Основна ціль, яку декларує українське представництво Європейського банку реконструкції і розвитку, полягає у покращенні інвестиційного клімату в країні.

У стратегію ЄБРР в Україні входить сприяння розвитку внутрішніх ринків капіталу, підвищення енергоефективності та енергетичної безпеки, фінансування інфраструктурних проектів, підтримка конкурентоспроможності підприємств малого та середнього бізнесу.

З огляду на значну кількість розмаїтих проектів та специфічність цілей ЄБРР, діяльність установи у різних країнах сприймається досить неоднозначно. Це підтверджують і самі працівники представництва, які відзначають певне нерозуміння мети та статусу ЄБРР з боку влади та корпоративних структур.

За подробицями співпраці між європейським інвестором та Україною "Економічна правда" звернулася до директора ЄБРР в Україні Андре Куусвека.

До вересня 2008 року він обіймав посаду директора ЄБРР в Казахстані, працював у штаб-квартирі ЄБРР у Лондоні, координуючи роботу банку на ринках капіталу та фондових біржах, а також проекти у фінансовому секторі країн СНД та Східної Європи.

Зовні Андре Куусвек виглядає як типовий фінансист-глобаліст, проти яких борються ліваки-романтики. У нього навіть зовнішність англосаксонська, не зважаючи на естонське походження.

На питання він також відповідав відповідно до цього стереотипу: мовляв, не хвилюйтеся, що вашу економіку скуплять іноземні компанії. За словами Куусвека, ЄБРР їм не допомагає, а фінансує тільки тих, хто фінансово прозорий.

Мегабанк - не рейдер

- Вы возглавили украинское представительство ЕБРР в наиболее сложный период. Как мировой финансовый кризис повлиял на работу банка?

- Главные принципы у нас не изменились: как и раньше, мы работаем с прозрачными компаниями, у которых есть какая-то финансовая стабильность.

- Стабильных и прозрачных компаний в период кризиса стало меньше?

- Да. Во время экономического роста у компаний и банков было гораздо меньше возможностей привлечь средства в Лондоне или во Франкфурте.

Также уменьшилось количество кредиторов, которые согласны работать в Украине. В такой ситуации нам проще искать клиентов.

- Какими должны быть украинские заемщики, чтобы получить кредит?

- Когда к нам приходят с просьбой о финансировании, у нас есть три категории вопросов.

Первая - прозрачность акционерных структур: кто является собственником компании, как они зарабатывали деньги, какая у них репутация. Мы четко должны понимать, с кем мы работаем, потому что здесь речь идет и о нашей репутации.

Другой сектор вопросов - технический: кто руководители, какой у них опыт.

И только третий блок вопросов - финансовый. Кто чем будет рисковать в проекте, кто окажется в выигрыше при успешной его реализации. И, конечно, следует различать кредитование и инвестиции в акционерный капитал.

- Были ли случаи, когда вы отказывали именно из-за плохой репутации?

- Конечно, были отказы. Имена я не хочу называть - соблюдение банковской тайны не позволяет это делать.

Есть много случаев, когда мы говорили: вы пока не готовы с нами работать, вам нужна международная финансовая отчетность, и вообще - ваш бизнес следует консолидировать. Потом эти люди к нам возвращались и говорили: мы все сделали. После этого мы начали с ними работать.

- Каким образом заработанные деньги для вас являются неприемлемыми?

- Вы это лучше меня знаете. Есть мировые практика оценки подобных рисков. Если компания или ее владельцы серьезно нарушали законодательство, тогда этот клиент уже не наш.

Мы понимаем, что многие бизнесмены зарабатывали деньги в начале 1990 годов, когда не было законодательства и не было регулирования. В этом случае, мы смотрим, насколько серьезными были те или иные проступки, сравниваем их с общими тенденциями того времени, с тем, что делали тогда конкуренты.

Также для нас, безусловно, неприемлемо рейдерство. Для дальнейшей работы нам важно понимать, готов ли измениться клиент, готов ли он вести бизнес цивилизованно.

- А вот Мегабанк, с которым вы сотрудничаете, в прессе не раз обвинялся в причастности к рейдерским конфликтам относительно "Турбоатома".

- Не хотелось бы комментировать конкретные примеры. С Мегабанком мы работаем уже многие годы, в 2009 году купили его акции. Стандарты ведения бизнеса Мегабанка нам подходят.

- Вы никак не реагировали на сообщения в прессе?

- Мы проверяем подобную информацию с помощью независимых компаний, которые отслеживают вопросы репутации. В данном случае сомнений относительно клиента и его акционеров у нас нет.

