Павел Крапивин: Никто не застрахован от изменения закона о банковской тайне

Мелкие банки, которых в стране более сотни, - терра инкогнито. Большинство из них - карманные финучреждения, обслуживающие бизнес владельцев или предоставляющие нестандартные услуги "своим" людям. Так было до кризиса, когда практически все рынки росли, и бизнес небольших ФПГ разбухал, как на дрожжах. Однако обвал экономики в 2008-2009 годы привел к тому, что собственный банк с модного аксессуара превратился в чемодан без ручки - и тащить тяжело, и бросить жалко.

Мелкие банки очень редко могли похвастаться своей универсальностью. Как правило, они имели ограниченный перечень услуг в лицензии и специализировались на каких-то определенных операциях. Нередко специализация определялась особенностями бизнеса собственников.

Еще в 2002 году гражданин США Дэвид Халперт приобрел небольшой по размерам банк "Антарес". Он был переименован в банк "Контракт" и стал частью небольшой бизнес-империи господина Халперта и его партнеров (группа компаний WJ), которая занималась в Украине зернотрейдингом. Тогда же банк начал специализироваться на кредитовании малого и среднего бизнеса.

Даже после того как в прошлом году акционеры банка распродали свои основные активы и свернули бизнес в Украине, банк "Контракт" не лег на дно, а наоборот - сумел нарастить клиентскую базу и кредитный портфель. Фишкой банка стало беззалоговое кредитование малого бизнеса. Не секрет, что получить кредит без залога или под "мягкий" залог в крупном банке предприниматели не могли даже в хорошие времена. Для этого им приходилось искать более сговорчивые мелкие финучреждения. В итоге "Контракт" в 2011 году вырос вдвое.

Еще одна специализация банка - обмен наличной валюты. Такие операции как раз и позволяли мелким банкам выживать в кризисные годы. Кредитование стояло, а валюта продавалась "на ура" и с хорошим наваром.

О тонкостях работы с наличной валютой и особенности беззалоговых кредитов рассказал первый заместитель председателя банка "Контракт" Павел Крапивин. Он один из немногих банкиров в стране, которые способны рассказывать о банковском бизнесе максимально откровенно.

- За счет чего сегодня живут или выживают мелкие банки?

- Сложно сказать обо всех. Ведь не только у крупных банков есть своя специализация. Для мелких и средних финучреждений тем более актуальна специализация, потому что универсальными они не могут быть априори.

- На чем специализируется ваш банк?

- Если говорить о нас, то это отказ от розничного кредитования с самого начала работы, отказ от широкого продвижения розничных продуктов. Совсем недавно мы только начали эмитировать платежные карты. До этого мы даже не пытались вступать в международные платежные системы.

- Так на чем вы все-таки зарабатываете?

- Мы сохраняем свою специализацию, которую выбрали изначально, а именно, ориентация на сегмент малого и среднего бизнеса. В первую очередь на сегмент торговли. То есть однозначно корпорэйт.

- Ваши активы в прошлом году выросли почти в два раза. Неужели малый и средний бизнес тоже так быстро развивались?

- Когда я говорю о специализации, это не значит, что активы на 100% сформированы из того, что мы хотим. Безусловно, есть клиенты, которых мы устраиваем по каким-то критериям, хотя они не относятся к малому и среднему бизнесу.

- А что происходит с малым и средним бизнесом?

- Здесь главное нести клиенту то, что покупается этим сегментом. То есть продукты адаптированы к целевой аудитории. Это, в первую очередь, беззалоговое финансирование в виде овердрафтов, факторинга. Мы в настоящий момент стараемся двигать именно эти продукты. Они предельно близки к малому и среднему бизнесу, который развивается, и рассчитаны на тех, у кого нет твердых залогов. Такой бизнес, как правило, не может предоставить залоги или предлагает залоги, которые не устраивают нас. В частности, это жилой фонд, в котором прописаны дети или пенсионеры и т. д., товары в обороте. То есть те виды залогов, которые являются гипотетическими. Они юридически оформляются, они вроде бы как есть, они учитываются при расчете резервов для Нацбанка, они могут выступать предметом исков и т. д., но на практике они не приводят к погашению задолженности в случае провала основного финансирования.

-То есть фактически банки работают с нереальным обеспечением по кредитам?

