Днепропетровское отделение Фонда социального страхования по временной потере трудоспособности подало в суд иск о защите своей деловой репутации.

Иск ко мне как к автору публикации, построенной на материале журналистского расследования.

Это далеко не первое для меня судебное разбирательство по аналогичным поводам, но первое, вызывающее столько вопросов к ответчику и к суду.

Сначала два слова о сути расследования.

В ноябре 2014 года я опубликовала статью в рамках проекта журналистских расследований Objective, поддерживаемого Niras, BBC Media Action и МИД Дании.

Материал был посвящен тендерам Фонда соцстраха на закупку услуг по оздоровлению детей в загородных лагерях и санаториях. Тендерам, участие в которых принимают фирмы-посредники, что очень дорого обходится украинцам.

Переплаты за путевки, которых по моему личному мнению можно было избежать, исчисляются миллионами гривен.

Если говорить о тендерах днепропетровского отделения ФСС, то разница между реальной стоимостью путевок, по которой их продавали директора детских лагерей, и стоимостью, по которой их покупал у посредника днепропетровский ФСС, составляет около 1 тыс грн за каждую. Переплата - 15-25%.

На основании чего так подорожали путевки?

Руководители детских лагерей утверждают, что за представительские услуги на тендере они фирме-посреднику не платили. А кто платил? Получается, что ФСС.

Фонд же утверждает, что в тендере победило самое выгодное предложение. Но если бы в тендере участвовали сами лагеря, как, например, в Запорожской области, то путевок можно было купить гораздо больше.

В этом моя позиция, на публикацию которой я как журналист и гражданин имею полное право, дарованное мне, в первую очередь, Конституцией. Аналогичной позиции, к слову, придерживается и Антимонопольный комитет. В январе 2015 года он заявил о результатах проверки тендеров Фонда соцстраха.

В результате за антиконкурентные согласованные действия на торгах на 4 млн грн были оштрафованы фирмы "Медреабилитация" и "Здравие" - посредники между санаториями и фондом. По мнению АМКУ, это привело к лишним расходам.

Более 20 млн грн бюджетных средств перечислялись на счета ряда субъектов хозяйствования в виде платы за предоставление консультативных услуг. Соответственно, средства бюджета использовались на цели, не связанные с предоставлением услуг, которые были предметом закупки, отмечают в комитете.

Министр соцполитики Павел Розенко, обосновывая необходимость слияния трех фондов соцстраха, заявил о высоком уровне коррупции в администрации ФСС.

Павло Розенко. Фото ЕП

Решение АМКУ и заявление министра фонд не оспаривает. Зато вывод журналиста он расценивает как посягательство на деловую репутацию.

Парадоксально, но когда я собирала информацию для статьи, согласие на интервью от руководства днепропетровского ФСС добиться я так и не смогла. Я писала запросы, звонила, но ни директор, ни его заместитель времени для общения с журналистом не нашли. Остались без ответа и запросы.

Так, в исполнительной дирекции ФСС (Киев) я просила список санаториев, которых фирмы-посредники представляли на тендере. Знаете, что мне ответили?

Информацией о том, с какими санаторно-лечебными учреждениями по результатам конкурсных торгов ООО "Клеоника" и ООО "Санаторно-курортный центр" заключили договоры на закупку путевок, фонд не владеет.

Весьма занятная позиция? Выходит, что ни я, ни вы, ни даже фонд не имеет права знать, за какие именно путевки они заплатили, и какие санатории получили наши деньги? Хотя, исходя из позиции фонда, на торгах они оценивают отнюдь не частников, а санатории и лагеря, которые эти частники представляют.

У днепропетровского ФСС я просила тендерные предложения участников и победителей ряда торгов, на получение которых имею полное право. Фонд документы не дал. Вместо запрашиваемой информации мне прислали акт фининспекции. Мол, посмотрите, нас даже КРУ проверяло и ничего не нашло.

- А вы что, КРУ? - прямо спросил меня в телефонном разговоре замдиректора дирекции фонда, которому я пыталась объяснить законность своих интересов.

Документы по тендеру не дали не только мне, но и нардепу Якову Безбаху. Он заинтересовался темой после выхода моего расследования и послал в ФСС аналогичный запрос. Ему прислали тот же акт, фото счастливых детей и благодарственные отзывы руководителей предприятий, получивших путевки.

В общем, ФСС может дать все, что угодно, но не документы, которыми участники обосновывали свои предложения на торгах, и не декларации о доходах.

Я подала иски в админсуд, попросив обязать ФСС предоставить запрашиваемую информацию. Суд встал на мою сторону, но фонд, не желая показывать калькуляцию стоимости предложения, подал апелляцию. Сразу после этого он подал иск ко мне, заявив, что я своей статьей нанесла урон его репутации.