- А оффшорная структура собственности вам не мешает?

- Есть черный список оффшорных зон, серый список... Мы это рассматриваем, и по некоторым проектам даже требовали, чтобы компании меняли юрисдикцию. К тому же, мы хотим знать, кто является конечным владельцем фирмы.

- Какие направления сотрудничества ЕБРР с Украиной вы считаете приоритетными?

- До кризиса мы, в основном, работали с корпоративными клиентами - разными производственными компаниями. В конце 2008 года мы увидели, что самые серьезные проблемы - в банковском секторе.

Уже в ноябре 2008 года мы подготовили специальную антикризисную стратегию для Украины. ЕБРР в 2009 году выдал банковскому сектору страны 800 миллионов долларов, в том числе, в виде вложения в акционерный капитал или вторичный капитал - субординированные кредиты.

- А с какими отраслями в условиях кризиса вы точно не будете работать?

- Таких отраслей нет. Каждый проект имеет свой характер. Понятно, что риски в некоторых секторах больше, чем в других. Например, сегодня финансировать недвижимость гораздо труднее, чем сельское хозяйство.

Недвижимость упала на 40%, значит, и финансовое состояние многих в этом секторе ужасное. А вот агросектор хорошо развивается, даже подъем есть на 3,5% в 2009 году. В этот сектор легче и интереснее инвестировать, и потенциал роста у него в Украине выше, чем у недвижимости.

- Другими словами, интерес к агросектору вызван более высокой рентабельностью?

- Нет. Агросектор никогда не был высокорентабельным, но во время кризиса это самая стабильная отрасль.

Люди не могут себе позволить покупку машины или отдых в Турции, но они будут есть и пить. Даже если они потеряют работу, все равно жизнь продолжается.

- Каким же должен все-таки быть проект по недвижимости, чтобы вы согласились в него инвестировать?

- Мы помогали некоторым клиентам. У нас вообще в секторе недвижимости три-четыре проекта, не больше, в том числе и логистика. Некоторые клиенты получили от нас новые кредиты, а в одном случае мы реструктурировали займ.

Я вам не стану говорить, что сегодня в секторе недвижимости мы не будем работать. У нас есть пару проектов с реальными шансами для финансирования в первом полугодии 2010 года.

- Инвестиций в высокие технологии у вас не было в Украине?

- Пока нет, но мы рассматриваем один проект. Также рассматриваем возможность работы с оператором спутниковой связи.

- Не было подходящих проектов?

- Украина для нас - вторая страна по объемам финансирования после России. Здесь мы рассматриваем возможности финансирования самых разных проектов. Если есть спрос на наши ресурсы, и есть партнеры, то мы будем кредитовать.

- А почему ЕБРР концентрируется на кредитовании предприятий с иностранным капиталом?

- Это неправда. Мы работаем с любыми компаниями и банками, где прозрачная структура акционеров и хорошая практика ведения бизнеса.

В апреле, например, мы опять финансировали "Астарту" и "Оболонь", которые являются местными компаниями. Самое важное, что все наши заемщики зарегистрированы в Украине, и они платят здесь налоги.

- Согласно украинскому законодательству, только так и можно.

- Например, экономика Эстонии на 85% принадлежит иностранным компаниям, банковский сектор - на 99,5%, так что не вижу проблемы.

Главное - у людей есть работа. Есть стабильные компании, которые могут предлагать качественные услуги, есть конкуренция, а значит, нормальные цены. Что еще надо?

- Финансировались ли украинские компании по проектам на территории какой-либо другой страны?

- Честно говоря, я не знаю, есть ли такое. В России, может быть, но тогда этим будут заниматься коллеги из России.

Кредитов не будет, пока не будет корпоратизации

- Какие планы ЕБРР относительно сотрудничества с "Укрзализницей", учитывая ее проблемы с погашением долга перед Barclays?

- К сожалению, кредиторы об этих проблемах узнали только за два-три дня до срока погашения. И это показывает, что финансовое планирование во многих государственных компаниях не на том уровне, как в частном секторе. Ни один банк не может отреагировать в течение двух дней. Был дефолт.

Это плохо повлияло на доверие к "Укрзализнице" и к госкомпаниям в целом, так как это уже второй случай после "Нафтогаза". Но влияет ли это на нас?

Напрямую - нет, не влияет, потому что по этому кредиту, к счастью для государства, не было госгарантий. Так что мы будем продолжать работать. У "Укрзализници" три наших кредита. Два первых - с госгаранитями, третий - без гарантий, но там пока нет выплат.