- Не то, чтобы нереальных, но если мы говорим о «мягких» залогах, то, как правило их не оказывается (на момент взыскания – ЕП), когда бизнес рушится… И если нет возврата кредита, то нет и дебиторки, или плохая дебиторка, которую мы не вытаскиваем, отсутствие остатков на складе и т. д. Если говорить о твердых залогах, то достаточно сложно при нашем законодательстве, которое достаточно неплохо защищает должника, получить такой залог без содействия самого должника. Второй аспект – временной. Сколько времени все это занимает? И третий – это ликвидность.

- Было много разговоров о том, что Налоговый кодекс уничтожил малый бизнес. Вы это почувствовали на своих клиентах?

- Основной удар был по индивидуальной занятости, это, скорее, микробизнес. Это не наш целевой сегмент. Опять-таки, мы живем и работаем в Киеве. Не секрет, что Киев пострадал минимально – и покупательная способность выше, и инфраструктура лучше. Поэтому сказать, что мы сильно или как-то радикально на себе это почувствовали, не могу. Такого мы не увидели на своих клиентах. Хотя, безусловно, приходят – жалуются.

- Когда-то у вашего банка было много валютных обменников, особенно в центре города…

- Нет, на самом деле они были распределены достаточно равномерно. Мы не выбирали место. Даже, если честно, не особо анализировали по пятнам присутствия. У нас основной упор по обменным пунктам был на агентской сети. Именно агенты выступали основными точками присутствия. Но, начиная еще с зимы 2008 года, мы начали их планомерно сокращать. На пике у нас было больше 170 точек. Сейчас мы сконцентрировались на работе через собственные безбалансовые отделения. То есть перешли от количества к качеству. Их сейчас около 40.

- Чем отделения лучше агентов?

- Это принципиально разные подходы. Когда мы говорим про агентский обменник – это предприниматель, который получил от банка карт-бланш на работу на собственный страх и риск под лицензией банка. Конечно же, при несоблюдении определенных правил (со стороны агента – ЕП) банк может лишиться валютной лицензии или к нему могут быть применены другие санкции. Поэтому мы всегда очень много внимания уделяли контролю, не дожидаясь проверяющих Нацбанка, налоговой и прочих на точках обмена. В Киеве мы были всегда известны своими достаточно жесткими требованиями к агентам. Это была одна из причин, почему агенты начали от нас потихоньку уходить к тем, кто не выдвигал таких завышенных требований. Мы посчитали это нормальным и не стали смягчать свои условия. Работа через безбалансовое отделение намного более безопасна для банка, потому что к отделениям применяются общебанковские требования по защищенности кассира, защищенности материальных ценностей. Их проще контролировать.

- Сколько банк зарабатывает на агентах?

- Агентскую плату, которую они вносят.

- Это какие-то проценты или комиссии?

-Нет. Потому что те депозиты, которые размещает агент в банке, он выбирает в виде лимита кассы на себя. Единственное - он обязан ежедневно сдавать выручку в банк, но заработать на наличном «ночующем» остатке – это миф.

- Долю в марже банк имеет?

- Нет. Это была одна из причин, почему агенты осенью-зимой 2008 года выставляли курсы, которые были далеки от утвержденных банком. За что и получали предупреждение.

- То есть это не банки игрались с курсом, а агенты?

- Да, причем игрались очень сильно, и это было одно из наших требований – работа по жестко утвержденным курсам, которые многие агенты не приняли.

- Сколько составляет плата за лицензию агента в год?

- Вы знаете, очень сильно отличается. Как правило, говорят о ценах помесячно, но сильно отличается в виду того, что есть агенты, у которых, допустим, 20 обменных пунктов и которые работают 15 лет на рынке. То есть банк понимает, что с ними проблем не будет, они умеют работать, они профессионалы. Все, кто открывают 1-2 обменки и пытаются начать работать в этом бизнесе, имеют более высокие риски.

- Банк устанавливает плату на свое усмотрение?

- Конечно.

- Какова максимальная стоимость лицензии в вашем банке?

- Сейчас у нас нет агентов, раньше это было до 2 тыс. грн. в месяц.

- То есть оборот пункта в месяц такой, что даже при марже в одну копейку, он позволяет покрыть эту сумму?

-Ну, какая же маржа в одну копейку? Откуда такая маржа?

- В отдельные периоды такое наблюдалось – 1-2 коп…

- Хотя бы 3-4 копейки ставится маржа. 2,5-3,5, ну кто в 1 копейку работает? Нет, маржа в 1 копейку может стоять на щите с курсами, когда ларек работает в одну сторону. Либо на покупку, либо на продажу. Когда ему интересна только одна сторона операции.

- Под кого это делается?

