Новый CEO Reface: У нас есть видение, как мы вырастим большую историю
Reface – это не просто приложение, которое поможет вам c помощью нейросетей создать смешной мем и поднять себе настроение.
Это ещё и первый украинский стартап, привлекший фонд Andreessen Horowitz как лид-инвестора. Первое украинское приложение, которое обошло Tik-Tok и Netflix в App Store, стало приложением 2020 года по версии Google и уже почти преодолело планку в 100 млн загрузок.
Илон Маск писал о нём в своём твиттере, а Снуп Догг посвятил ему четверть своего инстаграма, Джастин Бибер и Майли Сайрус сделали с ним коллаборации.
Всё это – всего лишь за год с момента запуска.
У Reface 7 сооснователей – Роман Могильный, Олесь Петрив, Ярослав Бойко, Денис Дмитренко, Кирилл Сигида, Иван Алцибеев и Дмитрий Швец.
Именно Дмитрий с января занял пост CEO Reface и поделился с ЭП результатами за год и планами на ближайшее и не очень будущее.
"Скоро мы объявим о сумасшедших технологиях, которые касаются и человеческого облика"
— Для начала поздравляю вас с новой должностью. Вы стали CEO.
— Спасибо.
— Как вы пришли к этому решению?
— Это довольно интересный момент в истории компании. Нас много (семь кофаундеров. – ЭП) и мы – одно целое. Это нетипичная история для стартапа, обычно есть два-три сооснователя. Я сам выходец из венчурного бизнеса и такое очень редко встречается.
Наша технология достаточно уникальная, на ее разработку требуется много усилий. Каждый человек приходил на каком-то этапе и дополнял команду своей экспертизой. Так нам удалось дойти до этой точки.
Нас семь кофаундеров. Я – СЕО (Chief Executive Officer. – ЭП) компании, Рома – наш кофаундер, который был СЕО, Олесь – CTO (Chief Technical Officer. – ЭП), Ярик – CAO (Chief administrative officer. – ЭП) и Ваня, который был главным по продукту, а сейчас будет COO (Chief Operating Officer. – ЭП).
Также у нас есть два кофаундера, которые сейчас не так активно вовлечены в операционную деятельность. Это Денис Дмитренко, он саппортит меня по инвестициям и стратегии, и Кирилл Сигида, который имеет экспертизу в маркетинге и закрывает ее для Reface.
Произошел интересный момент: мы привлекли инвестиции (в декабре 2020 фонд Andreessen Horowitz инвестировал в Reface 5,5 млн долл. – ЭП), добились определенных майлстоунов (ключевых точек в реализации проекта. – ЭП) и поняли, что нам нужно сесть и понять, куда двигаться дальше и как расти в большую scale-компанию.
Самими инвестициями Andreessen мы показали, что Reface не целится сугубо на cash generating business (стартапы, у которых есть горизонт роста, но нет способности удерживать пользователей и венчурной перспективы. – ЭП), ведь Andreessen не будет инвестировать в компании, которые планируют продаваться.
Я не буду приводить примеры компаний, которые продавались Facebook или Snapchat.
Мы всегда хотели идти дальше как платформа, а это предполагает совершенно другой масштаб организации, культуры, построения процессов и, в принципе, продукта и видения, как он должен работать.
Мы долго обсуждали с основателями, как сделать оптимальный сетап (когда все люди работают на своих местах, где их навыки наиболее применимы и полезны, и каждый занимается своей задачей, – ЭП) для Reface. Само решение очень сбалансированное и, на самом деле, очень позитивное, хоть и сложное вначале.
— Семь человек. Наверное, трудно прийти к компромиссу, когда вас так много. Было ли это решение компромиссным?
— Безусловно, это было суперорганичное решение. Сначала не было полного паритета, но потом он появился. Важно, что это произошло в момент, когда не было никакого напряжения. То есть не было истории, что, к примеру, четыре человека "за", а трое "против".