Мы пока решили, будем ли продолжать работать, но факт невыполнения обязательств есть, и это очень плохой пример для Украины. К сожалению.

- Влияет ли на ситуацию то, что "Укрзализница" считается не компанией, а органом власти?

- Да. Когда мы выдали последний кредит в январе 2009 года, мы договорились и с Минтранссвязи, и с "Укрзализницей", что больше от нас займов не будет, пока не эту структуру не корпоратизируют.

- У других банков тоже такие условия?

- Не знаю, но я не уверен, что это есть. Это больше касается нас как банка развития. Я был бы очень удивлен, если бы Barclays такое потребовал.

- Что нового в конфликте между "Укрэнерго" и жителями Одесской области, возникшем вокруг финансируемого вами проекта линии электропередач "Аджалык-Усатово"?

- Неделю назад на объект выезжала команда специалистов банка, во главе с директором департамента охраны окружающей среды и стабильного развития Марком Кингом для независимой оценки ситуации. Совместными усилиями разрабатывается программа действий.

- То есть, переговоры уже начались?

- Да, переговоры ведутся со всеми заинтересованными сторонами, в том числе с населением. По результатам переговоров будет разработана четкая программа действий для урегулирования конфликта.

- По другим проектам нет таких проблем?

- Любой проект, кроме, наверное, банковского сектора, предусматривает экологический аудит. В зависимости от градации проекта, если ему присваивается определенная категория, проходят общественные слушания. Если они проходят неудовлетворительно, этого проекта не будет. Все очень просто.

В свое время мы должны были финансировать разработку нефти на сахалинском шельфе, а теперь этот проект проходит без нашего участия, поскольку он не соответствовал нашим экологическим требованиям. И здесь то же самое.

- Если будет стоять вопрос о компенсации или отселении жителей, и на это понадобятся дополнительные деньги, готов ли ЕБРР увеличить финансирование этого кредита?

- Это уже отношения между заемщиком и населением. У нас целевой кредит. Мы давали деньги на совершенно конкретные цели.

- У вас есть стратегическое представление, что необходимо Украине в плане инфраструктуры?

- Конечно, есть. Каждые три года утверждается стратегия для Украины. Новый документ мы будем готовить в 2010 году. Есть стратегии по разным секторам.

Для Украины главный вопрос - инвестиционный климат и международная конкурентоспособность. В секторе инфраструктуры нужны реформы. "Укрзализнице", как мы уже говорили, нужна корпоратизация.

Мы требуем, чтобы у компаний была коммерциализация операций. Если "Нафтогаз" покупает топливо в России по 250 долларов и здесь продает по 100, то так можно работать в течение какого-то времени, но результаты будут плачевные. Нужно как минимум покрывать все свои расходы.

Это касается как муниципальных проектов, так и общегосударственных. Мы бы хотели поддерживать приватизацию в некоторых секторах, например, аэропорты и морские порты. Там должна быть конкуренция, да и во многих странах их собственниками и операторами являются частные компании.

Украине нужны аэропорты, но здесь тоже своя реальность. Я слышал, некоторые из них, харьковский или донецкий, хотят замкнуть на себе транзитные потоки пассажиров из Европы в Азию.

Принимая во внимание огромную конкуренцию в индустрии авиаперевозок, нереально ожидать, что каждый маленький региональный аэропорт станет транзитным.

- Расскажите о проекте ЕБРР по строительству одесского терминала.

- В Украине постоянные конфликты между государством, портами и частными операторами. Наш проект реализуется для того, чтобы создать прецедент, создать юридическую базу, поддержать частных операторов и увеличить конкуренцию в секторе.

Во всем мире в государственных портах есть частные операторы. Они готовы вкладывать в порт деньги и создавать хорошую инфраструктуру.

- ЕБРР становится своеобразным гарантом этого взаимодействия?

- Да, эти проекты предусматривают диалог с портами и Минтранссвязи. Это не просто выделение средств на строительство терминала. Здесь идет речь о гармонизации законодательства, пересмотре каких-то норм и стандартов работы.

- Согласились ли бы вы финансировать громкие украинские транзитные проекты вроде достройки "Одесса-Броды", "Белого потока" или терминала в Крыму по приему сжиженного газа из Африки?

- В теории - да, если мы видим, что это на пользу Украине. Однако эти проекты в финансовом выражении огромны, они требуют синдиката. Мы финансировали строительство нефтепроводов, но наша доля была 5-10%.

