Накануне в Киеве стартовал цикл лекций "Экономическая лаборатория". Вступительную лекцию цикла провел сооснователь Bendukize Free Market Center Владимир Федорин. 

Откуда берется популизм, какие заблуждения эксплуатирует и можно ли с ним бороться – обо всём этом в выдержках из его лекции.

***

Наша жизнь, которая и является предметом экономики, настолько многообразна и интересна, что все время ставит эксперименты в режиме реального времени.

За окном проходит эксперимент под названием "попытка построения сильной украинской экономики и сильного национального государства". Эксперименты ставят политики, компании, бизнесы.

Наша задача - в этих экспериментах находить какую-то логику, рациональность и часто даже парадоксальность. К сожалению или к счастью, мир не стоит на месте, и то, что казалось устоявшимся и правильным 10-20 лет назад, сегодня выглядит не настолько правильным.

Я бы хотел поговорить об экономике популизма. Это явление показывает, что игнорирование базовых, фундаментальных основ экономического мышления чревато большими неприятностями и для отдельных людей, и для целых стран.

Популистский капкан

 В базе данных МВФ есть 166 строчек, которые посвящены развитию 166 стран с 1993 по 2013 годы. И Украина в этом списке занимает почетное 166 место по динамике ВВП.

Украина занимает предпоследнее место с конца среди европейских стран по подушевому ВВП - беднее только Молдова.

Украина занимает непочетное первое место с точки зрения коррумпированности - адресую вас к рейтингу Transparency International.

Украина занимает непочетное первое место в Европе по уровню экономической несвободы. Как мы дошли до жизни такой?

Популизм, о котором мы будем говорить сегодня, сыграл в этом неутешительном результате очень важную роль. И в ближайшие годы и, возможно, даже десятилетия нам предстоит преодолевать наследство тех неправильных, алогичных решений, которые принимались на протяжении последних десятилетий.

Украина до сих пор находится в ловушке популизма. Как она там оказалась? Страна попала в эту ловушку дважды. Сначала в начале 90 годов, когда Украина, как и десятки других стран, освободившихся от коммунизма, должна была строить новый политический и экономический режим.

В 1992-94 годах неспособность политиков отвечать за свои слова, загнало Украину в гиперинфляцию. В 1993 году цены выросли на десять с чем-то тысяч процентов. Гиперинфляция — это одно из самых разрушительных экономических явлений: оно подрывает стимулы к труду, к инвестициям.

Позже к власти пришел новый президент — и с трудом, со скрипом, медленно, но Украина провела макроэкономическую стабилизацию, то есть цены перестали расти в таком бешеном темпе, замедлился спад производства и, собственно, к началу "нулевых" Украина, в принципе, подошла в не очень плохой форме.

Да, потери от перехода были очень высоки, но страна росла, быстро росла, и казалось, что перед Украиной открываются десятилетия безудержного экономического роста на новых основаниях.

Но не тут-то было. В 2003-2004 годах Украина еще раз попала в популистский капкан. Сражаясь за главный приз, политики начали раздувать государственные расходы — собственно, этот цикл закончился 22 февраля 2014 года, когда один из двух политиков, несущих прямую ответственность за экономическую катастрофу в Украине, Виктор Янукович, покинул Киев в неизвестном направлении.

Сейчас мы выкарабкиваемся. Получится выкарабкаться, не получится — зависит от нас с вами, от всех тех активных людей, которые участвуют в политике, выдвигают требования к политикам, формулируют и формируют запрос на перемены.

Старый добрый популизм

 Нельзя сказать, что та беда, которая с нами случилась, какая-то уж совсем уникальная. На свете есть десятки, если не сотни опытов экономических катастроф, вызванных той самой популистской политикой. Два континента — Латинская Америка и Африка — предоставляют огромную базу для количественных и качественных исследований.

