Александр Притыка: Я предлагал Фирташу продать облгазы за 1 гривню

Александр Притыка — один из самых влиятельных и одновременно закрытых топ-менеджеров Дмитрия Фирташа.

Этот имидж он получил еще в конце 1990-х годов, когда возглавил неофициальный "центральный офис" по управлению украинскими активами российской бизнес-группы "Лужники" Михаила Воеводина. 

С тех пор прошло почти 20 лет, но слабость к латентности осталась: в Facebook Притыка зарегистрирован под псевдонимом, а на почтовом ящике возглавляемого им сейчас ООО "Региональная газовая компания" (РГК), базирующегося в бизнес-центре "Парус", скромная надпись "29 этаж".

Эта скрытность воспринимается двояко. "Конспирологи" считают ее признаком склонности к теневым операциям с энергоресурсами, но Притыка это категорически опровергает. 

В его пользу есть минимум один аргумент: управляемый Притыкой бизнес не нуждается в связях с внешним миром. Точнее — нуждается только в точечных непубличных контактах.

Один из них — система НАК "Нафтогаз Украины", от решений которого напрямую зависит рентабельность бизнеса РГК.

Временно выйти из тени Притыку заставил сущий, по нынешним моральным меркам, пустяк. Его задели слова главы "Нафтогаза" Андрея Коболева, который в интервью ЭП упрекнул Александра в поддержке недавнего управленческого бунта в "Укртрансгазе". 

Неприязнь к СЕО государственной компании у Притыки так сильна, что он упоминает его фамилию даже в ответах на вопросы, где Коболев не звучит. 

Впрочем, увязывать это с банальной человеческой обидой неправильно: сохранение вертикали "Укртрансгаз" под "Нафтогазом" обнуляет надежды на решение букета хронических проблем "Региональной газовой компании", под управлением которой больше 20 "облгазов" Дмитрия Фирташа.

Ниже — о рекомендациях по управлению газовым бизнесом от Сергея Левочкина, отношениях с Владимиром Гройсманом, условиях управления газовыми компаниями Виктора Вексельберга, причинах неприязни к Андрею Коболеву, неудавшихся планах Дмитрия Фирташа по "газовому" IPO и воровстве газа Сергеем Курченко.

О причастности РГК к Фирташу, его участии в капитале WOG и в газовом бизнесе Левочкина

— РГК работает на рынке с 2010 года, но широкому кругу людей о ней мало что известно. Расскажите, пожалуйста, историю своего прихода в компанию.

— Меня пригласил Дмитрий Фирташ и предложил заняться наведением порядка в облгазах (региональные газовые компании. — ЭП).

— Какие задачи он ставил?

— На тот момент облгазы были непрозрачным бизнесом. Большинство тогдашних владельцев этих компаний, не будем перечислять их по фамилиям, не платили за газ, не платили налоги, не выполняли никаких инвестпрограмм, а выводили все деньги.

Это была такая себе братская могила, абсолютно разобщенные неуправляемые трудовые коллективы, отсутствие какого-либо учета и программного обеспечения. Передо мной была поставлена очень простая задача: довести компании до состояния, когда они могли бы выходить на IPO.

Эту задачу мы посильно пытаемся решать пять лет. Перед 2014 годом мы были практически сбалансированы, было 100-процентное выполнение инвестпрограмм, не было долгов. Для выхода на публичное размещение оставалось только принять европейские законы, связанные со стимулирующим тарифообразованием.

После 2014 года начались эксперименты с поисками так называемых теневых миллиардов в облгазах, что откатило нас на уровень 2009 года. Это при том, что у нас за это время сделано очень много хорошего.

Правда, мы в компании до сих пор спорим, нужно ли об этом говорить публично, потому что имидж Фирташа в Украине демонизирован, и любые победные реляции будут восприниматься со скептической усмешкой.

— Какой смысл выводить облгазы на IPO? Кому из инвесторов они могут быть интересны?

— Пенсионному фонду. В газораспределительный бизнес в Европе и Америке, как правило, вкладывают деньги очень консервативные игроки, потому что этот бизнес стабильный и приносит устойчивую норму доходности.

В общем, это бизнес, который не приносит очень больших денег, но зарабатывает их стабильно в силу монопольного присутствия на рынке.

