Восстановление экономики невозможно без контроля над эпидемией

Несмотря на стремительно ухудшающуюся эпидемиологическую ситуацию в стране, все чаще звучат призывы к ослаблению карантина.

Все громче слышны упреки, что ограничительные меры вредят восстановлению экономики больше, нежели сам коронавирус и потенциально следующая за ним острая респираторная инфекция.

Конечно, жесткие транспортные ограничения, переход на удаленную работу и прочие меры предосторожности ускорили наступление рецессии.

Однако благодаря быстрой реакции властей в марте 2020 года удалось затормозить распространение крайне заразного вируса, избежав тем самым опаснейшей перегрузки системы здравоохранения.

Оставалось надеяться, что за выигранное время правительство поддержит граждан напрямую и выполнит свои обязательства по внедрению медицинской и технической инфраструктуры для отслеживания новых случаев заболевания.

Это позволило бы перейти к стратегии управляемого сдерживания коронавирусной инфекции, постепенно ослабляя всеобщие ограничения.

Так же, как это происходит в Германии, не говоря о Южной Кореи, где благодаря точнейшем технологиям и качественной слежке за распространением вируса удалось не жертвовать экономикой.

Как бы парадоксально это ни прозвучало, но невозможно с уверенностью заявить, что именно карантин является главной помехой восстановления деловой активности и занятости в Украине. Как, впрочем, и во всем мире.

Вопреки надеждам, вызванным в последние недели многолюдными улицами и вполне заметной гражданской активностью, пока нет никаких оснований полагать, что потребительские настроения улучшаются.

Вышедшая на днях статья экономистов Гарвардского и Брауновского университетов Четти, Фридмана, Хендрена и Степнера подвергает детальному анализу меры по борьбе с коронакризисом. Авторы используют новейшие данные частных компаний США для отслеживания экономической деятельности. Что важно – в режиме реального времени.

Такое исследование представляет собой особый интерес, поскольку традиционный макроэкономический анализ основывается на годовых или, в лучшем случае, ежеквартальных отчетах.

Как ни странно, полученные данные демонстрируют, что смягчение карантина в определенных регионах США никак не повлияло на занятость в них по сравнению со штатами, в которых соблюдались строгие ограничения.

Этот феномен ярко иллюстрирует сопоставление ситуации в штате Миннесота, где разрешили вернуться на рабочие места 27 апреля, и в штате Висконсин, где это случилось месяцем позже. В течение этого периода разницы в динамике потребления в этих двух штатах не было абсолютно никакой.

Столь неожиданный результат можно объяснить лишь психологическими факторами. То есть сильнейшими опасениями в отношении своего здоровья людей, получающих вроде бы возможность вернуться к "нормальной" жизни, но полноценного возвращения не происходит.

Становится понятно, что ослабление карантина может оказаться эффективным и запустить экономическую активность только при полной уверенности людей в реальном снижении рисков для своего здоровья.

Прямая денежная помощь домохозяйствам в США, которой не дождались в нужном объеме украинцы, резко увеличила потребительские расходы малообеспеченных, но на восстановление занятости значительно не повлияла.

Дополнительные расходы домохозяйств, ставшие возможными благодаря прямой помощи государства, были направлены на товары домашнего пользования, а не на сильно пострадавшую сферу услуг, где и было потеряно подавляющее большинство рабочих мест в разгар спада.

Традиционные макроэкономические инструменты, на которые обычно возлагаются надежды в кризис – фискальное стимулирование совокупного спроса и обеспечение ликвидности для бизнеса, – надежд не оправдали.

Ими трудно было стимулировать занятость в условиях массового потребительского страха перед инфекцией. Как говорил Рузвельт, "единственное, чего нам следует бояться, – это самого страха".

Научные результаты, полученные при экономическом анализе данных деловой активности в режиме реального времени, находят подтверждение этому высказыванию Рузвельта на практике: именно страх, а не карантинные меры, препятствует уверенному восстановлению экономики.

К тому же, страх сейчас не один, их два: понятная боязнь инфекции и понимание рисков, связанных с неадекватной экономической политикой, способной усугубить ситуацию и усложнить выход из глубокой рецессии.

Иными словами, пока эпидемиологическая картина продолжает ухудшаться, а в Украине количество новых заражений продолжает расти и уже превышает последние показатели в Великобритании, не может быть и речи о возобновлении стабильного роста экономики и выходе из кризиса.

Во времена пандемии более эффективным для экономики было бы развертывание социального страхования, в частности – прямой поддержки граждан. Стимулирование спроса в традиционном кейнсианском ключе сейчас неэффективно. Тем более, экономически невежественны призывы к более экспансионистской денежно-кредитной политике – "печатанию денег".

Как никогда актуальными остаются глубинные структурные реформы: начиная с фундаментальной налоговой и заканчивая всеобъемлющими регулятивными и институциональными преобразованиями. Они позволят обеспечить экономический прорыв и бурный рост после преодоления эпидемии.

Вместо же этого правительство в очередной раз обещает повышение минимальной зарплаты, хотя Украина уже и так является всемирным лидером по этому показателю: учитывая новейшие планы правительства до июля следующего года, минимальная зарплата будет составлять более 80% от подушевого ВВП в 2021 году.

Для сравнения: в социально обеспеченных странах западной Европы минимальные зарплаты формируют гораздо меньшую долю среднего дохода—например, в Германии национальная минимальная зарплата появилась лишь в 2015 году, и она находится на уровне 45% от подушевого ВВП.

Для реального преодоления бедности нужно концентрироваться на росте именно ВВП. Добиться этого можно только проводя структурные реформы, не стимулируя при этом безработицу и теневую занятость неоправданно высокими, хоть и пиаровски популярными минимальными зарплатами.