У слова "популизм" огромное количество определений, но, мне кажется, самое удачное из них можно найти в свежей работе гения современной экономической науки Дарена Аджемоглу и двух выдающихся экономистов Георгия Егорова и Константина Сонина. Они написали специальную работу "Политическая теория популизма".

Что такое популизм? Это когда политики проводят в жизнь такие меры, которые, с одной стороны, поддерживаются значительной частью избирателей, но при этом в корне противоречат экономическим интересам избирателей - и большинства избирателей, и той значительной части, которая голосует за популистов.

Что такое "коренные интересы избирателей"? Есть две истории — счастливая и менее счастливая. Динамика экономического роста двух развивающихся стран в конце 50 - начале 60 годов: Бразилия, большая, одарённая ресурсами, с надеждой смотревшая в будущее страна и разрушенная войной с севером Южная Корея, по сути диктатура, с достаточно скудными ресурсами, ведь основной экономический потенциал на полуострове находился на севере.

Бразилия была в полтора раза богаче, чем Южная Корея. К 1985 году Южная Корея догнала Бразилию и очень быстро вырвалась. Не будем задаваться вопросом, насколько взрывной траектории Южной Кореи способствовала демократизация. Есть мнение, что способствовала, и в значительной мере.

Смысл этого графика заключается в том, что это две траектории двух разных экономических политик: популистской и политики, нацеленной на экономический рост.

Популизм как желание обещать чудеса, не имеющие оснований в реальности, очень стар — он так же древен, как человеческая цивилизация. Вот несколько вех в истории этого явления.

Римская республика времен заката, незадолго до установления империи. Катилина - был такой римский популист, с которым сражался Цицерон - выступал за интересы плебса, беднейших граждан Рима. Цицерон победил.

Дальше Жан-Жак Руссо, удивительная личность, один из enfant terrible эпохи Просвещения, разбудил многих демонов,  в том числе Карла Маркса. Парижская коммуна — один из ярких образцов городского популизма второй половины ХIX века.

Чтобы совсем не отрываться от почвы, я считаю, что и Семен Петлюра, и батька Махно тоже должны занять свое место в истории. Они просто оказались менее успешными популистами, чем большевики.

Некий врожденный популизм коренится в человеческой природе даже, наверное, глубже, чем можно подумать.

 Ролик: "Лекция Кахи Бендукидзе в Forbes Club, Украина, 2012". Фрагмент с 6:55 по 10:20

 Популистский цикл

Давайте посмотрим, какими принципами руководствуются люди, которые обещают нечто, чего обещать нельзя?

Во-первых, нарушение закона сохранения материи. Популист говорит, что если мы повысим налог на богатых, то бедным достанется больше. То есть мы не приложили никаких усилий к тому, чтобы это "больше" дополнительно произвести, нет! Мы просто берем и облагаем налогом то, что есть.

Почему я называю это "ничем"? Потому что любой налог — это не бесплатный завтрак, это некий выбор. Повышая налог, вы снижаете стимулы к труду, вы стимулируете богатых к тому, чтобы уезжать и заниматься бизнесом, покупать жилье в других странах. В результате из того, что кажется "чем-то" получается "ничто".

Конечно, популисты не знают никаких ограничений в смысле денег. Мы будем обещать повысить социальные стандарты, пенсии, пособия, мы не будем смотреть на состояние бюджета и макроэкономическую статистику. Зачем? У нас же есть Центробанк — большое красивое здание в центре города. Мы дадим ему указания — он напечатает денег. Не захочет печатать — поменяем главу Центробанка. Будет гиперинфляция? Ну, это когда еще будет.

Популисты воспринимают людей как несамостоятельных существ, которые не могут позаботиться о себе сами. Популист — это еще и патерналист: он не только расскажет, как лучше, он еще и переведет через дорогу, выдавит слезы из глаз и будет решать все за нас. И последнее: кто может лучше справиться с любой проблемой, чем наше родное советское государство!