И здесь должен быть синдикат. По этим проектам есть еще политические вопросы, в решении которых мы не должны участвовать. Это не наше дело, мы - банк, и нам трудно быть инициаторами таких проектов.

- Какие проекты ЕБРР в Украине более успешные, а какие - более проблематичные?

- Если оценивать прибыльность, то во время экономического роста большинство проектов были прибыльными, но для портфеля это не огромная, а нормальная минимальная прибыль.

Во время падения экономики у нас, конечно, есть номинальные убытки. Дело в том, что, по данным рейтинговых агентств, страновой риск возрастает, и нам приходится увеличивать резервы. Эти резервы влияют на отчет прибыльности, но это не значит, что сами проекты, которые мы финансируем, плохие.

- А какие-то прямые убытки были в 2009 году?

- Нет, потому что мы не продавали наши акции.

- Сколько прибыли получил ЕБРР за годы работы в Украине?

- Трудно сказать, потому что мы в Украине не являемся юридическим лицом, и у нас нет своего баланса. Что же касается деятельности банка в целом, то с 1991 года ЕБРР сформировал резервы на сумму 6,5 миллиарда евро.

- Прибыль, получаемая в Украине, напрямую перечисляется за границу?

- Все деньги у нас находятся на счетах в Лондоне. Прибыль зачисляется на баланс ЕБРР и снова используется для финансирования проектов во всех странах деятельности банка. Вы, наверное, подразумеваете, что мы, заработав деньги здесь, выдаем их где-то в Грузии, но это точно не так.

В 1990-х годах у нас основная деятельность была сосредоточена в Венгрии, Чехии, Эстонии и Латвии. Сегодня мы там работаем меньше, ведь они уже являются государствами с рыночной экономикой.

Эти деньги мы используем для финансирования проектов в России, Украине и на Кавказе. Рост бизнеса в Украине в процентном отношении является одним из самых высоких среди стран, с которыми сотрудничает ЕБРР.

В течение двух последних лет мы почти в два раза увеличили финансирование проектов в Украине.

- Какая структура доходов ЕБРР в Украине от дивидендов, процентов по кредитам и разницы цены покупки-продажи?

- Доля наших инвестиций в собственный капитал в Украине очень низкая. Год назад, до начала кризиса, у нас доля собственного капитала в инвестиционном портфеле составляла 8% от общего портфеля в Украине, 92% составлял кредит.

Сегодня процент собственного капитала достигает 12%. Прибыль от дивидендов - почти ноль. Все эти компании, в основном, растут и дивидендов не платят. А продаж наших акций было не очень много.

Ровенская компания "Консьюмерз скло-заря" - яркий, но нетипичный пример, потому что мы там вынужденно стали основным акционером. Канадский стратегический инвестор, с которым мы входили в проект, обанкротился, после чего мы взяли эти функции на себя.

Позже мы очень выгодно продали этот бизнес новому стратегическому инвестору - французской корпорации Сен Гобэн.

Нацбанк нам многого не позволяет

- Сейчас на сайте НБУ числится только один банк, который кредитует средний и малый бизнес. Хотя в период экономического роста ЕБРР активно поддерживал эту программу. Что случилось с этой сферой деятельности?

- У нас существует определенная процедура утверждения проектов. К сожалению, она длительная. Нас можно критиковать за бюрократию, но длительность процедур позволяет правильно оценивать проектные риски. Это положительно сказывается на качестве проектов, что очень важно для наших акционеров.

Малый и средний бизнес мы всегда финансировали через местные банки, которые обладали широкой филиальной сетью, необходимой для этого вида кредитования. Вплоть до 2004 года эта работа велась под государственные гарантии через НБУ, где существует специальная группа управления проектами. Мы совместно утверждали банки, через которые эти кредиты попадали на рынок.

С 2004 года мы начали работать напрямую с коммерческими банками. Сегодня у нас в программе семь учреждений. В течение этих пяти лет они выдали почти семь тысяч кредитов для малого и среднего бизнеса.

Однако сейчас в банковском секторе большие проблемы, что отразилось и на финансировании малых предприятий, то есть на его отсутствии. В 2009 году не было спроса на новые кредитные линии со стороны банков, хотя ЕБРР готов предоставлять такие займы. Пожалуй, спрос был только у Мегабанка.

Правда, в некоторых банках есть еще наши средства для финансирования проектов энергосбережения, но спрос на эти кредиты со стороны корпоративного сектора тоже очень сильно сократился.

- Логично было бы ожидать, что он, наоборот, возрастет из-за дефицита кредитных ресурсов.