Но в данном случае фамилия Фирташа играет роль "пугалки", хотя за все время нашей работы он ни разу не поставил передо мной задач, связанных с грабежом или выводом денег.

У нас с ним понятные отношения: до тех пор, пока стратегическая задача не меняется, действовать максимально прозрачно, открыто и эффективно. Контракт между нами действует. Если я по какой-то причине уйду, это означает, что команды поменялись и уже нечего спасать.

— Одно из ответвлений бизнеса облгазов — операции со сжиженным газом. Есть такое наблюдение, что WOG неприлично часто использует мощности облгазов для хранения своего сжиженного газа, и это доказывает, что Фирташ является совладельцем WOG. Это правда?

— Это какой-то фейк. У нас есть система хранилищ сжиженного газа, которая разветвлена по всей Украине. Трейдерам, в том числе WOG, эта услуга оказывается на рыночных условиях без каких-либо преференций.

— То есть необходимости во встречах с Сергеем Корецким (гендиректор сети заправок WOG. — ЭП) нет? 

— С Корецким я виделся один раз, а так мы общаемся по телефону. Это исключительно хозяйственные отношения.

— И никакого бенефициарного родства между WOG и РГК нет?

— Не знаю, поэтому не буду это комментировать.

— Как часто свои пожелания по бизнесу РГК высказывает Сергей Левочкин?

— Вообще никогда.

— Его справедливо называют миноритарием РГК?

— Понятия не имею. Вопрос собственности — это самый закрытый вопрос. Кто сейчас владеет ДТЭК, вы знаете?

— Нет.

— Говорить, что только Ахметов, наверное, неправильно. Скажу так: я общаюсь со многими политиками, но они не влияют на принятие решений. Кто-то просит каких-то преференций, кто-то решает проблемы с поставками газа, а кто-то — с отключениями.

Было такое, что самые богатые депутаты не стеснялись звонить и просить списать им 70 тыс грн долгов или подключить какую-то трубу не по утвержденным НКРЭКУ ставкам, а дешевле.

— Относительно недавно нормативы потребления газа населением для облгазов менялись три раза. Была ли у этих решений какая-то подноготная? Пытались ли через эти решения давить на РГК, или колебания нормативов — это показатель непонимания ситуации правительством?

— У менеджеров "Нафтогаз Украины" было превратное мнение, которое, кстати, было донесено до первых лиц государства, о том, что облгазы имеют миллиардные теневые доходы на разнице в ценах между стоимостью газа для ПТЗ (производственно-технологические затраты. — ЭП) и стоимостью газа для населения.

За это время никто не доказал, что это мнение имеет хоть какое-то право на жизнь. ПТЗ — это то, что остается после балансирования газа.

Например, мы получили 1 млрд куб м, и все, что мы из этого объема не распределили по потребителям (на основании приборов учета и норм потребления), и является нашим ПТЗ, которое мы должны оплатить по рыночной цене. Поэтому продавать ПТЗ — это несусветная глупость, потому что так мы сами себе создаем убытки.

После того как начали сокращать нормы объемов потребления и директивно сокращать ПТЗ, у облгазов полезли убытки. Сейчас эти убытки, причиненные неправильными решениями регуляторных органов, мы пытаемся компенсировать, обращаясь в НКРЭКУ, которая начинает постепенно предусматривать в тарифах компенсацию.

— Все-таки, вас как крупнейшего игрока за счет снижения нормативов потребления могли склонить к чему-то.

— У меня есть версия, что реальной задачей нынешних менеджеров "Нафтогаза" является установление полного контроля над облгазами. Видимо, мы им мешаем в рамках какой-то стратегии, которая мне неизвестна.

За последние два года прибыль по группе "Нафтогаз" выросла на порядок. Сейчас совокупная прибыль по группе составляет 35-40 млрд грн. У нас убытки по первому году были 5 млрд грн, за 2016 год будут поменьше — 2 млрд грн, но все равно эта цифра никуда не девается.

— С чем вы связываете аллергичную реакцию топ-менеджмента "Нафтогаза" на все, что связано с Group DF?

— Мы слишком умные. Мы последовательно выступаем их идеологическими противниками — противодействуем их попыткам переложить всю проблематику на облгазы. Если бы мы не занимали такую позицию, то РГК уже бы не было, и я не сидел бы в этом кресле.