Да, в случае с Украиной упования на спасительную роль государства — это в значительной степени наследие советского периода. Наследие представления, что податель всех благ находится где-то в политбюро, что товарищ Сталин нам обеспечил счастливое детство, что ленинский ЦК КПСС приводит в жизнь пятилетние планы, благодаря которым нам живется все лучше и лучше.

Такое "государственничество" свойственно не только бедным постсоветским странам. В Латинской Америке очень много популистов-патерналистов, в Африке куда ни ткни — наткнёшься на тех, кто верит, что государство лучше всех решит любые проблемы.

Популистские режимы, как правило, старались решить проблему неравенства доходов с помощью экспансионисисткой макроэкономической политики. Говоря по-простому: либо печатание денег, либо печатание денег.

Как была устроена эта политика? Раздувались госрасходы, увеличивался дефицит бюджета, который нужно было покрывать сначала с помощью заимствования, а потом, когда деньги переставали давать в долг, с помощью печатного станка.

Одной эмиссией дело не ограничивается. Когда у тебя на рынке "благодаря" твоей политике возникает дефицит, тебе нужно вводить контроль за ценами. Помните 2005 год: мясо, бензин, премьер-министр, известный нам всем? Но, черт побери, выясняется, что это тоже не очень помогает.  

И наконец, пренебрежение базовыми экономическими законами равновесия. Это то самое условие, благодаря которому популисты могут спокойно спать по ночам. Они думают, что они самые умные и никаких законов экономики им не писано.

Заканчивается это всякий раз непозволительно крупными макроэкономическими кризисами, и в итоге выясняется, что главные пострадавшие — те самые бедные слои общества, которых популисты обещали накормить, обогреть, перевести через дорогу и уложить спать.

Популизм чаще всего — оружие левых. Инструментарий типично левацкий: повышение госрасходов, повышение налогов — гладко звучит только на словах. Потому что, повысив номинальные ставки или введя новые налоги, ты должен их еще и собрать. Понятно, что государственная форма собственности лучше, потому что государство — оно же лучше, да?

Контроль над ценами, валютный контроль — нужно ввести как можно больше бумажек, за которыми граждане и бизнесмены будут приходить к чиновниками, просить и уговаривать. По итогам популистского экономического цикла люди становиться беднее, чем были до него. А неравенство растет.

К сожалению, есть у плохой политики такое свойство — она создает порочный цикл. Люди стали беднее, доверия к политике правительства нет, что делать? Повторяем по новой. 

 Вашингтонский консенсус

Популизм — это болезнь, а болезнь лучше всего рассматривать, сравнивая со здоровым состоянием. Что является нормой? Есть такое страшное словосочетание — "Вашингтонский консенсус".

Звучит страшно, но на самом деле это всего лишь набор экономических принципов, которые сформулировал американский экономист Джон Вильямсон в конце 80-х годов как раз для того, чтобы показать латиноамериканским, а потом, как выяснилось, и всем посткоммунистическим странам, как надо делать.

Как не надо, уже было понятно. 10 принципов, 10 заповедей.

1. Бюджет должен сводиться — не должно допускаться большого и устойчивого превышения расходов над доходами.

2. Государство должно прекратить субсидировать отрасли экономики, так называемых "национальных чемпионов". Если у государства есть деньги, оно с гораздо большей пользой и толком потратит их, инвестировав в человеческий капитал: среднее образование, медицину, дороги.

3. Чтобы бизнес развивался, ставки налогов должны быть умеренными и справедливыми - не должно быть исключений, когда одни животные равнее прочих.

Что нужно популистам для успеха

Возвращаемся к структурным основам популизма. Что нужно для того, чтобы в стране были либо воспроизводящиеся, либо ситуативные предпосылки для успеха популистских политиков?

Во-первых, плохая экономическая ситуация или глубокий экономический спад, во-вторых, высокий уровень неравенства — богатая элита, бедное большинство, в-третьих, вера в способность государства быть всесильным, и наконец, экономический национализм.

