Тарас Бебешко: Климат — это новая экономика

Политики развитых демократий и бизнес-сообщество в моделировании будущего все чаще учитывают фактор глобального изменения климата.

Об этом, в частности, шла речь на парламентских слушаниях, посвященных изменениям климата и выполнению Украиной климатических обязательств. На мероприятии, состоявшемся в начале июля 2018 года в Верховной Раде, присутствовало только пятеро народных депутатов.

Украинских парламентариев эта тема интересует мало. Зато в Украине появились эксперты мирового уровня, которые участвуют в глобальной климатической дискуссии о том, как "перераспределить" ответственность стран за климатические изменения и как выжить в новой реальности.

Тарас Бебешко — один из них. Он также философ, футуролог и представитель Украины на глобальных климатических площадках.

— Парламентские слушания прошли неуспешно?

— Выступали эксперты, а от депутатского сообщества там было всего пять человек, включая глав энергетического и экологического комитетов. К сожалению, до сих пор нет понимания, что экологические вопросы вообще и изменения климата в частности — это вопросы национальной безопасности.

Мы привыкли относиться к природе потребительски. Потом удивляемся, когда нам на голову сваливается какой-то экстремум: буря, снегопад или засуха. Это вопросы здоровья, урожая. Депутаты этого не понимают, к сожалению.

В современном мире вопросы экологии заняли одно из первых мест в повестке дня крупнейших государств. Почему? Потому что новые системы и новые подходы, предложенные международными соглашениями, позволяют использовать эту тематику для создания инновационного бизнеса.

— Получается, что развитые государства учитывают фактор экологии в вопросах экономики, а бедные государства будут страдать?

— Развитые страны активно обсуждают эти вопросы, а для нас они пока кажутся странными. Например, дискуссия на уровне лейбористской партии в Великобритании о так называемой программе 3D.

— Что это значит?

— Декарбонизация, децентрализация и "растоваривание" ресурсов, то есть отказ от восприятия энергоресурсов — нефти, газа, воды, ветра — как товара.

— Это ломает всю экономическую парадигму.

— Очень сильно ломает, и это уже не научная дискуссия, это уже политическая дискуссия. Получается, что частные и государственные компании зарабатывают только на том, что предоставляют сервис, доставляя это благо до вашего дома. То есть люди платят только за сервис.

— Но мы все равно платим за газ и электроэнергию. Почему тогда важно обозначить, что это именно сервис?

— А вот это очень важная "чепушинка" — правдивость. Проблема доверия в мире стоит очень серьезно, не только в Украине. Во всем мире ищут пути повышения доверия между людьми, людьми и государствами. Любые методы.

Поэтому стараются все больше и больше отказываться от той лжи, к которой мы вроде привыкли. У нас в Украине, например, нефть, газ и другие природные ресурсы принадлежат народу, но они почему-то продаются.

— Давайте вернемся к экологии и климату. Можете ли вы привести примеры, когда экология становится ключевым фактором экономического развития? Кажется, что экология — это слишком дорого. Например, экологические порошки стоят дороже обычных.

— Уже нет. Порошки, не содержащие фосфора, стоят примерно столько же, как обычные. Энергия, получаемая от солнца, сопоставима по себестоимости с энергией, добываемой обычными методами.

— То есть "экологический" уже не значит дорогой?

— Это первый тезис: экология — это не обязательно дорого. Второй — почему мы должны говорить об экологии как о расходной части?

Парижское соглашение по климату 2015 года будет отмечено историками как поворотный пункт изменения парадигмы восприятия. Впервые была высказана мысль об использовании рыночных и нерыночных инструментов привлечения финансирования и обеспечения закрытия вопросов по изменению климата.

Вообще Парижское соглашение перенесло акцент с понимания достижения конкретных целей по сокращению выбросов на более высокий уровень.

Ключевой вопрос: "Как нам, людям разных наций, жить вместе в условиях, когда климат однозначно меняется и часто меняется непредсказуемо?". То есть поднимается вопрос о принципах сосуществования человека с человеком и человека с природой, в том числе экономических.

Например, Боливия приняла закон о правах Матери-природы. Сделала соответствующие институциональные структуры, которые обеспечивают права Матери-природы. Теперь права природы учитываются в расчете ВВП.

— Боливийцы сделали это, чтобы сбалансировать экономику?