Самое важное, что эта инициатива шла от людей, которые с момента основания драйвили компанию. Рома сам пришел к мысли, что на следующем этапе развития Reface нужен другой СЕО: с другими скилами и опытом.
Решение точно не было простым, ведь Рома строил продукт, буквально растил детище с самого начала. Но в этом и крутость Reface – здесь люди действуют в первую очередь в интересах компании, а не в своих. Даже если ты СЕО.
Это не были эмоции, это был действительно очень долгий процесс, который длился больше месяца, который мы итерировали, думали, общались.
Более того, мы переживали, как представить это команде. Но когда представили, команда это восприняла очень позитивно, потому что мы одна большая семья и мы продолжаем двигаться дальше.
— Вы пришли на эту должность, когда приложение отметило первую годовщину. За это время вы перевыполнили план?
— Приложение запустилось как Doublicat в январе. Это было наше первое пилотное приложение на гифках. Приложение на видео запустилось чуть позже, весной. То есть да, мы пришли к этому результату меньше чем за год.
Мы сделали более 90 млн загрузок, стали топ-1 в более чем ста странах в App Store, стали приложением года в Google Play.
Знаете, есть такое выражение: "Ты никогда не знаешь, где есть границы". Мы всегда в Reface говорим, что границ не существует, они только в голове.
Достигая определенной точки, майлстоуна, ты понимаешь, что дальше можно еще лучше. Это не зависит от количества инвестиций или красивых наград. Это зависит от такого комьюнити людей, которые являются семьей, которые хотят двигаться и изменять мир.
— Пандемия была вам на руку?
— Пандемия повлияла на нас в лучшую сторону, но это связано не только с пандемией.
Пандемия, условно, оголила те проблемы, которые существуют у людей в мире: отсутствие хорошей коммуникации, отсутствие теплоты, все меньше возможностей удивить друг друга каким-то персонализированным контентом.
Когда мы запустились, мы и так выстрелили, но когда началась пандемия, у людей стало меньше возможностей коммуницировать. В этот момент мы, наверное, выстрелили еще больше. Люди стали нас использовать, им нужна была потребность в коммуникации, нужно было каким-то образом радовать себя.
Более того, это касалось не только людей. В период пандемии бизнесы оказались зажатыми рамками онлайна. Это огромный шок и стресс. Мы предоставляли уникальную площадку для персонализации контента, его продвижения и сохрания себя на рынке и в индустрии.
Мы помогали музыкальной индустрии, различным бизнесам, связанным с маркетингом и геймингом. Мы всегда хотели привнести часть социального контекста в приложение и в нашу работу. Мы стараемся хотя бы раз в квартал делать социальные проекты, которые не несут нам никакой бизнес-ценности, но они несут ценность социальную.
Мы показываем, что face swap (технология замены лиц. – ЭП), и в принципе Reface – это не только про "ха-ха". Это возможность людей выделиться, самореализоваться.
Например, мы сделали кампанию для Ксении Шнайдер (KSENIASCHNAIDER – украинский бренд одежды. – ЭП), заменяли лица моделям. Принцип очень простой: было три модели, которые ходили по подиуму, а мы взяли лица 20 моделей и заменили их в процессе.
Второй пример – марш за права животных с UAnimals. Мы дали возможность каждому человеку, который хотел поучаствовать, в два клика почувствовать себя причастным к этому мероприятию и расшарить это в соцсетях.
Более того, мы смотрим интересные социальные проекты в рамках мира. У нас была история, когда к нам пришли ребята с Латинской Америки. Они хотели использовать нашу технологию для того, чтобы помещать лица пропавших людей на других людей и делать социальную рекламу и социальные проекты. Изначально нам эта идея показалась странной.
— Звучит достаточно крипово, если честно.
— Реально крипово, да. С точки зрения результативности этой рекламы это, скорее, маловероятно, но с точки зрения того, как обратить внимание на эту проблему, – это было сделано.