К власти приходит правительство, которое пообещало всех спасти, сделать всех зажиточными — но как? Мы начинаем раздувать расходы, и первое время кажется, что эта политика действительно приносит хорошие результаты: растут зарплаты, растут розничные продажи правда, при этом падают запасы и растет импорт, валютные резервы сокращаются, но в первый год этого можно даже не заметить.

Но, к сожалению, наступает второй год: в стране появляется дефицит. Если вы следите за современной экономической историей Венесуэлы, то, я думаю, вы регулярно читаете новости о том, что правительство ввело ограничение на количество рулонов туалетной бумаги.

Те, кто застал советскую власть, не дадут мне соврать, что в СССР с рулонами туалетной бумаги вообще была катастрофа. Что делать? Мы начинаем контролировать цены, вводить нормированное распределение благ. Но что-то и оно не работает. Потому что с туалетной бумаги дефицит вдруг распространяется на самые необходимые вещи.

Тот, кто ходил по советским магазинах в 1990-1991 годах, наверняка запомнил картину, когда в продовольственном магазине все полки забиты одним товаром: турецкий чай из прутьев или морская капуста откуда-то с Дальнего Востока.

Деньги кончаются. Курс национальной валюты падает. Резко падают реальные зарплаты, и романтичный президент Сальвадор Альенде выходит на площадь  с автоматом, где его убивает "злочинна хунта". Эта схема обрисовывает ситуацию в Чили в годы недолгого, но крайне неуспешного, правления Правительства национального единства.

Пришли военные, заключили договоренность с МВФ о том, что начинаем спасать экономику. Реальные доходы граждан как упали, так и лежат, потому что доверие к власти и правительству потерять гораздо проще, чем заслужить.

Про украинский популизм

Когда политики выходят со словами, что мы сейчас всем поможем, то получается много интересного. Вот, например, Юлия Владимировна Тимошенко сейчас сражается против того, чтобы украинцы платили рыночную цену за газ. К чему это ведет?

Лозунг звучит красиво: "Украинцы должны платить честные цены на украинский газ", — а на российский газ какие должны быть цены? На российский газ, к сожалению, не удается установить "честные цены", потому что российский газ покупается по ценам с некоторыми оговорками мирового рынка.

Почему украинские компании, которые добывают газ в Украине, должны оказаться в худшем положении, чем "Газпром"? Если такого рода политика действительно восторжествует, то добыча газа в Украине станет бессмысленной.

Это экономический национализм. Если вспомнить лозунги, под которыми шли партии в Раду в 2014 году, там этого добра было довольно много, так что можно сказать, что это консенсусное мнение украинского политического класса.

К чему ведут привилегии для своих производителей? К тому что все мы с вами будем платить своему производителю незаработанную им ренту. Незаработанную в том смысле, что он продает нам товар, потому что тот стал более конкурентоспособным не за счет каких-то инноваций, не за счет повышения эффективности, а за счет того, что дорогие политики ввели такие условия работы для импортеров, для иностранных производителей, что свой, не побоюсь этого выражения, "в шоколаде". 

Что еще может предложить популист, который хочет привести страну к несветлому будущему? Режим Януковича нам показал, что можно довольно долгое время жить в долг, фактически на протяжении трех лет, делать вид, что все хорошо, повышать так называемые социальные стандарты и только после того, как придет к власти новое правительство, выяснится, что казна пуста, золотовалютные резервы проданы и с этим что-то надо делать.

Наконец, еще одна почти консенсусная точка зрения украинского политического класса — консенсусная потому, что за эту меру голосовали представители практически всех фракций в Раде — государство должно помогать не беднейшим, а тем, кто совершил ошибку.

Вот, я взял долг в валюте — ошибся, да, ведь это очевидно, что брать долг в валюте, в которой ты не получаешь доходов, это элементарнейшая ошибка. Тем не менее государство должно прийти на помощь таким людям. Я имею в виду закон о реструктуризации валютных кредитов, который был проголосован этим летом дружно — и спикер за него голосовал, и "Самопомощь" за него голосовала.

