"Титановий" бізнесмен Бродський: Готовий у вас в кабінеті розписатися кров'ю на стіні

Имя Андрея Бродского в Украине знает исключительно узкая аудитория. Это логично, но несправедливо.

Логично, потому что последние десять лет этот бизнесмен из Днепра занимался только одним специфическим бизнесом – добычей сырья для производства титана. А несправедливо из-за цифр, которыми оперирует Бродский.

Минимальная выручка контролируемой им компании "Велта", которая занимается добычей титанового сырья, составляет 1,5 млрд грн в год, но жить на широкую ногу Бродскому не дает еще более впечатляющая сумма долгов.

Источники ЭП называют сумму 140 млн долл, которая при сегодняшнем курсе эквивалентна 4 млрд грн. В ходе интервью владелец "Велты" отказался комментировать эту цифру, но и правда – о чем тут говорить?

Из упомянутых 140 млн долл больше 90% занимают просроченные долги перед Проминвестбанком, у которого "Велта" в свое время взяла кредит на строительство ГОКа по производству сырья для производства титана.

Комбинат давно построен и приносит деньги, но почему до сих пор не закрыт долг? Ответ на этот вопрос – полноценная детективная история. Здесь и поджог "Велты", и обложение ее взятками, и перекредитование у Сергея Тигипко.

Из-за этих форс-мажоров компания и "сидит в минусах", выбраться из которых ей способно помочь только чудо. В случае с Бродским оно, кажется, произошло.

Недавно его команда, по заверениям бизнесмена, изобрела недорогой способ производства титана, который позволит резко снизить его конечную стоимость и как результат – так же резко повысить на него спрос. Чудо? Полноценное.

Есть, правда, одно "но": за Бродским почему-то не охотятся инвесторы, желающие вложить средства в развитие его уникальной технологии. Притом, что украинский бизнесмен на каждом углу говорит о перспективности своего открытия.

Это нехотя намекает на то, что основатель "Велты" пытается найти специфический способ расчета по старым долгам. В ходе интервью он это напрочь отрицает, утверждая, что работает на перспективу.

Ниже – о мытарствах бизнесмена, создавшего с нуля ГОК, его несостоявшемся проекте с Сергеем Тигипко и перспективах производства дешевого титана.

— Расскажите, пожалуйста, коротко свою биографию. Чем занимались после окончания университета и до создания компании "Велта".

— Студенческая скамья на самом деле у меня была уже в 2006 году, когда я пошел учиться на горного инженера по специальности "Обогащение полезных ископаемых".

Так получилось, что сразу после школы, а это был 1990-й год, я не смог поступить в университет. Поступал тогда на политологию. Это был Советский союз, а с фамилией Бродский, как потом оказалось, в идеологию не брали.

Бизнесом я начал заниматься с 1991 года, когда мне надоело работать старшим лаборантом (откровенно говоря, чернорабочим) в отделении Академии наук УССР Института геотехнической механики.

Вместе со своим отцом я учредил малое предприятие, которое занималось производством и продажей сувениров – матрешек, расписных яиц... На тот момент мне было 18 лет и ничего другого в голову, извините, не пришло.

— А потом?

— С этого я, мягко говоря, ничего не заработал, но научился что-то организовывать. Начал зарабатывать с торговли металлом. Сначала это были мелкие партии – в автомобильных нормах. В 1993 году это были уже корабельные нормы, тысячи тонн.

Из того периода жизни остался только мой ближайший партнер, с которым мы вместе со школьной скамьи, – Виталий Малахов. Сегодня он является соучредителем "Велты".

— Торговля металлом подразумевает знакомство с представителями крупного бизнеса. Кого вы могли бы выделить из того времени?

— Например, я общался с тогдашним создателем, так сказать, группы "Приват" господином Милославским, от которого я многому ментально научился. Его уже много лет нет в живых. Других значимых связей, которые я бы использовал, за последние 10-15 лет точно нет.

А что касается работы с металлом, то трубы мы закупали на Днепропетровской металлобазе и перепродавали их в Турцию.

— Как появилась идея создания "Велты"?

