Замглавы НБУ Олег Чурий: Мы вполне можем получить транш МВФ в этом году

Работа миссии МВФ в Украине с 6 по 19 сентября завершилась без какой-либо конкретики. Сам фонд ограничился кратким: "Переговоры продолжаются". Спустя несколько дней глава НБУ Яков Смолий заявил, что МВФ ожидает от Украины сбалансированного бюджета и повышения тарифов на газ.

Сможет ли Украина договориться о новой программе с кредитором? Стоит ли госбанкам рассчитывать на докапитализацию? Как продолжение паузы в сотрудничестве с МВФ отразится на золотовалютных резервах и какие факторы определят дальнейшие темпы роста кредитования?

Обо всем этом ЭП поговорила с замглавы НБУ Олегом Чурием во время украинского финансового форума в Одессе, организованного ICU и KSE.

— Как вы оцениваете итоги работы миссии МВФ в Украине? Насколько ожидания совпали с реальностью?

— Миссия работала в Украине несколько недель. Переговоры продолжаются. Мы считаем, что в переговорах достигнут определенный прогресс, и мы надеемся на успешный результат.

— В чем проявляется этот прогресс?

— По вопросам Нацбанка у нас полное взаимопонимание. Прогресс есть и по вопросам, которые не касались деятельности Нацбанка.

— Вы сейчас говорите о повышении тарифов на газ?

— Вопросов было несколько, но я не могу это комментировать — это не в моей компетенции. Это больше по части Министерства финансов и правительства.

— Какие вопросы обсуждались во время работы миссии по вашему направлению?

— Как продвигается реформа банковской системы, вопросы докапитализации, результаты стресс-тестирования банков. Все темы, которые мы всегда обсуждаем: проблему NPL и процесс снижения кредитов связанным лицам, ситуацию с госбанками и корпоративным управлением, макроэкономическую стабильность, инфляцию, аккумуляцию резервов, платежный баланс.

Есть хорошее понимание с обеих сторон. Все вопросы НБУ в рамках сотрудничества с кредитором или решены, или решаются.

— Нацбанк был первым, кто заявил о необходимости договариваться о новой программе сотрудничества с МВФ. По вашему мнению, какими должны быть ее основные параметры?

— Существующая программа заканчивается в марте 2019 года. Следующий год у нас непростой, поскольку это год значительных валютных платежей по госдолгу и год выборов — президентских и парламентских.

Мы считали, что для поддержания макроэкономической и финансовой стабильности необходима поддержка со стороны международных кредиторов.

Поддержка со стороны МВФ — это очень позитивный сигнал для всех кредиторов. Если у нас будет новая программа, это даст нам возможность безболезненно пройти предвыборный и выборный период и не допустить негативного влияния на макростабильность, которую мы на имеем.

— Сколько нужно финансового ресурса, чтобы пройти предвыборный и выборный период без ущерба для макростабильности?

— Вопрос интересный. По нашим прогнозам, на конец года у нас резервы должны достигнуть 20,7 млрд долл.

— Это с траншем МВФ или без?

— Это с МВФ и с получением финансирования от Мирового банка и Еврокомиссии. Плюс у нас были прогнозы по размещению евробондов на 1,5 млрд долл, но нам нужно будет их скорректировать с учетом частного размещения на 700 млн долл, которое Минфин уже провел.

Если к концу 2018 года мы выходим на такой уровень резервов, то это уже достаточно неплохой показатель, который окажет позитивное влияние на рынок. В 2019 году выплаты по валютному госдолгу — 8,3 млрд долл, из которых 2,4 млрд долл — это выплаты по внутренним валютным ОВГЗ.

Возможно, эти выплаты будут покрыты за счет новых размещений, но то уменьшение резервов, которое будет происходить из-за валютных выплат по госдолгу, как минимум, нужно перекрыть новыми ресурсами.

— О каких цифрах речь?

— Чтобы выплаты по госдолгу не отразились на уровне резервов, при 100% ролловере по внутренним валютным ОВГЗ, необходимо приблизительно 3-4 млрд долл заимствований на внешних рынках.