"Западные журналисты все время пытались капитализировать слово deepfake. Ребята, мы не deepfake"
— Вас часто сравнивают с MSQRD, Prizma, FaceAp, то есть с приложениями, которые, условно, скачали, поигрались и удалили с телефона. Как вы удерживаете внимание людей?
— Это комплексный вопрос.
Есть парадигма нынешнего Reface, в которой мы двигаемся: работаем над качеством, над возможными фичами (улучшениями. – ЭП), даем возможность почувствовать себя частью артинсталляции или последних музыкальных видеороликов, сделать персонализированные мемы...
Концептуально мы удерживаем внимание тем, что у нас уникальное качество, уникальный use-case (сценарий использования. – ЭП).
Эта механика не является постоянной, она заставляет вас каждый день заходить, вовлекаться, видеть своих друзей, понимать, зачем вы ее используете. Это конкретный инструмент, такой же, как MSQRD и Prizma.
Чем же отличается Reface? Сейчас мы думаем о совершенно новом Reface. Собственно говоря, почему мы и взяли инвестиции топового фонда.
Кстати, мы первая украинская компания, которая привлекла Andreesen Horowitz как лид-инвестора. Потому что мы сами в это верим и в нас верят наши партнеры и инвесторы. Они убеждены, что мы можем построить в будущем социальную платформу по динамической персонализации контента.
Что это значит? У нас есть огромные наработки не только в плане технологий и базовый use-case – зашел в приложение и в три клика получил качество голливудского постпродакшина, вышел и зашерил где-то в соцсетях.
Есть наработки партнерские, которые мы делали с геймингом, маркетингом, стримингом – это различные промо-кампании. В рамках этой концепции мы понимаем, что бизнесу нужно будет дальше, чтобы взаимодействовать на нашей платформе.
Также мы понимаем боли криэйторов. Понимаем, что большинство людей залочены в условиях Instagram и Tik-Tok.
О чем я говорю? Есть условный Instagram: какой я красивый, как я отлично выгляжу, посмотрите, успешный успех. Кейс такой: те, у кого есть огромная аудитория, делают одинаковый контент и, как правило, это работает.
Если мы посмотрим на Tik-Tok: есть, например, Чарли Дaмелио, самая известная тик-токерша. Она классно танцует и все пытаются танцевать, как она. То есть креативность очень относительная. Ты все равно пытаешься повторять движения Чарли.
Мы видим, что криэйторы обычно очень сильно недооценены. Если посмотреть статистику на YouTube и других платформах, они не получают ничего. Менее 3% криэйторов на YouTube зарабатывают на этом. Мы понимаем, что большинство криэйторов ведут вертикальные бизнесы.
Сабстеки (substack) – это специальные платформы для райтеров, на которых можно писать статьи по подписке. United Artist – это совершенно новая платформа для продвижения музыкальных звезд как лейбл.
Мы концентрируемся вокруг контента. У нас уже есть уникальные технологии, а скоро мы будем релизить сумасшедшие технологии, которые касаются не только face swap, а человеческого облика: изменения лица, эмоций, частей тела...
— Body swap (полное изменения тела)?
— Мы работаем над технологиями модификации лиц, не только face swap. В ближайшее время хотим их представить. Над full body swap тоже работаем, нам удалось привлечь коллегу Алексея Чаплыгина, он живет в Голландии.
Это уникальный специалист, который сделал очень качественный прототип full body swap. Вы могли его видеть в интернете, он выложил прототип в сеть, стал суперпопулярным, его хантили все крутейшие компании, и мы его привлекли.
Мы хотим дать возможность людям концентрироваться вокруг контента, а не вокруг визуальной картинки.
Мы понимаем, что сейчас для этого хороший тайминг, и у нас есть уникальные технологии, которые это позволяют сделать. Вся эта конфигурация, то, чем мы занимаемся, связана с тем, чтобы прийти к социальной платформе.