— Я занимался торговлей, в основном трубами, до 2003-2004 годов. Этот мой бизнес начал заканчиваться, когда появился монстр "Интерпайп". В тот момент я осознал, что мне необходимо самому переходить к производству.

Как раз в то время мы снимали небольшой офис у Валерия Иванского. Тогда он был директором и основателем "Велты" и пришел к нам обсудить дальнейшую аренду офиса. Под разговор он положил мне на стол папочку с документами. В ней была просроченная лицензия на Бирзуловское месторождение ильменита.

Какой-то период времени мы с Иванским были партнерами в "Велте", но потом выкупили у него его долю. Эта сделка была закончена в 2010 году.

— Правильно ли понимать, что когда вы были вовлечены в "Велту", то она представляла собой чистое поле и документы?

— Да. С 2010 года мы массировано инвестировали и по сути построили предприятие за 11 месяцев. На промежутке 2010-2014 годов в проект было вложено больше 100 миллионов долларов.

— Где были взяты эти деньги?

— Примерно 20% – это были мои деньги и деньги двоих моих партнеров. Одного из них я уже называл – Виталий Малахов, второй – Вадим Москаленко. Остальные 80% инвестиций были заемными.

— В 2014 году на предприятии произошел пожар. Какой объем продукции производился до него?

— До пожара мы были способны производить 200 с лишним тысяч тонн. На тот момент цена была в районе 300 долларов за тонну. Соответственно, речь шла про выручку около 60 миллионов долларов.

— В судебной экспертизе говорится, что пожар на предприятии произошел вследствие поджога. Кто это сделал?

— Я не следственный орган, не знаю. Скажу без фамилий. У нас на тот момент было две линии конфликта.

Первая касалась вымогательства у нас взятки. Она произошла за несколько месяцев до пожара.

Вторая история была связана с поставками титанового сырья в Российскую Федерацию, которой мы неоднократно отказывали. До 2014 года мы поставляли "Ависме", а после начала войны в 2014 году моя принципиальная позиция была в том, что мы не торгуем с государством-агрессором. Эта позиция очень многим не нравилась.

— Кроме этих линий конфликта, называлась третья: конфликт в Сергеем Лариным, который тогда возглавлял Кировоградскую область и якобы претендовал на часть в уставном фонде "Велты".

— Вообще бред. Я с тремя губернаторами (главами областных государственных администраций. – ЭП) – с двумя губернаторами до Ларина и с ним непосредственно – пытался найти общий язык по вопросу выделения земли.

Этот вопрос был связан с тем, что когда ты получаешь лицензию, то это не означает, что ты можешь начинать строить предприятие. Тебе должны выделить землю, а этот вопрос напрямую зависит от руководителя области.

Так вот: нашел общий язык я как раз с Лариным. Ему все вокруг рассказывали, что есть некий аферист, который хочет продать лицензию, и для этого ему необходимо выделить землю. Мы искали общий язык, наверное, до осени.

Дошло до того, что у него в кабинете он мне начал рассказывать: "Ты ничего строить не будешь, ты аферист". Я говорю: "Сергей Николаевич, единственное, чем я вам могу доказать, что это не так, я готов у вас в кабинете расписаться кровью на стене. Хотите – вот сейчас закатываю рукав, разрезаю руку и пишу: "Я буду строить предприятие".

Он сидит, смеется. Говорит: "Идем на совещание". После этого совещания земля нам была предоставлена.

— Вернемся к вопросу о финансировании строительства. 80% представлял собой кредит Проминвестбанка. По нашим данным, речь идет о 93 миллионах долларов. Под что были взяты эти деньги?

— Это классическая схема, когда залогом является имущественный комплекс, под строительство которого давались деньги.

— Этот кредит не был погашен из-за пожара, но по этому поводу есть другой вопрос.

В 2015 году "Велта" подписала с банком дополнительное соглашение к договору, сокращающее срок погашения кредита на три года – с 2020-го на 2016-й. Впоследствии эта договоренность тоже не была выполнена.

На что рассчитывала компания, подписывая такую договоренность?[BANNER1]

— Это был не расчет. Это была огромная просьба Проминвестбанка. Пожар был форс-мажором и для нас, и для банка.