В 2019 году у нас резервы пополнятся не только за счет МВФ, но и за счет других источников, которые придут в качестве реакции на продолжение нашего сотрудничества с МВФ, начиная от международных финансовых организаций и заканчивая частными инвестициями в долговые госбумаги.

— Я читала прогноз Citi. У них весьма пессимистичный сценарий: к концу 2020 года без МВФ наши резервы сократятся до 13,6 млрд долл.

— Если мы рассматриваем сценарий, когда мы все выплачиваем и ничего не привлекаем, то, безусловно, у нас резервы будут уменьшаться. Но я вижу, что при позитивном развитии ситуации мы вполне можем получить финансирование от МВФ и других официальных кредиторов в 2018 году.

— Практика прошлых лет показывает, что в процессе доработки проекта бюджета депутаты меняют прогноз по перечислению Нацбанком прибыли. Цифра, которая заложена в бюджете, с вами согласована?

— Прогноз прибыли, который мы давали Министерству финансов для проекта госбюджета на 2019 год, составлял 34,9 млрд грн.

— Минфин заложил 45,6 млрд грн.

— Все прекрасно понимают, что сумма перечислений будет известна после аудиторского отчета, то есть в 2019 году. С точки зрения отображения прибыли НБУ ничем не отличается от какой-либо компании, которая может сказать, какая у нее будет прибыль, только после получения аудиторской отчетности.

— Планировалось, что спецкомитет по работе с проблемными активами заработает в первом квартале 2018 года. Почему этого не случилось?

— Комитет создан.

— Он не работает.

— Скоро планируется проведение первого заседания. На нем представители НБУ, Министерства финансов и Фонда гарантирования обсудят первые кейсы по реструктуризации проблемной задолженности госбанками.

— Каким должен быть функционал комитета? Как его рекомендации по работе с проблемной задолженностью будут воплощаться в жизнь?

— Решение ситуации с плохими кредитами — это, наверное, один из самых важных вопросов, поскольку проблемная задолженность в банковской системе составляет 56%. Позитивный момент в том, что под эту задолженность по большей части уже сформированы резервы, банки капитализированы.

Отрицательный момент в том, что этот вопрос пока не решается. Это одно из препятствий для возобновления активного кредитования реального сектора.

— Какова позиция МВФ относительно создания комитета и его работы?

— Позиция МВФ состоит в том, что проблему NPL надо решать. Есть несколько вариантов, как именно, в частности — через механизм спецкомитета.

Нужно пробовать все доступные инструменты и смотреть, какой подход помогает больше всего. Можно ли сказать, что спецкомитет — это панацея? Нет. Для решения этих вопросов мы должны двигаться по всем фронтам в разных направлениях. Насколько это будет эффективно — покажет время.

— Председатель правления Ощадбанка Андрей Пышный утверждает, что проблемный валютный портфель влияет на работу банка и требует дополнительного ресурса с каждым витком девальвации. Несмотря на то, что все зарезервировано, негативный эффект NPL на работу банков есть.

— Банк получил капитал, который покрывает эти кредиты. Банк получил этот капитал в виде государственных ценных бумаг, которые приносят ему доход.

— Не секрет, что стратегия развития Ощадбанка предполагает его докапитализацию. По информации моих источников, Минфин ее не исключает перед вождением ЕБРР в капитал Ощадбанка. ЕБРР, что логично, тоже за. Почему НБУ против такого развития событий?

— Государство потратило на докапитализацию госбанков около 10 млрд долл с начала 1990-х. Поскольку докапитализация проводилась через увеличение капитала за счет ОВГЗ, по которым платятся проценты, то за все это теперь расплачивается бюджет, который принял на себя большую долговую нагрузку.

Мы видим необходимость не в том, чтобы вливать в госбанки деньги, а в том, чтобы повышать их эффективность. У них много возможностей для развития.

— Например?

— В чем отличие госбанков от частных? В частных банках для акционеров капитализация — это самый последний шаг.

Если их банк нуждается в дополнительном ресурсе, то акционеры в первую очередь ищут пути, которые предполагают не просто выдачу ему денег, а пути, которые позволят повысить эффективность работы банка. В том числе — за счет изменения процессов в банке, его внутренней трансформации.