— Как вы представляете себе эту социальную платформу? Это будет что-то вроде соцсети?
— Да, принцип соцсетей. Вы – юзер. Вы можете авторизоваться, можете не авторизовываться. Если вы авторизуетесь, то сможете смотреть динамичную ленту с превью вас в каждом ролике. Более того, если вы авторизуетесь, то можете переходить на какой-то контент и взаимодействовать с ним.
На платформу также будут допущены криэйторы для создания контента. Это должны быть вовлеченные люди, которые ранее создавали контент, но при этом у них не было таких уникальных инструментов, как наши ML-механики.
Третья конфигурация: возможно, будут люди, которые будут адаптировать контент. Бизнес здесь может быть паблишером рекламы. Он дает какую-то часть контента, люди начинают с ней работать. Он может либо разлететься, либо нет.
Для запуска нужно, чтобы контент был понятен, тогда люди будут взаимодействовать. Безусловно, там будут механики лайков, шеров, разные модели конфигурации. Это может работать.
— Вас позиционируют как главного мемолога. Будете продолжать в том же духе или хотите менять это позиционирование?
— Наш план на ближайшие год-два – переход из категории "фан, пранк, мемология" в категорию self-expression (самовыражение. – ЭП). Логика такая, что с нами должно быть не только прикольно, но и органично, чтобы человек мог реализовать то, что до этого было невозможно.
Раньше для того, чтобы сделать face swap, нужно было иметь компьютеры, навыки машинного обучения, определенный набор данных и через неделю получить результат. Сейчас вы в три клика получаете качество Hollywood-постпродакшн.
Мы идем еще дальше: каждый человек может создать контент, который будет интересен его аудитории внутри Reface, и он будет настолько динамически персонализироваться, что в будущем его можно будет монетизировать.
С нами может быть не только весело и круто, но и выгодно. Эти механики монетизации возможны только у нас, потому что в любом инструменте механика следующая: ты подписался, сделал какой-то своп, зашерил и все – получил эмоции.
Reface – это уже экосистема. Мы идем к решению проблемы заработка контент-криэйторов и в будущем – бизнесов. Безусловно, есть наработки по персонализированной рекламе. Это то, чего не было, и то, что может перевернуть мир.
— То есть вы позволите зарегистрированным у вас людям монетизировать свой контент?
— Зарегистрированным, но не только людям. По мере роста платформы мы будем давать возможность зарабатывать бизнесам, которые будут на платформе. Там будут разные варианты: потенциальные решейры, рекламные монетизации. Все это в работе, мы пока не можем точно сказать, как это будет происходить.
— Получается, вы привлекаете новых пользователей, новые бизнесы, чтобы большему количеству пользователей хотелось к вам прийти?
— Безусловно. У нас достаточно технологического преимущества, аудитории, крутые партнеры и бизнесы, которым будет интересно взаимодействовать в рамках одной платформы.
Наша основная задача – сделать так, чтобы люди там взаимодействовали. Желательно – каждый день. Если это будет происходить каждый день, мы сможем давать больше и больше ценности бизнесам, криэйтером и простым пользователям.
Например, я знаю, что контент, который создал Криштиану Роналду для Nike, я могу видоизменить, учитывая украинские реалии: поставить на фоне Киев, Софию Киевскую, могу изменить мяч, могу дать вводные по голосу, которые будут интересны украинским фанам или моим друзьям.
Чем больше меняется контент, тем больше единиц контента возникает. Это уникальное преимущество, которое позволяет все мультиплицировать и делать платформу интересной.
— Это очень большой объем информации. За 2021 год у вас было 2 миллиарда скачанных рефейсов. Это нужно где-то хранить. Ваши мощностя с этим справляются?
— Конечно, наши сервера с этим справляются. Вы, наверное, видели, что много компаний из русскоязычного СНГ-пространства как раз на этом погорели. У них не было возможности по мере роста количества юзеров обслуживать запросы по серверам.