- Существует дефицит оборотных средств, но этим мы никогда не занимались. Кредитные линии для финансирования малых предприятий - долгосрочные, они рассчитаны на пять-семь лет. Таких проектов сегодня почти нет.

- Компании боятся заглядывать в будущее?

- Да, совершенно верно.

- ЕБРР заявлял, что добивается от Нацбанка разрешения на кредитование в национальной валюте. Не повлечет ли такой переход дополнительное давление на курс гривны?

- Это на курс никак не будет влиять, потому что у нас нет гривны. Мы могли бы выдавать кредиты в национальной валюте только после ее привлечения на внутреннем рынке.

В связи с тем, что у нас самый высокий кредитный рейтинг, ААА, мы можем привлекать по низкой стоимости деньги на межбанке и выдавать их уже местным компаниям или банкам.

Когда у нас накопится определенная сумма гривневых кредитов, будет сформирован портфель, который мы рефинансируем за счет облигаций.

Эти облигации мы можем выпустить на рынок уже от имени ЕБРР, и каждый мог бы покупать стабильный рыночный актив с наивысшим кредитным рейтингом - ААА. Мы могли бы предложить очень интересный инструмент для рынка.

- Где-то аналоги в мире есть?

- Россия, Венгрия.

- Какие технически сложности в Украине?

- Технические сложности есть в связи с регулированием Нацбанка. Поскольку офис ЕБРР в Украине имеет статус дипломатического представительства, то отсутствует необходимая юридическая база для ряда операций.

У нас ограниченные возможности в управлении средствами в национальной валюте. Например, нам запрещено депонировать гривневые ресурсы, привлеченные на украинском рынке. Почему-то Нацбанк нам этого не позволяет, хотя теоретически это возможно.

Также в Украине нет инструмента валютных и процентных свопов. Существует ограничение относительно конвертации гривни обратно в доллары.

Доля России в портфеле ЕБРР - 35%

- Как вы относитесь к мнению аналитиков New America Foundation, что ЕБРР полностью выполнил свою стратегическую миссию по развитию плюрализма и рыночной экономики в постсоветских странах и сейчас целесообразно приватизировать банк?

- Года два назад были такие разговоры. Некоторые наши акционеры считали, что в Центральной и Восточной Европе мы уже выполнили свою миссию, поскольку эти страны стали членами Евросоюза.

В отношении СНГ таких разговоров никогда не было, и даже по Центральной Европе разговор был снят после кризиса. Эти страны снова обратились за поддержкой ЕБРР, и у нас опять рекордные объемы по этим странам. В 2010 году этого, наверное, уже не будет.

- Говорят, ЕБРР якобы поддерживает какие-то олигархические группы в России.

- Если у вас в компании 60 акционеров, то, конечно, бывают разные мнения. Был разговор, что, может быть, доля России в общем объеме финансировании ЕБРР стала слишком высокой.

Если такие разговоры пару лет тому назад были, то это объяснялось сокращением объемов финансирования в Центральной Европе, из-за чего на Россию одно время пришлось до 40%. Однако сегодня доля России в портфеле ЕБРР составляет около 30-35%.

- Значит, такой проблемы нет?

- Два года назад она была актуальна. Сейчас акционеры, наоборот, склонны увеличивать капитал банка. Решение по этому вопросу должно быть принято в мае 2010 года. Такова реакция на кризис. Вообще, кризисный период всегда очень интересный.

Почти вся моя банковская карьера развивалась в период кризиса. Я был одним из первых банкиров в Эстонии в 1991 году, после развала Союза. Потом у нас был кризис в 1992 году, когда ввели национальную валюту. Еще был в 1995 году кризис в Латвии, который влиял и на нас, потом 1998 год - российский кризис.

До приезда в Украину я работал директором по Казахстану, и там нынешний кризис начался раньше, уже в августе 2007 года, ведь у них было еще больше иностранных ссуд, чем в Украине, особенно в банковском секторе.

Если в Украине самые крупные заемщики обязаны погасить 3 миллиарда долларов, то в Казахстане банк "Туран Алем" задолжал 15 миллиардов.

- Если сравнивать казахстанский опыт с украинским, какие различия и общие черты?

- Частный сектор и там, и здесь, и везде в мире работает по единым принципам. А вот государственный сильно отличается. В Казахстане, конечно, есть очень большое влияние нефтяного бизнеса.

И вообще, в Казахстане нет такой демократии, как здесь, в Украине. Нет там свободной прессы, из-за чего многие государственные компании работают по другим принципам. И всем понятно, кто в государстве глава. Как скажет президент, так и делается.