Об объединении газового бизнеса Фирташа и Вексельберга, причинах конфликта с Коболевым

— На каких условиях РГК управляет облгазами из группы Виктора Вексельберга ("Днипрогаз", "Донецкгоргаз", "Криворожгаз", "Харьковгоргаз" и "Харьковгаз")?

— У этих облгазов тоже сложная форма собственности. С этими компаниями мы находимся в конструктивном сотрудничестве. Они входят в наш бренд и подключены к нашему информационному порталу — платформе для внутренних коммуникаций. С ними мы обмениваемся всеми нашими политиками, рекомендациями и юридическим опытом.

— То есть корректнее говорить, что они находятся на административном управлении, а не на правах корпоративной собственности? 

— Официально мы консалтинговая компания. Мы предоставляем целый набор услуг — управленческих, юридических, IT-услуг. Например, внедрили для всех компаний систему трекинга автопарка облгазов. Эта система дала эффект в десятки миллионов гривень, потому что общий пробег снизился за год с 98 млн км до 71 млн км.

— Я пытаюсь понять, входят ли компании Вексельберга в акционерный интерес Фирташа.

— Я не хочу комментировать вопросы корпоративных отношений. Это не мой вопрос. Можете когда-нибудь доехать до Вены и там спросить.

— Вам часто туда приходится ездить?

— Где-то раз в квартал.

— О чем вы говорите с Дмитрием Фтирташем?

— Как правило, о текущей хозяйственной деятельности: что происходит, почему происходит, какие проблемы. То есть о том, с чем мы в данный момент сражаемся.

— Видите ли вы системные попытки власти разрушить то, что называют "империей Фирташа"?

— Пожалуй, единственная структура, чью логику действий я не могу понять, это "Нафтогаз". Мне непонятны цели и задачи этой организации. Все проблемные вопросы они пытаются решить через конфликт. Со всеми остальными у нас ровные рабочие отношения.

Мы входим в различные рабочие группы при парламентском комитете по ТЭК, при Минэнерго, в НКРЭКУ. То есть мы находимся в процессе выработки регуляторных документов и правил.

Был период 2014-2015 годов, когда от нас начали все шарахаться и бояться, что мы какие-то неправильные, но у нас достаточно профессиональные квалифицированные сотрудники.

— Видимо, это связано с фамилией учредителя.

— Да, она демонизирована не по-детски.

— Это связано с какой-то целью?

— Не вытягивайте это из меня. Я не знаю этих нюансов. Я руководитель газового бизнеса и за его пределы не выхожу. Я даже не знаю, что происходит на "Интере", правда, с химиками пересекаемся немного — помогаем им в различных вопросах по газу.

— По поводу химиков. Есть мнение, что химзаводы снижают удельные затраты газа на производство своей продукции не за счет вложений в производство, а благодаря тому, что имеют доступ к неучтенному газу, которым их снабжают облгазы.

— Такие разговоры идут только за кулисами, а официальных сообщений на этот счет не было. Это невозможно в силу работы газораспределительной системы и ее метрологии.

Чтобы выстроить такую систему, в ней должен быть задействован слишком большой круг людей. Особенно речь идет об "Укртрансгазе", где нет однородного коллектива, там везде люди "чьи-то", как вы говорите.

Если бы кто-то увидел, что там воруют миллионы кубов и с ними не делятся, утечка информации была бы 100% — чисто из человеческой психологии.

— И химики не потребляют неучтенный газ?

— Это миф, авторы которого сидят в "Нафтогазе". Я, исходя из своего 2,5-летнего опыта общения с Коболевым и Юрием Витренко (директор по развитию бизнеса "Нафтогаза". — ЭП), считаю, что они великолепные и опасные манипуляторы. Что стоит за этой их деятельностью, мне не известно, но это точно что-то нехорошее.

Взять хотя бы эту ускоренную амортизацию газотранспортной системы. Год назад Коболев говорил, что "Укртрансгаз" стоит 35-40 млрд грн. Он утверждал, что приведет в страну инвестора с соответствующим бюджетом. Сейчас он говорит только о партнере-управленце ГТС, а о деньгах речь уже не идет.

Представьте себе: с одной стороны — Владимир Гройсман, который далек от проблем газа, да и времени у него нет, потому что есть куча других вопросов. С другой стороны — два умника, которые складно говорят правильные слова. Продраться через всю эту риторику невозможно. Например, я не пошел бы с Витренко в прямой эфир — он специально учился этому.