- Ну, к примеру, есть оптовый покупатель, который готов забрать какой-то оптовый объем. Чтобы его насобирать, нужно стать с нормальным курсом на скупку, насобирать объем и тут же отдать его оптом. И наоборот – обратная ситуация – есть продавец (валюты – ЕП), и нужно быстро распихать сумму.

- Как агенты находят таких крупных клиентов?

- Личные связи, личные контакты.

- Почему эти клиенты с чемоданами денег не идут в банк, где гораздо безопаснее, есть охрана, репутация и т.д.?

- А какая разница? Курсы же те же самые.

- Разница в безопасности.

- На самом деле крупные клиенты действительно чаще работают с отделениями банков. И один из аргументов создания именно отделений – это безопасность операций, в том числе и для клиента, а не только для кассира и матценностей.

- Крупные оптовики как-то связаны с "черным" рынком валюты?

- В принципе, что такое черный рынок валют?

- Без идентификации клиента.

- Да, согласен, теперь критерий есть. Раньше его не было.

- Так связаны или нет?

-Мне сложно сказать. Ну, человек покупает, может он хочет купить автомобиль у кого-то с рук, может хочет профинансировать бизнес. Мало ли причин, по которым он это делает.

- А есть ли на рынке банки, в которые можно прийти и купить крупную сумму валюты мимо кассы без идентификации, без ничего?

- Мне сложно говорить. Если я скажу да, то я должен знать какой-то прецедент. Но я таких прецедентов не знаю.

- Ну а по слухам?

- Слухи они на то и слухи.

- Так мы слухами очень интересуемся…

- По слухам, все возможно.

-Как это можно сделать технологически?

- Если мы говорим о том, что это незаконно, соответственно и методы, как это сделать, незаконны. А незаконных методов – вагон и маленькая тележка.

- Безбалансовые отделения могут специализироваться только на валютообменных операциях?

- Нет, конечно же, нет. Наоборот, мы стараемся наполнить их разными продуктами, всегда дать что-то большее. Вопрос в квалификации человека, который там находится, и в том, какие операции на него можно навесить, чтобы он смог это делать. Ведь каждый вид операций – это в том числе работа с софтом. Например, прием платежей коммунальных – это отдельная софтина. Допустим, мы сейчас начали работать с платежной системой Easy Pay – у них свой софт. То есть кассир, который принимает платежи, он должен переключаться между разными приложениями, программами, уметь корректно в них заносить данные. А ошибка-то невозможна – это деньги. Это первичные кассовые документы. Поэтому, с одной стороны, максимально стараемся что-то передать в отделения, те же электронные деньги, которые мы выпускаем.

- У вас есть отделения, которые работают по франшизе?

- Нет. Мы пытались найти юридические основания для франчайзинга. Но мы не смогли найти легальной схемы. Если мы говорим о франчайзинге, то мы, естественно, говорим о том, что это легальный франчайзинг. Но не получается. Лицензия принадлежит банку. Как еще одно юрлицо может туда войти?

- Человек может прийти в банк со своими деньгами и открыть на них отделение под крышей этого банка?

- С формальной точки зрения – нет. С неформальной, наверное, может.

- Такое происходит?

- Рынок большой. Чего на нем только не происходит.

- Кто-то из банков этим занимается?

- Ну, такое никогда не афишируется.

- Не афишируется, но оно есть?

- Спрос всегда рождает предложение...

- Какой оборот в обменнике, скажем в центре Киева и, например, в Броварах?

- Не анализировал, честно скажу. Просто неинтересно.

- Вы что - действительно не интересуетесь такими данными?

- Нет. Если это чей-то обменник, то я не знаю, что там происходило. Действительно ли все обороты пропущены через кассовый аппарат…

- Это было одной из причин, почему Нацбанк еще во времена Стельмаха начал заставлять банки избавляться от агентов?

- Безусловно, это было одной из причин. Но была ли она основной? Я не уверен. Если вспомнить активный пик обсуждения идеи сведения всех валютообменных операций в стены банков, то это происходило именно в 2008 -2009 годах, когда велась борьба с курсом. Основная причина – курсообразование.

- Может, это крупные банки были заинтересованы в том, чтобы уничтожить агентов, или идея все-таки родилась в стенах Нацбанка?