После этого между нами начался цивилизованный диалог. Мы пришли к выводу, что часть суммы (около 15%) должна быть списана, а оставшаяся часть "вытянута в длину" со сроком погашения в 2030-2032 годах.

Чтобы оформить эту реструктуризацию, банку нужно было около полугода, но в тот момент сильно скакал курс доллара, из-за чего у банка рвало нормативы. Он был близок к красной черте, у них была угроза временной администрации.

Тогда они обратились к нам с просьбой: перенесите срок погашения кредита на 2016 год, а когда ситуация выровняется, мы подпишем дополнительное соглашение, по которому спишем "Велте" 15% долга и установим сроком погашения 2030 год.

Однако потом сменилось руководство банка, мы начали искать компромисс с ним и ищем до сих пор.

— На что "Велта" потратила взятые у Проминвестбанка 93 миллиона долларов?

— На капитальные инвестиции в ГОК, создание имущественного комплекса, который стал залогом под этот займ.

— В кредитном договоре речь идет о том, что финансирование капитальных инвестиций составило 41 миллион долларов, а остальные 50 миллионов ушли на погашение других кредитов.

— Дело в том, что мы перед этим имели кредит в Укргазбанке, за счет которого начинали строиться, а благодаря займу Проминвестбанка мы рефинансировали первый кредит и получили дополнительные деньги на продолжение строительства.

— Есть информация, что кроме рефинансирования кредита перед Укргазбанком вы также тогда погасили около 15 миллионов долларов долга перед Сергеем Тигипко.

— Никакого отношения Сергей Тигипко к деньгам "Велты" не имел. Это неправильная информация.

— Тогда спрошу по-другому. "Велта" получила 21 миллион гривень финансовой помощи от компании "Мегатрансбудэкспо". Чья это компания?

— Это компания Тигипко, но она не имела никакого отношения к рефинансированию за счет Проминвестбанка.

— "Мегатрансбудэкспо" давала деньги "Велте" в 2013 году, то есть уже после оформления кредита в Проминвестбанке?

— Они давали действующему предприятию, которое уже возило продукцию на экспорт. С начала 2012 года какое-то время я возглавлял партию "Сильная Украина" Тигипко в Кировоградской области.

Я стал депутатом областного совета, в том числе от партии "Сильная Украина". Естественно, я был знаком с Сергеем Леонидовичем, с менеджментом его группы. Вот как раз с его менеджментом мы строили определенные планы по развитию "Велты". К сожалению, они не осуществились. Или к счастью.

— Это тот план, в котором подразумевалась разработка в том числе Тарасовского месторождения ильменитовых руд в Киевской области?

— Частично да.

— Правильно ли понимать, что Тигипко был основным интересантом Тарасовского месторождения, а вы были основным интересантом Бирзуловского месторождения?

— Это дело прошлое, я не хотел бы его комментировать. Могу сказать, что я не был партнером Сергея Тигипко, и что он не учредитель "Велты".

— То есть это партнерство, которое не случилось.

— Абсолютно правильное выражение.

— Внес ли в это свою лепту пожар?

— Наверное, да. Возможно, если бы не пожар, мы бы и стали партнерами.

— В каком году закончилось неначавшееся партнерство с Тигипко?

— Можно сказать, что оно закончилось с момента расчета по этому 21 миллиону гривень. Сейчас у меня ноль задолженности перед структурами Сергей Тигипко.

— Вы были автором идеи сообщить в правоохранительные органы о провокации взятки первым заместителем Сельхозинспекции Игорем Немировским. Это не вызывает вопроса, но есть другой вопрос.

Во время судебного заседания обвиняемый во взятке заявлял, что "Велту" лоббирует бывший глава Кировоградской области, имея в виду Андрея Николаенко. Его же называют вашим основным партнером.

Прокомментируйте, пожалуйста, эту информацию.

— Какую именно? Слова взяточника? Этот человек таранил машину "Сокола", когда его пытались задержать на взятке. Происходило это на центральной площади Новомиргорода, главой которого тогда был его отец Яков Немировский.

— Вы хотите сказать, что словам взяточника нет веры, и что Андрей Николаенко не имеет ни прямой, ни опосредованной доли в "Велте"?