— Ситуация такова, что у вас с "Нафтогазом" — давний тлеющий конфликт, который вспыхнул после попытки МЭРТ переподчинить себе "Укртрансгаз"… 

— Я не вижу причин, по которым разразилась такая истерия вокруг "Укртрансгаза". Я специально перечитал все три редакции устава НАК: тот, который существовал до 2016 года, и два, которые были приняты в 2016 году.

По существу Минэкономики лишь ограничило полномочия правления и перенесло на уровень общего собрания акционеров вопросы кадровых назначений и утверждения финансового и инвестиционных планов в "Укртрансгазе".

Собственно, то же самое было до конца 2015 года с одной лишь разницей, что в той редакции собранием не утверждались, а согласовывались решения правления. То есть речь идет о том, что общее собрание акционеров в рамках своей компетенции перевело вопросы назначения в "Укртрансгаз". Все.

Риски для Стокгольмского арбитража, о которых говорит Коболев, это классическая манипуляция, то же самое касается кредита ЕБРР.

В финансовом положении "Укртрансгаза" ничего не меняется — никто не меняет его денежные потоки. То, о чем говорит Коболев, было бы возможно в случае, если бы Минэкономики вывело "Укртрансгаз" из корпоративной структуры "Нафтогаза" и само стало акционером. Однако ничего не поменялось. Поэтому то, что делает "Нафтогаз", — это шантаж правительства с использованием всех сил и средств.

— Допускаете ли вы, что, акцентируя внимание на возможном проигрыше в Стокгольме, "Нафтогаз" использует тему с переподчинением "Укртрансгаза" для отведения от себя удара в случае реального проигрыша и списания проигрыша на кого-то другого?

— Это шантаж. Нет никакой замены стороны в стокгольмском арбитраже (в интерпретации Коболева вывод "Укртрансгаза" из управления "Нафтогаза" означает, что последний теряет право судиться с "Газпромом" по так называемому транзитному договору. — ЭП).

Сейчас была всего лишь уменьшена компетенция правления и увеличена компетенция собрания акционеров. В структурном плане в "Нафтогазе" ничего не поменялось: это внутренняя кухня, которая не имеет никакого отношения к внешним делам.

— Зачем же "Нафтогаз" манипулирует? 

— С целью сохранить свое преимущество: НАК является крупнейшим поставщиком газа и имеет возможность в ручном режиме руководить оператором ГТС. Оператор — это судья (независимая компания). Это все равно, что в спорте какая-то команда получила право назначать судью.

— Почему РГК так активно отстаивает независимость "Укртрансгаза" от "Нафтогаза"?

— Мы является такими же участниками рынка, как "Нафтогаз", и независимость "Укртрансаза" нам нужна, чтобы выровнять правила игры для всех участников рынка.

— Коболев сказал, что у "Нафтогаза" две основные проблемы с РГК: кодексы и долги. Можете расшифровать, о чем идет речь?

— Общий подход НАК — списать на других все проблемные вопросы, которые носят системный характер. Долги возникли исключительно по причине позиции "Нафтогаза". Это искусственные долги, связанные с тем, что у нас после введения механизма субсидий с осени 2015 года 50% денежного оборота заменено так называемыми протоколами — квазиденьгами.

Суть в том, что госбюджет подписывает договора с поставщиками газа, в которых он берет на себя обязанность рассчитаться за потребителя. Затем мы должны по цепочке со всеми контрагентами подписать соответствующие протоколы и направить их в НАК, который потом отнесет их в Госказначейство и этими деньгами рассчитается с бюджетом.

Так вот: НАК требует, чтобы на просрочки по этим платежам, которые выходят из госбюджета, начислялись штрафные санкции. А тем, которые не согласны с начислением штрафных санкций, он не проводит протоколы. Мы как раз относимся к категории несогласных, из-за чего "Нафтогаз" приписывает нам долги.

То же самое по населению: нам выставляются штрафные санкции за неплатежи, но выставить санкции населению мы не можем. Я хочу напомнить, что из цены на газ 6 800 грн за куб м облгазы получают 500 грн, а "Нафтогаз" — все остальное. При этом мы для них собираем деньги, а они же нас глушат штрафными санкциями, которые мы не можем переложить дальше на потребителя.

— О какой сумме долгов между "Нафтогазом" и облгазами РГК речь?