- Для крупных банков, как правило, эта статья доходов (от операций с наличной валютой – ЕП) мизерная. Есть потребительское и корпоративное кредитование, эквайринг по карточкам, депозиты и т д. Если бы это (валютные операции – ЕП) было единственной услугой, которую можно продать в отделении, наверное, уничтожение агентов имело бы смысл. Но все это колоссальное количество сил, энергии и денег можно направить в более эффективное русло. Потому что если говорить об эффективной обменке, то выбор ее месторасположения далеко не всегда совпадает с местом под отделение банка. Отделение, как правило, заточено под корпоративного клиента. Какая там может быть обменка? Кому она там нужна? А самое главное – это график работы. Обменка должна работать по графику, не совпадающему с рабочим графиком – это утро, вечер, когда люди находятся на улице. Она должна быть максимально приближена к месту расчета в торговых сетях и т д. Поэтому обмен валют – это отдельный вид бизнеса, не скажу, что он не банковский, но в него нужно отдельно инвестировать, отдельно понимать. И этот аргумент главный в том, что все-таки нужно сохранять агентов.

- Почему исчезли ночные обменники? Во всем Киеве осталось всего 3-4 таких пунктов?

- Я могу говорить только предположениями. Первый аргумент – это то, что уже крайне редко можно увидеть, когда человек достает портмоне, открывает, а там пачка долларов. Я не помню, когда в последний раз такое видел.

- Может, вы редко ходите по улице?

-Как правило, деньги лежат на карте. Или сразу в наличной гривне. Доля карточек в расчетах постоянно увеличивается. Если человек не хочет нести наличные гривны, он может идти с пластиком. Может, кто-то запасется гривной. Опять-таки - курс гривны стабилен на протяжении уже 2,5 лет.

- Ваш аргумент противоречит статистике Нацбанка, согласно которой постоянно увеличивается оборот наличного рынка валют…

- Не оборот, а скупка. Доллар сейчас исполняет функцию единицы накопления. Обменка нужна, чтобы доллар выполнил функцию расчетной единицы. С моей точки зрения, функцию расчетной единицы доллар теряет. Это единица накопления. Иногда - единица расчетов за какие-то крупные покупки. Но отнюдь не единица ежедневного обращения.

- На это повлияла "паспортизация" обменных операций?

- Паспорта добили сегмент использования долларов для расчетов.

- Что сейчас представляет собой черный рынок валюты?

- Не знаю. Я его не касаюсь.

- Он больше или меньше официального оборота?

-Это примерно то же самое, как оценить уровень долларизации экономики Украины. С потолка. Хотя кто-то может ответить, что он эту цифру посчитал.

- Почему же, есть различные методики…

- Я не спорю. Есть методики оценки уровня тенизации экономики. При этом единственный, который заслуживает внимания, с моей точки зрения, это основанный на потреблении электроэнергии.

- О долларизации экономики, например, можно приблизительно судить по балансам банков, которые примерно на 50% номинированы в валюте…

- Банк взял доллар и отдал доллар. Ни добавилось, ни убавилось.

- Но эти деньги все равно попадают в экономику…

- Приведем пример: человек получает зарплату в гривне, взял кредит в долларе, отдал ее импортеру техники, доллары ушли за рубеж. Какая долларизация экономики?

- Малый бизнес очень часто рассчитывается в долларах… Клименко оценивает теневую экономику в 1/3 ВВП. Вот эта одна треть и работает на наличном обороте, в том числе, долларовом кэшэ…

- В гривне то же самое. Может быть, крупный бизнес и работает в долларе, мелкий – в том числе в гривне.

- А вы не видите тенденции, что малый бизнес запасается долларами в преддверии девальвации, которую ожидают на осень?

- Нет, так далеко запасаться нельзя. Малый бизнес постоянно испытывает нехватку ликвидности. Если у них есть возможность запасаться, значит, они сворачивают бизнес. Я дважды видел ситуации по динамике расчетов по моим клиентам, по заемщикам, которые связаны с розницей – прямо, опосредовано, не важно. Это был конец зимы 2009 года – на три недели все встало. Тогда люди считали, что вот сейчас будет обвал доллара, тут же запасались, и это полностью парализовало бизнес. Так можно выдержать 2-3 недели, но месяц уже нельзя. Осенью на две недели встать – это не реально. Нечто похожее было в ноябре прошлого года. Не настолько драматично, но тоже были сложности в расчетах, люди начинали придерживать. Но накануне декабря это вообще нереально. Потому что это пик продаж, наоборот нужно вкидывать деньги.

- Такие сегменты, как авторынок и недвижимость все еще продолжают работать в валюте?

