатым".

В этом вопросе не было никакой коррупции. С нашей стороны была единственная просьба: чтобы Хомутынник попросил Луценко снизить залог с 400 до 100. Меня держали в заложниках.

— Откуда вы взяли 100 миллионов гривень, уплаченных государству?

— Мы продали завод железобетонных изделий в Водолаге (населенный пункт в Харьковской области. – ЭП).

— Если руководство "Нафтогаза" и "Черноморнафтогаза" не совершало ничего противозаконного, почему застрелился Геннадий Юрьев?

— У меня есть очень большие сомнения, что это было самоубийство. У него был наградной пистолет, а он якобы убил себя из двустволки. Он должен был быть разутым, он должен сделать это пальцем ноги, но в момент смерти он был в обуви. Для меня он был очень близким человеком и, наверное, самым порядочным в структуре "Нафтогаза".

— Кому нужно было его убивать?

— Я не знаю. Когда это произошло, я был в тюрьме. После этой истории я понял, что однозначно надо заканчивать с героизмом. В камере, где я сидел, через день были смертники, и я понимал, что расправиться со мной несложно.

На следующий день после смерти Юрьева ко мне пришел прокурор и говорит: "Давай показания на Юрьева, на него все замкнется, и тебя выпустят". 

— Сколько в общей сложности вы провели в заключении?

— Меня задержали в июне 2016 года, а выпустили в марте 2017-го. Первые два месяца провел в одиночной камере СБУ в Киеве, остальное время – в Лукьяновском СИЗО. У меня была самая большая камера в СИЗО – на 40 человек.

— В камере были преступники-"экономисты"?

— В камере не было ни одного экономиста. Кто-то убил отца, кто-то зарезал кого-то, у кого-то разбой.

— Сокамерники не пытались использовать ваше финансовое состояние для улучшения своего содержания?

— Я вам расскажу интересную историю. В тюрьме есть иерархия. Я был в тюрьме заложником, у которого 400 миллионов гривень залога. По тюремным меркам, я самый крутой преступник в мире экономики за всю историю. Потом к нам в СИЗО приехал большой чиновник, а местные говорят: "Он слабак, у него 100 миллионов залога".

Если серьезно, то можем поехать на проверку на полиграф, и я скажу, что ни за бензин Курченко, ни за буровые вышки я ничего не получил.

— Возможно, со стороны в это не очень верится. Сложно понять, зачем сыну миллионера, имеющему спокойный собственный бизнес, погружаться в стресс на госслужбе.

— Моя жизнь до "Нафтогаза" и после него кардинально не поменялась. Я как летал с 1998 года на Мальдивы, так и сегодня могу.

— Может, у вас добавилось пару нолей на банковских счетах.

— История работы в "Нафтогазе" – это, скорее, история про желание быть сопричастным к власти. Это грех тщеславия, что ли.

Вот сижу я в пятницу в кабинете "Нафтогаза", а все столики на вечер в ресторанах Киева забиты. Я своей приемной говорю: "Можете мне забронировать?". И получаю положительный результат.

— То есть чувствуешь себя немножко сверхчеловеком.

— А потом я понял обратную сторону этой медали: ты не можешь пользоваться деньгами из семейного бизнеса.

Я хотел новую машину купить, а мне говорят: "Ты что дурак, какая нова машина? Ты в "Нафтогазе" работаешь". "Хорошо, а могу полететь куда-то?". "Нет, летать нельзя. Лети в Турцию". "А почему в Турцию?". "Если кто-то увидит тебя и сфотографирует, будут проблемы".

— Сейчас все претензии к вам со стороны следственных органов сняты?

— Нет, конечно. Это же вопрос наживы каких-то неправильных правоохранительных органов.

— Почему у следственных органов нет претензий к вашему брату, если они всегда считали, что именно он организатор "преступной группировки", а вы – исполнитель?

— Так я же взял на себя все. У меня во всех показаниях написано: "Я все делал, я все деньги воровал и относил Януковичу домой".

— Ваш брат сейчас в Украине?