В своем иске фонд постоянно ссылается на действующее тендерное законодательство. То, что истец приводит вовсе не те статьи, на которые я ссылалась в статье, оставим для суда.

Соль в другом: я не обвиняла фонд в нарушении этого закона, а лишь указывала, что даже в его рамках, отказавшись от посредников, можно сэкономить средства фонда и купить дешевле. Так о чем же иск? В нем ФСС, например, оспаривает литературный прием - метафору!

Голова правління Фонду соціального страхування Дмитро Третьяков. Фото fse.gov.ua

Я в статье называю средства фонда "своеобразным банковским депозитом" всех работающих украинцев. Тем самым я наглядно объясняю, что люди ежемесячно отчисляют свои взносы на счета фонда, а затем получают их обратно в виде оплаты больничных листов, полной или частичной оплаты санаторно-курортного лечения или оздоровления. Юристы фонда требуют опровергнуть это сравнение.

Резонный вопрос: каким образом эта метафора нанесла ущерб репутации ФСС? Фонд же упрямо твердит в иске: "Таким образом автор вводит в обман читателей газеты". Уж просто не знаю, почему сотрудники ФСС так низко оценивают умственные способности читателей.

Представляете себе этот текст опровержения: "Газета опровергает опубликованную на своих страницах метафору, характеризующую средства ФСС "своеобразным банковским депозитом". И что? Однако именно такое требование на полном серьезе содержится в иске.

Ответ на вопрос, о чем этот иск на самом деле, на мой взгляд, находится на шестой странице искового заявления. Здесь фонд пишет, что из-за "подобных статей" он "будет лишен возможностей проводить оздоровление детей", поскольку "предвидится возможное отпугивание участников".

Речь, видимо, идет об участниках торгов. Я так понимаю, фонд боится, что следующие фирмы-посредники не рискнут участвовать в его тендерах. Разве это плохо? Разве плохо то, что в тендерах на оздоровления детей будут участвовать непосредственно детские оздоровительные лагеря?

Разве будет плохо, если в тендерной документации будут лежать лагерные калькуляции стоимости путевок, и если получать прибыль будут детские здравницы, которым она нужна для сохранения и развития материальной базы?

Кстати, опасения у фонда резонные. Ему уже пришлось немного отступить от заведенных им правил. Когда я готовила оспариваемую статью и задавала неудобные вопросы руководству фонда, он отреагировал - сдвинул с заявленной ранее даты проведение нового тендера на оздоровление детей в межсезонье.

Выиграла это тендер по оздоровлению детей в Карпатах не киевская фирма-посредник, как обычно, а специализированное предприятие по туризму и экскурсиям "Ивано-Франковсктурист", которое имеет свою базу оздоровления и на которой принимает днепропетровских детей. Значит, можно без посредников?

Если же говорить в целом, то мне непонятно, о какой деловой репутации вещает фонд, ведь он некоммерческая самоуправляющаяся организация.

Давайте разберемся с этой самой репутацией. Как сообщает Гражданский кодекс, посягательство на деловую репутацию может привести к уменьшению уровня общественно-положительной оценки истца как юридического лица и как следствие - к снижению уровня нематериальных активов и прибыли истца.

Однако фонд ведь не колбасой торгует на рынке в условиях конкуренции, а предоставляет соцуслуги, и гарантом его деятельности является государство. Как публикация может "снизить уровень нематериальных активов или прибыль", если у истца нет ни активов, ни прибыли?

Фото УП

Истец, видимо, забыл, что условия его возникновения, развития, деятельности и ликвидации определяются общественными потребностями, регулируются специальным законодательством и в демократическом обществе устанавливаются непосредственно или опосредованно самим населением.

Истец и подобные ему госучреждения действуют в особом режиме правового регулирования. Уровень реальной общественной оценки их деятельности не зависит от внешних факторов, в том числе от публикаций в прессе.

Так каким образом мое расследование могло повлиять на деловую репутацию фонда? И откуда ей, деловой репутации, было взяться? Надеюсь, что аналогичными вопросами задастся суд Кировского района Днепропетровска, который рассматривает иск. Хотя суд удивляет меня наравне с иском.

Повестку о вызове в суд я получила 6 февраля утром. Вечером накануне из абонентского ящика на почте ее забрала секретарь редакции. Повестку о вызове в суд ЧП "Горинформбюро", юрлицо редакции, курьер принес 7 февраля.

Из этих повесток мы узнали, что одно судебное заседание уже состоялось 27 января и, учитывая неявку ответчиков, было перенесено на 10 февраля. Пишу ходатайство о переносе дела в связи с поздним получением повестки и отсутствием времени на подготовку. 10 февраля на заседании его зачитываю.