Капитализация — слишком простой путь, мы его уже много раз проходили. Он не приводил к тому, что банки начинали работать более эффективно. Мы не поддерживаем дополнительную капитализацию ни Ощадбанка, ни других госбанков, поскольку в этом нет необходимости.

Сейчас основная задача — создать из госбанков нормальные коммерческие структуры, которые выстроят свои бизнес-процессы и смогут зарабатывать деньги, а не будут просто проедать полученное от государства.

— Минфин может принять решение о докапитализации без согласия НБУ?

— Может, конечно. Он же акционер. В данном случае Национальный банк — это центр экспертизы, с которым они советуются. Наше мнение такое: сегодня Ощадбанк не нуждается в дополнительной капитализации.

— Минфин представил проект госбюджета. Вы видите в нем риски для макростабильности, в частности риски более высокой инфляции?

— Показатель дефицита бюджета 2,3% ВВП — достаточно взвешенный, бюджет составлен довольно консервативно и сбалансированно, так что нельзя сказать, что бюджет несет инфляционные риски.

— Релиз НБУ: "В результате роста волатильности обменного курса гривни и приближения в следующем году двойных выборов возможно ухудшение инфляционных ожиданий". Насколько серьезным может быть ухудшение? В чем, по вашему мнению, инфляционные риски выборов?

— Выборы — это, прежде всего, неопределенность, опасения по поводу перспектив продолжения реформ. Опасения со стороны бизнеса и населения также могут иметь психологическое влияние на ситуацию на валютном рынке.

— Среднегодовой курс на 2019 год закладывается на уровне 28,2 грн за долл, хотя ожидания бизнеса и населения, о которых вы говорите, уже сейчас более пессимистичны. Вы согласны с прогнозом МЭРТ?

— Курс, который закладывается в бюджете, не является ориентиром для Нацбанка при проведении монетарной политики. Это расчетная прогнозная величина. Министерство экономики дает свой прогноз, который отражает один из возможных вариантов поведения курса. Сказать, что курс точно будет именно таким, нельзя. НБУ не таргетирует курс, наша цель — инфляция.

— Однако в итоге вам приходится выходить с интервенциями и сглаживать курсовые пики за счет резервов.

— Мы независимый Нацбанк и проводим независимую монетарную политику. С интервенциями мы выходим исключительно для того, чтобы сглаживать курсовые колебания. Мы не пытаемся развернуть курс в ту или иную сторону.

— Возможно, с учетом неопределенных перспектив сотрудничества с МВФ, с интервенциями стоит повременить?

— У нас резервы снизились не за счет интервенций на межбанке. У нас резервы с начала 2018 года снизились за счет выплат по госдолгу. На это ушло 6,1 млрд долл с начала 2018 года. Частично это было покрыто новыми заимствованиями — на 3,4 млрд долл.

При этом, несмотря на продажи валюты из резервов в июле-августе для сглаживания колебаний курса, в целом с начала года за счет интервенций по покупке валюты у нас резервы выросли на 600 млн долл. То есть интервенции оказывают положительный эффект на золотовалютные резервы.

— Закон "О валюте" предполагает, что Кабмин и НБУ предпримут меры по запуску нулевого декларирования. Соответствующие законопроекты были разработаны еще в 2016 году, но не были приняты. На каком этапе доработка инициатив по нулевому декларированию и правилам BEPS?

— Дальнейшая либерализация возможна при условии того, что правила BEPS заработают. Мы поддерживаем эту инициативу.

В отношении нулевого декларирования все сложнее: до сих пор ведутся дискуссии. Эти вопросы — на территории Минфина. Мы можем давать свое мнение, но мы не являемся той организацией, которая принимает решение.

— И каково ваше мнение?

— Нулевое декларирование необходимо, без него принятие в парламенте пакета законопроектов по BEPS весьма затруднительно.

— В стратегии развития госбанков заложены определенные темпы роста кредитования. Какие факторы будут их определять в ближайшие годы?

— В чем была проблема госбанков до 2014 года? В отсутствии достаточного уровня корпоративного управления — банки находились под политическим влиянием с точки зрения проведения своей кредитной деятельности.

В результате их наблюдательные советы представляли определенные бизнес-группы. Они и кредитовались в этих госбанках. Даже сама композиция набсоветов была похожа на структуру кредитного портфеля этих банков.