Если государство все время будет спасать тех, кто ошибся, за деньги тех, кто подумал и принял другое решение, наверное, у такой экономики нет оснований рассчитывать на устойчивые и высокие темпы роста. 

Общество расколото, рядовой избиратель понимает, что политика — это дело богатых и супербогатых, политика захвачена узким меньшинством, поэтому подавляющее

большинство не верит ни одному политику. Как на это реагируют политики?

Политики повышают градус своих обещаний. Даже умеренные политики сдвигаются влево, а избиратели воспринимают это как сигнал: чем ярче громит олигархов политик, тем, наверное, он более от них независим.

Даже понимая, что этот политик и эти меры не принесут какого-то экономического облегчения, избиратели всё равно голосуют за тех, кто с помощью левой популистской риторики производит впечатление более независимого от элиты, которая как бы за правую, за более рациональную экономическую политику. 

Две иллюстрации того как, работает популизм в Украине. Это тот самый политический цикл 2003-2013 годов, о котором я говорил. Здесь доля государственных расходов в ВВП. Эта точка - 2004 год.

На протяжении более чем полутора десятилетий Польша проводила одну и ту же консервативную бюджетную политику. Снизу Россия — мы видим, что повышательный тренд имеет место.

По сравнению с тем повышательным трендом, который задается в 2004 году на выборах президента Украины и в 2009 году приобретает ускорение, мы видим, что этот тренд гораздо более ярко выражен. Вот, собственно, графическое изображения доброты наших с вами политиков. 

А эта табличка требует более подробного пояснения. Вот как выглядит Украина с ее уровнем благосостояния на фоне остального мира. Первый столбец — это доля госрасходов в ВВП: 47% в 2015 году. В принципе, это не вся цифра, потому что в ней нет расходов на спасение вкладчиков лопнувших банков, — надо накидывать еще, наверное, процент, а то и два.

И посмотрим, как ведут свое хозяйство другие страны. Крупнейшие развитые экономики тратят под 40% ВВП. Развитые экономики с акцентом на "азиатских тигров" еще меньше - 32%. Сингапур, одна из богатейших стран мира, перераспределяет около 20% ВВП.

Даже Европейский союз и тут должен побледнеть на фоне наших добрых бюджетных распорядителей. В общем, мы видим, что таких высоких бюджетных расходов, как Украина, не позволяет себе практически никто в мире.

Может, в Украине какой-то особо высокий рост уровня жизни, который позволяет так много перераспределять? Не похоже: 8280 долларов ВВП на душу по паритету покупательной способности в 2015 году — это существенно лучше только африканских стран, которые находятся южнее Сахары.

Даже посткоммунистическая Азия богаче живет, а перераспределяет при этом через государство, которое по определению менее эффективно, чем сами люди в расходовании средств, почти на 20% ВВП меньше, чем Украина. Чтобы перераспределять, как ЕС, чтобы иметь на то законные основания, осталось разбогатеть раз в пять. 

Автор Вашингтонского Джон Вильямсон в 2000 году написал статью, в которой отвечал на упреки популистов-социалистов, и я абсолютно согласен с тем выводом, который изложен здесь. Вашингтонский консенсус, или здоровая трезвая экономическая политика, — она гораздо более в интересах бедных, чем любые золотые замки, которые обещают беднякам "уго чавесы" и им подобные. 

Украина определенно до сих пор находится в ловушке популизма. В чем главная опасность? В том, что этот цикл повторяется вновь, вновь и вновь — страна просто никак не может разбогатеть. А если страна не может разбогатеть, то в ней ухудшаются институты, из нее бегут люди, Украины это касается особенно.

Владимир Федорин, основатель Центра свободной экономики имени Кахи Бендукидзе. Из цикла лекций "Экономическая лаборатория".

Ближайшие лекции:

01.10 Дмитрий Боярчук "Цена государства"

08.10 Вадим Новиков