— Да. Доли Андрея Николаенко нет. Я уже вам сказал, что "Велтой" владеют три человека: у Бродского 60% и по 20% у Малахова и Москаленко.

— Давайте подведем черту под отношениями "Велты" с Проминвестбанком. Банк считает, что ваша компания должна ему 120 миллионов долларов. Есть понимание, как погашать этот долг?

— У меня на самом деле с Проминвестбанком абсолютно нормальные рабочие отношения. Мы им платим свои задолженности. У меня сейчас с ними процесс реструктуризации и структурирования наших отношений. "Велта" точно не банкрот и находится в рабочем состоянии.

— Есть ли понимание, как погашать этот долг?

— Есть. Мы в процессе переговоров с банком.

— Что представляет собой "Велта"? Предприятие полностью восстановлено после пожара?

— Да. Все было восстановлено уже в конце 2016 года. В 2019 году мы произвели 218 тыс тонн продукции.

— То есть вы находитесь на производственной стадии, которая была с момента запуска комбината до пожара?

— Да.

— 21 октября "Велта" выиграла суд у Госгеонедр и теперь имеет право пользования Лекаревским месторождением ильменита. Что это означает с точки зрения увеличения объемов производства продукции?

— На этом месторождении будет построен отдельный ГОК.

— Учитывая кредиторскую нагрузку "Велты", кто поверит в эту компанию и даст ей деньги на этот проект?

— Первое. Ни я лично, ни "Велта" не "кинули" ни одного партнера. Ни одного. Мы обслуживаем все свои платежи. Мы не допустили дефолта ни по одному контракту. Мы заслужили репутацию, нам верят.

Второе. Мы единственная компания, которая показала, что она может создавать предприятия в горно-обогатительной сфере Украины. К нашим словам относятся с доверием. Я понимаю, как я профинансирую разработку Лекаревского месторождения.

— Как?

— Пока я это не комментирую. Поверьте, когда наше государство прекратит бюрократические препятствия, будет значительно проще.

Хотите, я расскажу маленькую историю про кусты? Это рассказ о том, как у нас создаются предприятия.

— Да.

— Рассказываю. Чтобы вы понимали, на Лекаревском месторождении нашими силами уже закончен рабочий проект. Благодаря ему понятно, где у нас будут находиться обогатительная фабрика, карьер, хвостохранилище.

Так вот: там, где у нас будет хвостохранилище, там по документам есть некая растительность – кусты. Вы скажете: ну и что? А то, что эта растительность есть только по документам, а фактически ее нет. Но вопрос о сносе несуществующих кустов уже год ходит по кругу.

— Это в каком-то смысле классическая история продавцов воздуха, когда разрешительные органы умышленно создают проблему, а потом за деньги предлагают ее решить.

— Нет, против нас никто не работает. Мне даже судиться не с кем. Речь о бюрократической процедуре. Вопрос о сносе несуществующих кустов должен решить не кто-нибудь, а Кабинет министров Украины.

— Если оптимистически смотреть на вопрос Лекаревского месторождения ильменита и считать, что проблема с кустами будет решена, то сколько нужно денег на создание комбината?

— От 30 до 35 миллионов долларов.

— То есть в три раза меньше, чем было нужно для Бирзуловского месторождения.

— Да, но и само это месторождение в три раза меньше, и производство будет почти в три раза меньше.

— Перед встречей с вами я просил знающих вас людей описать вас. Никто не сказал, что вы аферист, но было много отзывов о том, что вы бизнесмен, который вложил яйца в одну корзину. Это формирует два вопроса.

Первый: правда ли, что ваш суммарный кредиторский портфель составляет 140 миллионов долларов?

Второй: правда ли, что вы активно ищете на рынке деньги с целью привлечь их в "Велту"?

— Кредиторский портфель я не комментирую, а по поводу поиска инвестиций у вас неправильная информация.

Два года назад у меня были переговоры, скажем так, с одной бизнес-структурой (не комментирую ее название), и мы были близки с ними по сделке.

Да, эта сделка привела бы к реструктуризации по "Проминвесту" и строительству ГОКа на Лекаревском месторождении, но от этой сделки отказался я. Мне не понравились условия.