- В материалах дела есть сообщение о вручении от 3 января, - сообщает судья Кировского райсуда Колесниченко.

Удивляюсь. Повторяю еще раз даты получения повесток и иска.

- Юдина О.О. Абонентский ящик 892…

- Это ящик редакции. В получении расписывался кто-то?

- Расписывался! - сообщает судья, махая издалека каким-то корешком. - Суд обращает ваше внимание, что в судебном заседании нужно излагать достоверную информацию! Получили 3 января - так и скажите, что получили.

Мне сообщили, что это "мое дело", когда секретарь принес мне документы, что это "проблемы нашей работы" и то, как эта работа осуществляется, "вопрос руководителя". Виновные лица должны, по ее мнению, нести ответственность.

- Суд еще раз обращает внимание, что получили вы 3 января! - подытожила она.

- Это затягивание процесса. Было достаточно времени! - заявляет представитель истца.

Пришлось проводить расследование, чтобы убедиться, что подписи в книге регистраций выдачи корреспонденции на почте были банально кем-то подделаны.

Секретарь редакции в выходной день, 3 января, на почте не была. Если бы даже в порыве служебного рвения и зашла бы, то получить повестку она не могла. Дело в том, что, судя по журналу регистрации, повестка была доставлена на почту только 27 января. Это чьи "проблемы"? Мои? Суда? Истца?

Фото УП

Разберутся в этом, думаю, правоохранители, а разобраться нужно. Ибо не явись я в суд во второй раз по причине незнания о процессе, решение вынесли бы без меня. И я, кажется, догадываюсь, в чью пользу.

О том, каким будет решение, еще больше я стала догадываться 25 февраля. Со мной в суд пришли коллеги из днепропетровских СМИ.

Как и полагается, написали и сдали в канцелярию суда ходатайства о разрешении ведения в зале суда видеосъемки. Перед заседанием попытались взять комментарий у представителя истца - директора юротдела региональной дирекции ФСС Людмилы Браги.

Брага, созвонившись с кем-то из руководства, давать комментарии отказалась. Сказала, что позицию фонда будет озвучивать на заседании. Однако в зале суда Брага заявила, что в видеосъемке "нет смысла", и что она "отказывается принимать участие в съемках". Согласна, это ее право.

Судья могла удовлетворить такое ходатайство с оговоркой, что СМИ не будут снимать истца. Судья же пошла своим путем и объявила съемочные группы двух телеканалов "неустановленными лицами".

- Полномочия не доказаны, но представляются корреспондентами. Вы подтверждаете, что это ваши коллеги? - спросила она у меня.

Я подтвердила, но мой ответ судье был не нужен. Видеосъемку не разрешили. Коллеги, которых назвали "неустановленными лицами", разинули рты.

- Это что за новости? - изумлялись они позже. - Мы в канцелярии удостоверения показывали. Попросили бы в суде - показали бы! Впервые с таким сталкиваемся!

В следующий раз, на 12 марта, они пообещали принести ходатайство с подписью руководителей каналов, но вряд ли это поможет. Поразительно, но помощница судьи Колесниченко, запуская журналистов в зал, предупредила одну из моих коллег, что аудиозапись вести тоже нельзя.

- Можно. Аудиозаписи в судебном заседании могут вести все желающие! - напомнила я ей.

- Ладно, - соизволила она согласиться.

Тема, над которой я работала, с каждым днем набирает актуальности. Недавно я получила письмо из Счетной палаты, руководство которой, ознакомившись с моей статьей, сообщило, что проверка тендеров ФСС запланирована ею на 2015 год.

Свое расследование ведут и правоохранители области, и тоже по материалам статьи. А недавно под стены фонда вышли владельцы санаториев, требуя прекращения коррупционных схем от ФСС.

По большому счету, мне все равно, что решит Кировский суд. Свою работу я сделала, описала проблему, подтвердила ее фактами и привлекла к ней внимание общественности и компетентных органов. Дело теперь за ними.

Фото unian.net

Несмотря на все странности судебных заседаний, чувствую себя уверенно. Профессиональную поддержку во всех моих судебных тяжбах мне оказывают юристы Института развития региональной прессы, на чьем счету сотни выигранных процессов в защиту свободы слова и журналистов.

Нужно будет - дойдут до Европейского суда.

* * *

Колонка є видом матеріалу, який відображає винятково точку зору автора. Вона не претендує на об'єктивність та всебічність висвітлення теми, про яку йдеться.

Точка зору редакції "Економічної правди" та "Української правди" може не збігатися з точкою зору автора. Редакція не відповідає за достовірність та тлумачення наведеної інформації і виконує винятково роль носія.