Наш кейс в том, что мы суперэффективны. У нас достаточно большой запас возможностей. Плюс у нас позитивная юнит-экономика относительно всех подписок, рекламной монетизации.
Все равно есть технологическое ограничение: чтобы стать платформой, эти вещи должны происходить on-device (на устройстве, без задействования серверов. – ЭП). Мы уже очень близко к тому, чтобы делать on-device.
Когда мы будем это делать on-device, у нас не будет такой проблемы. Это, скорее, даже не проблема, а ограничение для роста соцсетки. С точки зрения юнит-экономики и бизнеса мы и дальше могли бы сколько угодно заниматься рефейсами, но с точки зрения роста соцсетки важно, чтобы это было on-device.
"Мы отказывали многим крутым фондам"
— В декабре вы получили 5,5 миллиона долларов от инвестфонда Andreessen Horowitz. На что пойдут эти деньги?
— Мы довольно нестандартная компания. У нас не было большой задачи привлечь инвестиции. Когда мы занимались фандрайзингом, очень важно было привлечь правильного партнера с хорошей репутацией, чтобы продвигать вместе компанию к новым вершинам.
С Andreessen вообще интересная история. Это самый быстрый негласный процесс: от первого звонка до term sheet (необязательный договор, в котором прописаны основные условия инвестиций. – ЭП) прошло чуть больше суток.
Над сделкой мы работали вместе с Дэном Дмитренко (ко-фаундер Reface. – ЭП). У него большая экспертиза в сфере инвестиций и, в целом, он помогает со стратегией Reface.
У нас было много term sheets от больших европейских фондов, но мы все время метили в Tier-1 (первая лига. – ЭП) – General Catalyst, Sequoia, Andreessen.
Мы подписали их, потому что находимся в специфическом спейсе. Западные журналисты все время пытались капитализировать слово deepfake. Мы всегда говорили: "Ребята, мы не deepfake, мы face swap. Deepfake – это технология, которая пытается сделать похожее видео и обмануть, ввести в заблуждение".
Когда вы заходите в наше приложение, очевидно, что вы никого не обманете.
Если я заменю свое лицо на, условно, девушку, то я вряд ли кого-то обману. Возможно, я похож на Лионеля Месси, потому что все мои коллеги и друзья, когда я свопал себя на Месси, говорили: "Чувак, никакой разницы нет". Но это очень субъективно.
Face swap – только начало пути. Мы работаем в synthetic media (синтетичные медиа. – ЭП) – это то, что мы развиваем.
Нам удалось переломить эту парадигму, если вы видите публикации о нас на Business Insider, TechCrunch. Теперь все воспринимают нас так. А то deepfake, deepfake. Нет, ребята, мы лидеры face swap и synthetic media, это очень позитивно.
К чему я подводил? Нам нужен был партнер, который понесет наши знания synthetic media – новых ребят, по-хорошему "отбитых", которые шли против мира, когда им все кричали: "Есть же Snapchat, зачем это нужно?". А мы говорили: "Hyper-realistic face swap – это следующий big thing, мы над этим будем работать, извините".
Первое – эти инвестиции помогут сделать публичный имидж, потому что у Andreessen очень серьезная репутация, большие точки входа в медиа, в публичные организации.
Второе – это корпоративное развитие. Какими бы мы адекватными ребятами ни были, есть принцип взаимоотношений, который строится годами.
Чем хорош Andreessen? У них сто человек занимаются сугубо поддержкой портфельных компаний. У них есть market development, talent, people practices. Они помогают нам общаться на уровне с большими компаниями – Apple, Google.
Основная ценность здесь – не инвестиции. Да, мы взяли их, чтобы ускорить наш рост по мере разработки платформы, но первично здесь – отношения с крутыми людьми, с их контактами, с возможностями растить репутацию бренда.
— То есть это больше о контактах, чем о деньгах?