— Да.

— Чем он занимается?

— Для меня это очень сложный вопрос. У брата сейчас своя история. У нас бизнес в разных направлениях расположен. Он своим занимается, я своим. Знаю, что он покупает какие-то земли на вторичном рынке, строит какие-то объекты.

Отношения с Шарием испортились из-за фото с Зеленским

— В партийных списках Анатолия Шария было много ваших родственников. Как ваша семья с ним познакомилась?

— Семья познакомилась, когда я находился в тюрьме. Тогда по моему делу он в своих роликах начал троллить Луценко. Он был первый журналист, который поставил под сомнение мою причастность к закупке этих буровых вышек.

Потом, когда я вышел, одно время мы жили в Испании. Я тогда Толику написал: "Спасибо, ты классный чувак, прикольно троллил, то да се". Он что-то ответил и так в беседе мы договорились встретиться.

Он тогда жил между Амстердамом, Прибалтикой и Испанией. Мы стали часто видеться.

— Ваша семья финансировала его партию?

— Никогда. Как появились члены моей семьи в его партии? Он предложил найти людей, которым можно доверять. Я предложил маму и свою бывшую жену. Она порядочный человек.

У нас с ним было условие по вхождению моих родственников: если мы проходим в Верховную Раду, то работаем не в оппозиции. В то время Шарий был за Зеленского и "мочил" "Пороха" (экс-президент Петр Порошенко. – ЭП). Для меня это был бальзам на душу. Закончились выборы, никто никуда не прошел.

Кстати, после этой истории я подписал соглашение с одним своим партнером. Там написано, что если я еще раз приближусь к политике, чиновникам или чему-то, что связано с государством, то заплачу партнеру штраф. Там очень большая сумма. Больше в политику я никого не двигаю, не спонсирую и ничего не делаю.

— То есть участие семьи в выборах было помощью другу, а не желанием восстановить влиятельность?

— Да.

— Какие у вас сейчас отношения с Шарием?

— Они испорчены. У нас их нет.

— Почему?

— Из-за фотографии с Зеленским. С этой фотографией вообще смешная история.

Я случайно встретил Зеленского в этом здании (офисный центр на территории завода "Арсенал". - ЭП). До его президентства мы были на нескольких совместных мероприятиях, были знакомы. Когда мы случайно встретились, я был уверен, что он меня узнал. Я подошел, спросил разрешения сфотографироваться. Так и появилась та фотография, которую потом каждый начал интерпретировать, кому как хотелось.

Сегодня понимаю, что не надо было публиковать это фото. Каким-то образом общество это восприняло неправильно.

— Как это фото интерпретировал Шарий?

— У него почему-то сложилось мнение, что я виделся с Зеленским, общался по поводу него. Типа я договорился с Зеленским, чтобы он мне разрешил вернуться в Украину.

По этому поводу у нас с ним разошлись взгляды. Когда он "мочит" Зеленского, я с этим не согласен. С Зеленским я виделся пять-десять секунд – только для фото.

Семейный бизнес, Фукс и Онищенко

— Под этой фотографией вы написали: "Я снова верю и Украину. И даже появилось желание открыть новые ІТ-компании". Такой глобальный вывод появился за несколько секунд случайной встречи с президентом?

— Тут речь про то, что я увидел в глазах человека. Я его увидел и почувствовал, что будет круто в стране. Не знаю, как это объяснить. Я увидел и говорю: круто! Я почему-то в это поверил.

— Увидели и у вас возникло желание открыть несколько ІТ-компаний.

— Нет, смотрите. У нас есть ІТ-компания в Украине, достаточно мощная.

Она работает под брендом MyCredit. После этого открыли аналогичную компанию во Вьетнаме. На днях открылась компания в Шри-Ланке, а в ближайшее время планируется в Индонезии.

Эти компании выдают краткосрочные кредиты. Средний строк – три-семь дней. Взял условно 2 тыс грн, вернул 2,1 тыс.

Moneyveo, MyCredit и другие "быстрозаймы": кому принадлежат и сколько зарабатывают микрофинансовые организации

— Так это же финансовые компании, а не ІТ.