— Чтобы попытаться выйти на другую форму взаимоотношений между человеком и природой. Мы уже были рабами природы, когда человек всего боялся. Мы уже пробовали быть хозяевами природы. Теперь — новый этап.

Мы выходим на партнерские отношения. Начинаем понимать, что потребляем экосистемные услуги, даже наш разговор — потребление экосистемных услуг.

— Каким образом?

— Мы дышим.

— Значит, мы уже должны?

— Мы потребляем. Это не вопрос — должны или не должны. Если я в партнерстве, то буду компенсировать то, что взял. Например, не буду выбрасывать пластиковые пакеты. Это уважение к партнеру.

— Нам придется положить экологию в основу принятия политических, экономических и социальных решений?

— Мы будем либо инициаторами этих изменений, и с точки зрения бизнеса станем получать конкурентные преимущества, либо будем идти в хвосте.

Когда ты выступаешь инициатором инновационной модели, то получаешь конкурентные преимущества, потому что ты уже это сделал, ты уже готов, твоя система ориентирована на это. Копия чужих достижений менее успешна.

— Можем ли мы придумать новую модель взаимоотношений с природой?

— Почему нет?

— Вы же видите, какой "ажиотаж" вызвали парламентские слушания…

— Важны люди, а не их правители. Если у людей есть это понимание и они начинают действовать, то они будут толкать этот процесс вперед.

— Все равно нужны государственная рамка или стратегия.

— Государственная рамка нужна. Украина инициировала включение в нерыночные инструменты понятия "индекс экологического баланса".

— Получается, мы местами умны, а местами — не очень?

— Мы часто боимся собственных инноваций. Мы не воспринимаем их как инновации и не воспринимаем их вообще. У нас вопросами будущего мало кто занимается. Нас долго приучали, что достаточно взять чей-то опыт, адаптировать его или скопировать под себя и будет вам счастье. Не будет.

Однако отучить нас от инновационности во многом удалось. Более того, в советские времена, как известно, инновационность вообще каралась.

— В мире экология и экономика взаимозависимы. Говорят, чем большую ставку государство делает на экологию, тем больше инновационных вещей ему удается сделать в экономике. Так ли это?

— Почти так. Концепция устойчивого развития, которая возникла в мире, дискутируема. Тем не менее, это концепция, которая принята на уровне ООН. Она подразумевает сбалансированное развитие трех компонентов: социального, экологического и экономического.

Устойчивое развитие не значит, что все яйца нужно переложить в корзину экологии или в корзину экономики. Нет, это поиск баланса, той золотой середины, где возможно нахождение экономических инструментов, которые бы позволили включать экосистему в систему хозяйствования в стране.

Например, так называемое ценообразование на углерод. Это ценообразование рыночными инструментами стоимости выбросов. У нас в стране и в других странах это продолжает осуществляться через платежи. Есть другой вариант — налоги на углерод. Еще один вариант — система торговли.

В ЕС действует система торговли, там больше экологического, чем экономического. В Японии действует система, которая балансирует экологические и экономические элементы ценообразования на углерод.

Есть концепция, система индекса экологического баланса, которая позволяет интегрировать вопросы природопользования и отношения человека и экосистемы вообще в самое сердце экономики монетарными частями.

Кто сделает это первым, пользуясь правовой базой международных договоров, тот выиграет экономически. Экология и рачительное отношение к экосистемным услугам — это не затратные механизмы, а новый вид хозяйственной деятельности, уменьшение нагрузки на окружающую среду.

— То есть появляется простор для бизнеса, экологических стартапов?

— Это параллельная экономика со всеми ее составляющими. Ведь что произошло в мире за последние 20 лет? Появление на рынках продуктов, конечным потребителем которого является не человек, а природа.

Есть продукты, связанные с непотреблением экосистемных услуг, которые торгуются рыночно. Например, появился механизм рыночной оценки отказа от эксплуатации лесных угодий. В Бразилии и в некоторых африканских странах платят рыночную стоимость за невырубленный лес.

— Если положить экологию в основу принятия решений, будет проще оценивать, вредят ли политические и бизнес-решения экосистеме.

— Даже не так. Насколько бизнес-потребление экоуслуг, которые мы все равно потребляем, компенсируется предоставлением услуг экосистеме. Грубо говоря, есть технологии, в которых невозможно избежать выбросов, но есть возможность действовать на опережение и действовать в других областях.