— Да. Думаю, что в правильном сетапе, наверное, о том, и о том. В нашем сетапе – это было скорее о контактах, об образе мышления, о сигнале рынку. Какой сигнал получает рынок, когда заходит Andreessen?
Andreessen Horowitz не будет заходить в компанию, которая может продаться за 200-250 миллионов. С точки зрения их инвестиционной логики это не так работает. Они не зайдут в компанию, которая не доказала, что может вырасти в единорога.
Правильный тайминг, технологии, возможности строить продукт, отсутствие похожей платформы – эти все паттерны сложились в то, что ребята очень хотели к нам зайти. Мы отказывали другим крутым фондам. Здесь не просто контакты, а credibility (доверие. – ЭП), вера в то, что эти ребята что-то могут.
К примеру, если Google или Facebook будут смотреть на нас и думать: "Хорошие ребятки, вот у них столько инженеров, наверное, прикольно будет их купить и интегрировать", то тут уже: "Нет, чуваки, у нас есть продукт, у нас есть поддержка, у нас есть хороший инвестор и мы попытаемся что-то сделать".
Нам говорят, что мы уникальные ребята, потому что могли и дальше заниматься тем, что хорошо умеем, и максимизировать доход, а мы пытаемся перевернуть парадигму социального взаимодействия, понимая, что это может не закончиться успехом.
В какой-то момент мы с фаундерами решили, что не можем не попробовать. Это уникальный кейс из Украины, мы уже побили кучу рекордов: первое украинское приложение в топе американского App Store, первый lead-инвестор Andreessen Horowitz... Если не попробуем, то, наверное, зря все это строили.
Мы видим рынок, мы видим возможности, мы видим наши технологии, команду и мы не хотим терять этот шанс.
"Возможно, что когда-то в будущем мы продадим нашу компанию. Но я и не исключаю, что мы сможем выйти на IPO"
— В январе этот же фонд инвестировал в приложение Clubhouse уже второй раз. Как вы оцениваете эту инвестицию?
— Очень интересный кейс. Clubhouse – это феномен с точки зрения того, как они обыгрывали комьюнити.
И Andreessen, и фаундеры очень хорошо собирали комьюнити вокруг приложения. Они понимали, что есть ковид, есть определенная потребность людей в сборе информации, есть отсутствие возможности пойти на конференцию.
Есть второй момент: инфлюенсеры, которые, к примеру, крутые в YouTube или Instagram. Этот кейс для них – возможность поучаствовать, красиво не одеваясь, не обращая внимания на свою внешность.
И третий момент: я уверен, что в Clubhouse было много увлеченных топовых ребят, за которыми пришли и инвестировали. Эта модель часто работает в consumer-стори, чтобы создать исходный хайп.
То, что произошло, – интересно, но, честно скажу, посмотрим. У меня есть очень много беспокойств по поводу масштабирования.
Оно классно выстрелило, но у меня есть вопросы по поводу качества и модерации. Я пока не вижу, как эта бизнес-модель может расти, скажем, в обычном мире, где нет ковида, где есть физические встречи, где есть куча подкастов.
Один из сценариев, которые возможен, если им не удастся стать stand-alone-компанией, – это потенциально то, что называется social component: продажа какой-то большой компании, у которой нет социального компонента.
Andreessen очень много инвестирует в социальные компании, в сектора, где еще нет лидера.
Есть, например, Spotify, который развернул рынок стриминга, а есть Clubhouse, который добавил социальный компонент. Если они найдут механику привыкания, то, почему люди заходят каждый день, они могут быть интересными.
Есть и другой момент: высокая оценка, один миллиард. Инвесторы ожидают, как минимум, удвоения, утроения этой оценки. Вопрос: будет ли такая нарастающая оценка Clubhouse относительно даже покупки Spotify? Вот я не знаю.
Поэтому мне интересен феномен, очень крутые фаундеры, прикольный кейс, но он меня не зацепил.