Еще хотел сказать про бизнесмена Андрея Бродского, который сложил яйца в одну корзину. Во многом вы правильно говорите. У меня нет других бизнесов, у меня есть "Велта", все.

Я не уехал из страны, я не бросил заниматься бизнесом, я не "кинул" ни одного партнера, ни одного. У меня нет каких-то нерешенных спорных ситуаций. Никто в этой стране не может похвастаться тем, что его "кинул" Андрей Бродский.

— В интернет есть ролик, в котором говорится, что недавно "Велта" освоила намного более дешевую технологию производства титана.

— Да. По ней мы уже делаем 250-300 кг титана каждый месяц.

— После просмотра этого ролика создается впечатление, что в том числе с его помощью "Велта" ищет партнера-инвестора. Зачем вам партнер в таком выгодном проекте?

— Эта технология не продается. Сейчас мы защищаем эту свою интеллектуальную собственность путем патентования. В Украине первый патент уже получен в октябре, следующие готовятся к подаче. В Соединенных Штатах процесс еще идет. Мы идем по пути использования этой технологии у себя, в своем производстве.

— Но ведь это противоречит реальности. Реальность такова, что у вас, к сожалению, очень значительный кредиторский портфель и вам нужно его погасить.

— А причем тут кредиторский портфель?

— Если у вас появилась технология, позволяющая вырваться из кредиторского портфеля и заработать, почему вы не используете этот шанс?

— Кредиторская задолженность – это один аспект деятельности, а технология – совсем другой. У меня нет необходимости продавать технологию, чтобы погасить долги. Я не буду вас посвящать в нюансы бизнеса, но у "Велты" все хорошо.

— Если у "Велты" все хорошо, то зачем ей искать на внешнем рынке деньги на Лекаревское месторождение?

— Потому что ни один крупный проект в мире не осуществляется за свои деньги. За свои деньги делается торговая операция по купле-продаже чего-то там. Короткие деньги. Большие инвестиционные проекты делаются за счет привлечения стратегического инвестора или набора портфельных инвесторов. Так делается во всем мире.

Еще бизнесмен Бродский, который положил яйца в одну корзину, мыслит не совсем стандартно, как у нас привыкли. Мой способ заработка, к которому я иду, состоит в капитализации бизнеса, моей доли в "Велте". Мы целенаправленно идем в публичность на одной из западных бирж. Мы точно будем публичны.

Я не хочу быть акционером сырьевой компании, я хочу быть акционером вертикально интегрированной компании, которая занимается добычей сырья и перерабатывает все по цепочке вплоть до готовых изделий.

— Как так получилось, что бюджетной технологией производства титанового порошка десятилетиями занимаются мировые лаборатории, а получилось только у вас?

— Это не совсем так. У некоторых из них тоже получилось, но только в меньшем объеме. Например, одно корейско-австралийское предприятие этой осенью опубликовало информацию о том, что им удалось новым способом получить около 20 кг металлического титанового порошка. Наш объем производства, напомню, – 250-300 кг в месяц.

— Тогда вам нужно поторопиться с регистрацией прав собственности на технологию.

— Мы это и делаем. Мы очень сильно торопимся.

Пришло время перемен в технологии, как когда-то было с алюминием. Алюминий был дороже золота, а потом произошел технологический рывок, и мы получили дешевый способ производства алюминия. Сейчас пришло время титана.

— Каковы ваши планы относительно новой технологии производства титана?

— Все не так просто. Вначале мы изучили иностранные разработки, взяли их за основу, поставили ряд экспериментов и поняли, где ошиблись западные научные центры. Мы два года убили на эксперименты, недавно получили результат и готовы его демонстрировать.

В настоящий момент проектируем первый завод, который будет выпускать 5 тысяч тонн изделий из титана. У нас уже есть земля – мы взяли в аренду территорию бывшей шахты в 12 километрах от нашего предприятия в Кировоградской области.

— И не продаете вы эту технологию, потому что…

— Я заработаю гораздо больше на действующем производстве. Когда мы построим предприятие, начнем выпускать продукцию и выйдем на биржу, тогда бизнесмен Бродский получит результат, выраженный в стоимости акций. Это те самые яйца, которые лежат в одной корзине.