- В недвижимости не всегда. Цены - да - назначаются в долларах. По земле и недвижимости достаточно часто расчеты бывают в гривнах. Далеко не всегда, конечно же, я бы даже навскидку сказал, что меньше половины. Но говорить, что все однозначно в долларе, нельзя. Если цена стоит в валюте, то при расчете все может быть переведено по курсу и платится в гривнах. Это связано еще и с тем, что зачастую продавцу необходимо исполнять обязательства в гривнах, например, перед банком или покупатель получил гривны и ему лишний раз перекидываться в доллары нет смысла.

-А рынок б/у автомобилей?

- Авторынок наверное не так. Но я далек от этого рынка, мне о нем сложнее говорить.

- Где "запитываются" долларами эти сегменты?

- Я предполагаю, что на "черном" рынке. Потому что при тех ограничениях, которые есть на единоразовую покупку, даже собрать пул из 5-6 человек малореально. Когда-то работала такая схема. Человек приходит в банк, кладет гривневый депозит, получает долларовый кредит, скажем, на 5 дней, не рассчитывается, банк списывает гривну, а доллары остаются на руках у человека. Вот вариант, как это можно было сделать и получить легальный источник валюты. Сейчас эта схема не работает, так как запрещено потребительское валютное кредитование.

- Куда уходят данные о гражданах, которые собираются при валютообменых операциях?

- Никуда не уходят данные. Накапливаются в банке.

- Кто их мониторит – налоговая, СБУ?

- С одной стороны, я в это не верю. С другой стороны, исключить на 100% вероятность запроса информации от контролирующих ведомств я не могу. Но есть сроки хранения документации. Это колоссальный объем документов.

- Но это же все заносится в компьютер…

- Для того чтобы получить доступ к этой информации, надо поменять банковское законодательство. Правда, никто не застрахован, что завтра изменится статья, защищающая банковскую тайну.

-Ваш банк зарабатывает на межбанковском кредитном рынке?

- Мы используем это, скорее, как инструмент поддержания краткосрочной ликвидности, это овернайты до недели, проводим операции своп, безусловно. Но мы не исповедуем практику финансирования кредитных операций с межбанка.

- Спекулятивные сделки проводите?

-На форексе – нет. Там идет только исполнение клиентских заявок. Операции на форексе всегда являются низкомаржинальными. Заработок там может быть только в том случае, если мы работаем с большими лотами. С мелкими бессмысленно работать, так как транзакционные издержки выше, чем прибыль. Для этого нужно иметь большие лимиты, чтобы работать не с клиентскими, а с чужими деньгами. На клиентских деньгах курсовую разницу не заработаешь, клиенты начали очень четко отслеживать курс рынка. Для этого ресурсов хватает – Укрдилинг и т.д. Мало ли в интернете ресурсов. Потому заработать на этом на клиенте сейчас нереально. Разве что ты проводишь мега успешную сделку на самом дне рынка.

- А на депо-рынке?

- То же самое депо-рынок. Можно зарабатывать на этом рынке на разнице процентных ставок, но опять-таки нужны лимиты. Политика лимитов сейчас на межбанке предельно консервативная. Это, скорее, клуб по интересам, нежели открытый рынок спроса и предложения на ресурсы.

- В чем выражается "клубность"? По-прежнему иностранцы работают только с иностранцами, мелкие с мелкими и т.д.?

- Да. Знакомые со знакомыми, знакомые казначеи со знакомыми казначеями, знакомые между собой собственники банков и т. д. Тысяча и один вариант пересечения интересов.

- Реально вообще мелкому банку получить кредит в иностранном?

-Нереально. Даже под твердые залоги.

- Разве на межбанке дают кредиты под залоги? Это же волокита…

- Дают.

- Кому?

-Не могу же я называть банки поименно...

- Существуют ситуации, когда за "откат" казначею крупного банка можно еще договориться?

- Я никогда не сталкивался с этим. Разговоры об откатах казначеям, безусловно, возникают с какой-то периодичностью. Как и об откатах кредитчикам. Но говорить об этом как о практике не могу. Лично я не сталкивался. Но и говорить о том, что такого в природе нет – у меня тоже нет оснований.

- Говорят, что в 2008 году, когда на межбанке все закрывали друг другу лимиты, мелкий банк мог получить кредит от крупного только за мзду…

- Первое, что делали – это закрывали персональные лимиты казначеям, которые и так были мало у кого. А так в банках работает лимитный или кредитный комитет, который устанавливает лимиты на межбанке. У нас, например, есть лимитный комитет. Мы специально их разделили, потому что люди, принимающие решения по межбанку, работают с несколько иной информацией, чем члены кредитного комитета. Они и принимают решения.