— Мне кажется, что с точки зрения маркетинга у вас похожая стратегия: привлечение селебритиз, вокруг которых начинает наращиваться аудитория.
— Как вариант, но мы смотрим не на селеб, мы смотрим на людей, которые являются крутыми профи в своих категориях. Это криэйторы. Я не хочу называть имена, чтобы не обидеть крутых селеб, но они вряд ли будут приходить и создавать контент у нас. Даже их команды.
Кроме того, они вряд ли будут работать над тем, чтобы наращивать аудиторию. То есть это должны быть какие-то крутые криэйторы в рамках индустрии.
К примеру, у нас есть ангельский инвестор Метт Стоун, создатель South Park. У них большая аудитория, они уже более двух лет занимаются face swap, снимают deepfake-сериал Sassy Justice.
Они наши ангельские инвесторы, потому что мы верим, что аудитория South Park и такие люди как Метт – это драйверы криэйшна. У них огромная армия последователей – South Park Community.
Вот, наверное, больше на такого уровня селебрети-криэйтеров мы ставим, нежели, например, на Ким Кардашьян.
— В любом случае в 2020 году у вас была интересная коллаборация с Гуччи, Джастином Бибером, Майли Сайрус. Как это происходит? Кто к кому приходит? Как приходят идеи для коллабораций?
— По-разному. И входящие, и исходящие. Было очень много входящих коллабораций от менеджеров артистов. Когда мы выстрелили, к нам пришла Майли Сайрус, пришел Адам Лебер, уже, кстати, наш ангельский инвестор.
Пришел менеджер Майли Сайрус и говорит: "Слушай, вы космическую штуку делаете. Вот Майли Сайрус, мы хотим с вами поработать. Она сделала пост, кучу сторис, они были суперпопулярны. Мы за несколько дней сделали 5 миллионов свопов, кучу шеров.
Есть кейсы с Джастином Бибером. У нас есть инвестор Скутер Браун, агент Джастина Бибера и Арианы Гранде – топовых селебов, там свыше 200 миллионов подписчиков в Instagram. Мы делали с Джастином две коллаборации.
Есть вещи, которые идут от нас. Мы понимаем, что селебрети-маркет – это круто, музыка – это круто, это основа нашего приложения. Есть социальные инициативы, есть бизнес. Мы делали официальную "партнерку" с Amazon, Universal, европейским JBL.
Также мы не стоим в стороне от модных трендов. Через нашего инвестора Наталью Водянову мы активно выходим на fashion, вот общались с Гуччи.
Наш месседж в том, что если компании инновационные и работают с контентом, то мы показываем, как может быть лучше.
— За какую сумму продадите приложение?
— Это такой очень относительный вопрос. Возможно, что когда-то в будущем мы продадим нашу компанию. Но я и не исключаю, что мы сможем выйти на IPO. Это вопрос тайминга.
У нас есть видение, почему и как мы вырастим большую историю. У нас есть понимание, чего мы стоим, исходя из нашей команды, технологий, трек рекорда, качества и показателей приложения. У нас есть огромная возможность, в которую поверили. Исходя из этого, мы не планируем продаваться.
Мы действительно перешли на какой-то новый уровень. Если бы нас спросили год назад, мы бы думали: "Ну, клево, да, если кто-то придет, надо продаваться, потому что мы сделали много и сделаем еще больше".
Сейчас мы понимаем, что у нас есть крутая команда, видение, общение с крутыми американскими партнерами, инвесторами, мы понимаем, что нет границ, нет ограничений.
Если к нам придет большая компания, которая докажет, почему сейчас идеальное время объединиться и под знаком Reface масштабировать количество пользователей, мы можем это рассматривать.
Но, честно говоря, голова так сейчас забита планами, стратегией, внутренней работой, что мы не думаем об этом, мы думаем о своей большой и, надеемся, успешной истории.
Все фото Дмитрия Ларина
ина