— Сейчас не подписаны протоколы примерно на 5 млрд грн. Мы уже обратились в Антимонопольный комитет с тем, чтобы они рассмотрели вопрос злоупотребления монопольным положением "Нафтогазом" на рынке.

— Почему вы считаете, что после переподчинения "Укртрансгаза" он изменит свою политику по отношению к облгазам?

— У облгазов и "Укртрансгаза" сложные отношения. С одной стороны, "Укртрансгаз" — оператор ГТС, а мы — операторы ГРМ (газораспределительных систем. — ЭП). Мы с ними в одной лодке, в которой у каждого по веслу.

Мы взаимосвязаны друг с другом по объективным причинам, и мы будем делать все, чтобы находить согласованные решения объективных проблем, а не встречаться в судах и перекидывать мяч с поля на поле.

С другой стороны, у нас традиционно есть конфликт интересов. "Укртрансгаз" и облгазы всегда были конкурентами, каждый пытался перебросить проблему со своих плеч на другие. Сейчас у обеих сторон есть понимание, что это общая проблема и ее нужно как-то решать. Мы периодически проводим официальные совещания по этому поводу.

О влиянии РГК на "Укртрансгаз" и предложении Фирташу продать газовый бизнес

— Как относиться к тому, что в "Укртрансгазе" много людей от РГК?

— Для меня неприемлем принцип "чьи-то люди". Если вспомнить историю назначения Андрея Коболева, то он чей человек? В "Нафтогаз" его в свое время рекомендовали Ярослав Москаленко и ныне покойный Игорь Еремеев. Потом он стал человеком Яценюка, потом начал дружить с командой президента, потом с Коломойским.

Дальше. Я чей человек? Я что — человек "Лужников", у которых я когда-то работал? Это глупость. Человека нужно судить по делам. В "Укртрансгазе" работает только один человек, который раньше работал в РГК, это Андрей Баранов, который сейчас заместитель руководителя подразделения по закупкам. Но, простите, если есть претензии по поводу чистоты проводимых им закупок, предъявляйте ему претензии.

Алексей Лань, когда был главным юристом в ДК "Газ Украины", отсудил у нас кучу долгов, создал дополнительные налоговые обязательства и вообще создал массу проблем. Почему он считается нашим, я вообще не понимаю. К группе РГК он точно не имеет никакого отношения.

— Глава "Укртрансгаза" Игорь Прокопив — тоже человек из РГК. Он работал в "Ивано-Франовскгазе".

— В "Ивано-Франовскгаз" Прокопив был назначен по рекомендации тогдашнего губернатора (глава облгосадминистрации. — ЭП) Ивано-Франковской области Вышиванюка.

— А из "Ивано-Франковскгаза" в "Укртрансгаз" кто предлагал Прокопива? 

— Не забывайте, что Прокопив был руководителем ивано-франковской ячейки "Народного фронта". Он лично знает Арсения Петровича. И когда Яценюк стал премьер-министром, он пригласил Прокопива на работу. Причем здесь я? Он, скорее, человек Яценюка, чем мой, извините.

— Со слов Коболева, Яценюк не в восторге от переподчинения "Укртрансгаза", в то время как Прокопив поддерживает это решение. Из этого легко сделать вывод, что Прокопив и Яценюк уже каких-то особо плотных отношений не поддерживают.

— Об этом вы Прокопива спрашивайте. Насколько мне известно, у него общение с Яценюком не прекращалось вплоть до последнего времени.

— Вас часто видят в "Укртрансгазе". С чем связана такая активность?

— У нас бесконечное количество производственных вопросов. Одна их последних проблем — разбаланс Харьковской ТЭЦ-5. Эта станция была тоже без номинации. И вот мы решали, что с этим делать: кто возьмет на себя долги за газ — местный облгаз или "Укртрансгаз", а может, придется решать вопрос в судах.

Наконец нашли приемлемое решение: разбаланс был закрыт поставщиком с рынка. Таких производственных вопросов у нас миллион. Ну и поверьте, если бы Прокопив был моим человеком, наверное, он бы приходил в "Парус", а не меня бы видели в "Укртрансгазе".

— Какими аргументами можно раз и навсегда прекратить разговоры о совместном теневом бизнесе облгазов и "Укртрансгаза" по операциям с неучтенным газом? 