Главная задача — поменять эту систему, внедрить международные стандарты корпоративного управления. Один из способов — привлечение независимых директоров. Яркий пример — Приватбанк, где уже несколько лет работает набсовет, сформированный из известных на международном рынке людей.

Это позволяет избежать политического влияния и помогает создать банк, который работает на получение прибыли, а не на обслуживание каких-то определенных политических или экономических интересов.

Тот же путь должны пройти и другие госбанки. Корпоративное управление, независимые директора, привлечение новых акционеров, которые могут повысить уровень корпоративного управления, внедрить новые стандарты, поменять систему работы банка. Только после того, как все это будет проделано, можно говорить о переходе банков к активному кредитованию.

— Насколько высоки риски наращивания новых проблемных активов?

— Сначала реформа корпоративного управления — потом все остальное. Без перехода на новые стандарты управления есть риски, что увеличение кредитования опять приведет к проблемам с NPL.

— Вы с Минфином анонсировали планы по продаже ОВГЗ физлицам. Каким будет спрос? Каковы перспективы развития этого направления?

— Этому вопросу раньше почему-то уделялось не слишком много внимания, а на самом деле он очень важен. Если посмотреть на структуру долга Украины, то мы сильно зависим от внешних рынков, а внешние рынки волатильны.

Сегодня у инвесторов есть желание покупать бонды Украины, а завтра у них есть желание выйти не только из бондов Украины, а уйти с развивающихся рынков. Планировать госбюджет с учетом такой волатильности сложно.

Оптимистичный вариант развития событий, на который мы делаем ставку, — Украина может спокойно занимать на внешних рынках, но может же быть и пессимистичный вариант. Привлечение внутреннего инвестора, в первую очередь физлиц, позволит стабилизировать получение фондирования для госбюджета. Мы получим якорных инвесторов. Сейчас их очень мало.

Физлица инвестировали в ОВГЗ только 4,7 млрд грн при госдолге 2,1 трлн грн. Соотношение этих двух параметров может быть гораздо лучше.

В структуре госдолга большая часть должна приходиться на локальных инвесторов, а именно — на локальных инвесторов-физлиц. Потенциал огромный: объем депозитов физлиц сегодня составляет 498 млрд грн, то есть более чем в сто раз больше, чем вложения населения в ОВГЗ.

— Насколько эти планы реалистичны с оглядкой на низкий уровень доверия людей к банками невысокий уровень финансовой грамотности?

— Действительно ли уровень доверия к госбанкам, например, низок?

— Объясните.

— У нас госбанки держат 64% депозитов частных лиц. То есть частные лица доверяют банкам, у которых акционером является государство. Но частные лица очень слабо работают с самим государством.

Нелогично: если они доверяют госбанкам, то почему они не доверяют государству?

Думаю, вопрос не в доверии, хотя над этим тоже необходимо работать.

В первую очередь, речь о том, что сам инструмент облигации не до конца понятен среднестатистическому гражданину. Он немножко сложный.

С нашим законодательством тяжело работать. Нужно предпринять много действий: подписать договора на открытие счетов в ценных бумагах, брокерские договора.

Это сложно. Невозможно купить ОВГЗ в онлайн-режиме.

Мы хотим, чтобы физлица путем нажатия кнопки в своих банковских приложениях могли покупать и продавать ОВГЗ. Переход на автоматизацию позволит банкам обслуживать операции физлиц даже на небольшие суммы.

— Все госбанки могут работать с населением в этом направлении?

— Это вопрос к госбанкам. Вы говорили, что есть идея капитализировать банк. Зачем капитализировать банк, если есть бизнес, который можно развивать и на котором можно зарабатывать деньги? Продажа ОВГЗ физлицам — это один из способов повысить эффективность.

Если какие-то банки думают, что при продаже ОВГЗ они уменьшат свою пассивную базу, то это странная логика. В любом случае найдутся банки, которые будут предлагать эту услугу, и клиенты будут переходить в другие банки. В этом направлении надо работать, оно очень перспективное.

Удивительно, что мы пришли к необходимости привлекать физлиц к рынку ОВГЗ только сейчас. Это настолько очевидное решение.