- В этой системе есть какие-то банки, условно говоря, маркет-мейкеры или флагманы рынка? Например, такой банк с утра закрыл все лимиты какому-то банку и все тут же последовали его примеру…

- Информация о том, кто на кого какие лимиты открыл, не является общедоступной. Я не могу сказать, что это на 100% конфиденциальная информация. Зачастую банки делятся этой информацией. Но делятся очень неохотно.

- А как же связи и знакомства?

- Знакомые могут говорить между собой о чем угодно. Мы это прекрасно понимаем. Включая интимные вещи своих супругов. Но, если я хочу узнать, кто открыл лимиты вот на этот банк или на кого он, то это сложно.

- Может какой-нибудь банк типа Привата закрыть лимиты на один из банков и слить эту информацию на рынок?

- Не сталкивался с целенаправленным "сливом" такой информации. Как правило, массовое закрытие лимитов на какой-либо банк происходит на основании каких-либо событий, информация о которых доступна различным банкам.

- На что вообще опираются банки при установлении лимитов?

- У каждого, как правило, есть своя методика.

- Нацбанк каким-то образом вмешивается в лимитную политику банков? Он в курсе того, какие лимиты открываются?

- Я никогда не задавался этим вопросом. Думаю, что нет.

- Собственные лимиты на рефинансирование Нацбанк каким образом устанавливает? Например, есть банки, которые проходят по критериям, но получить кредит все равно не могут…

- Сейчас действительно рефинансирование предельно жесткое. Реально получить его можно только по сделкам РЕПО под госбумаги. Потому что остальное – овернайты, например, дорогие и я не вижу в них особого смысла. Чтобы провести РЕПО, сначала нужно иметь портфель бумаг – либо взять в управление у клиента, либо купить себе на баланс. Как говорил дядя Федор в известном мультике: «Чтобы продать что-то ненужное, сначала надо купить что-то ненужное. А у нас денег нет».

- А под залог кредитного портфеля?

- Если говорить о кредитах, которые выдаются без обеспечения госбумагами на какой-то срок, хотя бы от 30 дней (меньше – не интересно), то, как правило, это связано с выдачей стабилизационных кредитов. Тут же налагаются ограничения на деятельность банка. Трижды подумаешь прежде, чем подавать такую заявку.

- Кто владельцы вашего банка?

- На сегодняшний день мы готовим документы для подачи в Нацбанк для того, чтобы де-юре сделать то, что есть де-факто. У нас есть президент банка – г-н Дэвид Халперт, гражданин США. Он является бенефициарным владельцем банка. Мы хотим оформить это напрямую.

- Он изначально был владельцем банка?

- Там сложнее, потому что были еще партнеры. Но он изначально был соучредителем.

- Каким образом ваш владелец оказался в Украине?

- Дэвид Халперт был аффилирован с группой компаний WJ, которая активно работала на украинском рынке зернотрейдинга.

- Чем его привлекает банковский бизнес?

- Он профессиональный банкир.

- Сейчас все убегают из банковского бизнеса…

- Нельзя же все бросить. Чем-то же нужно заниматься. Да и спрос на банки сейчас практически отсутствует...

- Существует некая группа компаний, которую вы обслуживаете?

- Если рассматривать структуру акционеров наших собственников, то мы всегда стояли особняком, как отдельный бизнес-проект. Понятно, что какие-то структуры группы обслуживались, в том числе и у нас. Но группа значительно больше, чем банк. Группа WJ мультинациональная, не украинская. Это международный бренд со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Основные активы у них были в Молдове, Украине и России.

- Какой еще бизнес сейчас есть у ваших акционеров в Украине?

- Они закончили с бизнесом в Украине.

- Из-за экспортных квот на зерно?

- Нет-нет. Продажа активов прошла и в Украине, и в России.

- В каком году это было?

- В 2010-2011.

- Банк остался, потому что продать его нереально?

- Мне сложно сказать про мотивы. Основные активы у акционеров покупали агрохолдинги. Кому из них нужен собственный банк?

- Нынешний собственник доволен банком? Он получает реальную прибыль от этого бизнеса?

- На данный момент я не знаю банков, которые приносили бы реальную прибыль (с учетом формирования реальных резервов) своим владельцам.

- А ПриватБанк?

- Ну, согласен, погорячился. Есть исключения. Но подавляющее большинство банков - это скорее задел на будущее, нежели сегодняшние выгоды.