— Эти тезисы были неоднократно озвучены с высоких трибун, и кто-то должен был это проверить. Но дальше слов дело не пошло, потому что эти обвинения абсурдны. У нас 1 700 ГРС и по каждой ведется учет. Это технологически невозможно сделать. Люди, которые это утверждают, делают это либо умышленно, либо из-за непонимания технологического процесса распределения газа.

С "Укртрансгазом" мы ведем споры по поводу метрологических характеристик, плотности газа, температурных режимов. Это незримая работа, в ходе которой "Укртрансгаз" пытается переложить на нас лишний газ, а мы пытаемся на них, потому что это их потери. Речь идет о больших живых деньгах.

— О рентабельности бизнеса облгазов. После изменения правил игры (снижения нормативов потребления газа населением, некомпенсируемых субсидий), рентабельность бизнеса явно снизилась.

— По итогам этого отопительного сезона мы либо будем банкротами, либо будут приняты взвешенные регуляторные решения и появится свет в конце тоннеля.

— Облгазы бесплатно эксплуатируют государственные газораспределительные сети. Как вы воспринимаете позицию НКРЭКУ, которая говорит, что будет вводить абонплату за пользование сетями?

— Предыстория вопроса такая: тарифы для облгазов прямо привязаны к объемам транспортировки. При утверждении наших тарифов в НКРЭКУ берется плановый (теоретический) объем транспортировки, но рынок уже третий год находится в условиях падающих объемов потребления.

Получается, что плановые объемы транспортировки газа больше фактических, и в итоге мы недополучаем защищенную в тарифе НКРЭКУ выручку. Это приводит к тому, что мы либо влезаем в долги, либо не выполняем инвестпрограмм. Так как НКРЭКУ жестко контролирует выполнение инвестпрограмм, мы делаем долги.

Возвращаясь к вопросу: сейчас речь идет о том, чтобы отвязать тариф облгазов от объемов газа в пользу введения абонплаты. Считаем, что это абсолютно оправданно.

— В общем, у вас потеплели отношения с НКРЭКУ? 

— Как понимать "потеплели"? То, что мы не воюем с ними? Ну да, в 2015 году мы воевали, а сейчас, видимо, пришло осознание, что мы не такие плохие, как кому-то кажется. Отношения с регулятором стали более рабочими.

— Может, раньше у Нацкомиссии была против вас война с какой-то конкретной целью?

— В варианте НКРЭКУ и бывшего главы Минэнерго Демчишина, думаю, это все-таки было непонимание реальных процессов. Возможно, с подачи того же Коболева или еще кого-то до первых лиц государства была донесена информация о том, что "газы" воруют миллиардами и нужно разобраться.

— По поводу первых лиц: готовы ли они вас слышать?

— Я не выхожу на уровень первых лиц. Вообще.

— Это принципиально или нет такой возможности?

— Нет возможности и тематика настолько сложная… У нас есть кого переубеждать. На уровне рабочих групп мы работаем с отдельными представителями Минфина, Минэнерго.

— Значит, версия, что между Порошенко и Фирташем есть условный пакт о ненападении — неправда?

— Понятия не имею. С одной стороны, я уже два года не чувствую, что в отношении нас есть команда "фас", а с другой — нет помощи. Скорее, к нам нейтральное отношение. В свое время мы передавали различные записки в Администрацию президента и в Кабмин, где показывали наше реальное финансовое положение, но, очевидно, там решили, что с нас нечего взять. Возможно, поэтому мы пока не интересны.

— Зачем Курченко покупал "Макеевкагаз" и "Донецкоблгаз"?

— Чтобы собрать кэш — он же в результате своей деятельности собрал все деньги с потребителей за поставленный газ и не рассчитался за него с "Нафтогазом".

— Если цивилизованный газовый бизнес стал таким неинтересным, то на встречах с Фирташем в Вене, может быть, поднималась тема продажи облгазов?

— Да, я предлагал показательно продать одну-две компании за гривню.

— Зачем?

— Чтобы в эти компании пришли государственные менеджеры и показали, как надо работать.

— Что ответил Дмитрий Васильевич?

— Он не готов к этому. У него, очевидно, свои резоны. Я как менеджер вижу, что это был бы очень сильный ход. Кстати, "Нафтогазу" я неоднократно предлагал: возьмите "Луганскгаз", потренируйтесь перед тем, как забирать систему облгазов.