Не все парниковые газы грязные. Например, водяной пар — это сильный парниковый газ, но он не является загрязнителем.

Однако есть производства, где продуцируется много водяного пара как парникового газа. Я не могу его сократить, но я могу вокруг своего завода, который выбрасывает водяной пар, посадить лес или очистить реку.

— Это настолько далеко от нашей страны…

— В любом случае инновация рождается в голове одного, потом находится группа, которая начинает это делать. В конечном итоге благо получает народ.

— В Украине уже есть эта группа?

— Появилось несколько групп, не только на уровне ученых. Есть коммерческие структуры, которые готовы, которые думают, которые планируют и проектируют свою коммерческую деятельность с учетом экологической составляющей.

— То есть экология становится приоритетом в принятии решений?

— Она становится прибыльной, а не расходной частью. Это форма хозяйственной деятельности. Надо смотреть на нее как на экономическую форму деятельности. Если государство от этого самоустраняется, то, конечно, лидерскую роль могут и должны брать громады. Это уже происходит в мире.

Например, США "обнулили" Парижское соглашения, но американский бизнес взял ответственность на себя. В итоге был подписан меморандум между несколькими государствами, несколькими штатами и несколькими корпорациями о совместных действиях в отношении изменения климата.

Это мощнейший сигнал о том, что с государственной монополией в решении глобальных вопросов начинают кончать. Если государство не может или не хочет понять важность, глобальную ответственность, есть люди, которые готовы брать эту ответственность на себя. Даже в Украине.[L]

— Где в Украине можно капитализировать экологию?

— В стартапах куча направлений, если говорить о нижнем уровне. Это органическое земледелие, органическая продукция, организация систем раздельного сбора мусора и его утилизация. Как бы то ни было, утилизация мусора — это прибыльный бизнес во всем мире.

— И только у нас мусор не считается ресурсом.

— Более того, мы его закапываем. Там закопаны десятки, сотни бюджетов.

— Большая проблема — качество воды в украинских реках. Об этом, правда, заговорили только в связи с проблемой хлора.

— Если не будет хватать хлора, в Днепровском каскаде будет происходить биологическое заражение и цветение вод. Значит, вырастут затраты на очистку. Кстати, у нас до сих пор качество воды меряется по предельным концентрациям, и по предельным концентрациям у нас все классно.

— А на самом деле?

— На самом деле биологическое состояние катастрофическое.

— Вы говорите: экология — это новая экономика. Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что правильное, рачительное, сбалансированное отношение к экосистемам позволит получать качественную воду, не повышая тарифы. Ведь очистка хлором — это загрязнение хлором. Вода проходит через системы очищения, мы ее потребляем, а затем она стекает назад в Днепр.

— Украина уже почувствовала, что такое климатические изменения…

— Опустынивание Херсонской и Николаевской областей. Засаливание грунтов. Сокращение лесных насаждений и изменение их видового состава. Уже сосна отступает, на нее нападают насекомые и поедают ее. Насекомые не выживали в таком количестве, когда зимы были суровые. В природе все сбалансировано.

Что можно сделать? Можно опрыскивать, но таким образом мы изменяем биологическое разнообразие в системе. Мы начинаем создавать искусственную экосистему и приходим к тому, что уже произошло в Германии. За последние 23 года в Германии исчезло 75% видов насекомых.

Попытка создания искусственной экосистемы приводит к увеличению расходов на поддержание среды, и в конечном итоге — к дисбалансу.

— Который выливается...

— Неизвестно во что. Что такое потеря 75% биомассы насекомых? Это катастрофа. Это опыление, это, простите меня, удобрения, это питание для птиц. Сокращение популяции птиц — еще один дисбаланс. Нарушена цепочка, и природа будет перестраиваться. Она перестроится. Как-нибудь.

Появятся насекомые, стойкие к основному виду отравляющих веществ. Появятся болезни, которые начнут выкашивать людей. Снизится урожай, и мы будем удивляться, откуда все эти напасти на нас сваливаются.

Еще пример: решением президента Габона, Африка, многие разведанные месторождения полезных ископаемых закрыты для разработки. Мы знаем, что это есть, но мы не будем это трогать в интересах будущих поколений. Они находят другие источники финансирования, но это не трогают.

Точно так же можем сказать и мы: мы перестаем быть рабами и хозяевами природы, перестаем относиться к природе и к человеку как к ресурсу.