— Я объясню. Наша компания каждую минуту выдает несколько кредитов. Они выдаются без справки о доходах и без других подтверждений платежеспособности. Чтобы отсечь хорошего заемщика от плохого, создаются ІТ-компании.

У нас сумасшедший аналитический отдел Data science, который занимается строительством соответствующих моделей. Это самое сложное. Все остальное (маркетинг, колл-центр) уже проще.

Мы пошли на азиатский рынок, потому что там большая численность населения и высокий уровень проникновения интернета. А после встречи с президентом у меня появилось желание развиваться и в Украине.

— Почему бы вам не пойти более простым путем и не открыть условный Монобанк-2?

— Мы хотели, но как? У тебя должен быть банк-партнер, а у банка-партнера должны быть сумасшедшие лимиты.

— Вернемся к подписи под фото с Зеленским. Вы заявили о желании открыть пару IT-компаний. О чем речь?

— Бизнес, о котором я вам рассказал, был создан мной еще до тюрьмы, но я не открывал ничего нового в Украине.

Это была моя принципиальная позиция как реакция на несправедливое правосудие, но после этой краткосрочной встречи с президентом мое отношение к развитию бизнеса в Украине изменилось.

— Как сейчас выглядит бизнес вашей семьи?

— У нас очень много коммерческой недвижимости.

Мама является дилером на рынке цемента – выкупает очень большие объемы у завода и продает в розницу и мелким оптом. Этот бизнес осуществляется через цементный логистический центр, построенный на базе одного из заводов.

Также у нас есть асфальтный завод в Харькове и два завода по производству железобетонных изделий. Есть предприятие по производству тротуарной плитки. Ну и есть еще сельское хозяйство – несколько тысяч гектаров земли.

— Во сколько оценивается стоимость бизнеса вашей семьи?

— А смысл его оценивать? У нас нет ни одного нашего предприятия в залоге или в кредитах.

— В прессе была информация, что Кацубы выкупили у Александра Онищенко газодобывающую компанию "Пласт".

— Я не знаю, откуда эта информация. Отвечу так: я был близок к этой сделке, но в результате не являюсь покупателем этого предприятия.

— Вы сопровождали эту сделку?

— Да. Я знаю все, что покупается и продается на газовом рынке. Знаю большинство владельцев этих компаний. Ко мне можно обратиться, и я могу сказать, стоит или не стоит это покупать.

— Когда и при каких обстоятельствах ваша семья познакомилась с Павлом Фуксом?

— Я познакомился с Фуксом на дне рождения Кернеса. Тогда меня пригласила сторона именинника. Кстати, если бы я не был тогда "замом" в "Нафтогазе", то не пригласили бы.

— Отношения с Фуксом переросли в какие-то совместные газовые проекты?

— Нет. Были опционы, которые не сработали. Точнее, он сказал, что опцион не сработал, хотя я считаю по-другому.

— Речь идет о лицензиях, которые были получены компанией "Голден деррик"?

— Было много всего. Есть такая история: хочешь сказать про человека хорошо – скажи, хочешь сказать плохо – лучше промолчи. Тут я хочу три раза промолчать.

Сегодня мы с Фуксом не общаемся. Я его не слышал, наверное, еще со времен как вышел из тюрьмы.

— В декабре 2020 года ваш отец стал главой Харьковского райсовета. Зачем мультимиллионеру, основателю большой корпорации эта должность?

— Мои родители – трудяги до мозга костей. В корпорации отца бизнес полностью налажен. Этот бизнес работает сам, но отец привык работать.

— Не может ли быть ответом на этот вопрос то, что если ты являешься представителем органа власти крупного города, то твои заводы имеют гарантированный рынок сбыта?

— Никогда в жизни наши заводы не поставляли бетон городу Харькову. У нас чистый бизнес. Сегодняшняя должность отца – это точно не про деньги. Про свое участие в политике я вам уже сказал. Продавать еще один завод семьи я не хочу.