15 років тому найбільше гірничо-металургійне підприємство України було приватизоване індійським мільярдером Лакшмі Мітталом. Прихід такого великого зовнішнього інвестора формував очікування, що разом з ним у галузі почнеться перехід на цивілізовані правила роботи.

Проте, як виявилося, міжнародний бізнес не любить революцій. Найбільшими змінами стали перейменування "Криворіжсталі" на "АрселорМіттал Кривий Ріг" і триразове скорочення персоналу до 20 тис осіб.

Ці масштабні звільнення роками були провідною темою для критиків залучення в Україну західного капіталу. Зараз про це вже ніхто не згадує. Утім, це не означає, що "АрселорМіттал Кривий Ріг" живе спокійно.

Два роки тому Служба безпеки України порушила кримінальну справу за статтею "екоцид", головним фігурантом якої став криворізький комбінат.

В українському медійному просторі ця новина пройшла фоном – тут давно звикли, що гучні справи часто закінчуються нічим. Однак Лакшмі Міттал сприйняв загрозу серйозно: з моменту інциденту зі Службою безпеки України він уже двічі зустрічався з Володимиром Зеленським.

Головним підсумком цих переговорів стала обіцянка власника комбінату інвестувати в нього 1 млрд дол з акцентом на "зелені" технології.

Напевно, інцидент можна вважати вичерпаним, але осад залишився. Історія з "екоцидом" та готовністю обвинуваченої сторони "залити проблему грошима" свідчить, що в державі не відпрацьовані жорсткі шаблонні відносини з великим капіталом, і справа не обмежується питаннями екології.

Найкращий доказ – недавня ініціатива щодо підвищення ренти на видобуток залізної руди. Цю пропозицію президента Зеленського назвали "антиахметівським законопроєктом", але це не зовсім коректно.

У розмові з головою комбінату "АрселорМіттал Кривий Ріг" Мауром Лонгобардом з'ясовується, що підвищенню податку на видобуток залізної руди там готові опиратися аж до відкликання своєї обіцянки інвестувати 1 млрд дол.

"Усе, що є витратами моєї компанії, це завжди дуже дорого: рента, електроенергія, газ. Усе це повинно бути дешевше", – говорить він.

З одного боку, ця фраза не відкриває секрет Полішинеля: бізнес завжди налаштований на оптимізацію витрат. З іншого – така позиція представника міжнародної групи, що оперує десятками мільярдів доларів на рік, свідчить: там рахують гроші не гірше за українських олігархів і намагатимуться їх зекономити.

Далі – про те, чому глава "Криворіжсталі" має охорону, як із заводу крадуть у промислових масштабах і про що говорили Міттал із Зеленським.

О влиянии криминалитета, визитах СБУ и встрече с Зеленским

— До вас "АрселорМиттал Кривой Рог" возглавлял Парамжит Калон, который параллельно руководил предприятием группы ArcelorMittal в Казахстане. Вы же отвечаете только за криворожский завод.

Означает ли это, что ArcelorMittal признал неэффективной модель "хаб управления", когда один менеджер отвечает за несколько регионов?

— Я бы не называл ее неэффективной. Просто в конце 2019 года, когда появилось определенное количество тревожных ситуаций, возникла необходимость усилить присутствие руководителя на двух объектах.

— В среднем директора "АрселорМиттал Кривой Рог" не задерживаются на своей должности больше двух-трех лет. Насколько в этом значима роль криминальной обстановки в городе и вокруг завода в частности? На сколько времени вы задержитесь на своей должности?

— Конечно, я хотел бы задержаться дольше. В целом, цикл генерального директора в компании такого большого размера должен составлять где-то пять лет. Это зависит от существующих вызовов, задач, объемов инвестирования и времени, чтобы эти инвестиции принесли результат.

Я не думаю, что фактор криминальной обстановки определяет изменения в руководстве компании, если оно работает должным образом. Чем с большей прозрачностью вы работаете, тем меньше вопросов будет возникать и меньше давления вы будете чувствовать от местных криминальных элементов.

фото дмитра рясного

— То есть вы работаете без охраны.

— У меня есть охранник. Это больше связано с тем, что когда я перемещаюсь по городу, со мной кто-то захочет заговорить, задать вопросы не всегда дружественным образом.

— Например, профсоюз.

— Возможно, да, или даже наши люди.

— Профсоюз вашей компании ведет себя чрезмерно активно. Это не свойственно ни региону, ни отрасли. Насколько обоснована версия, что профсоюз предприятия запитан в организационном и финансовом смыслах на ваших конкурентов из "Метинвеста" и городскую власть?

— Мы – международная компания, мы открыты для диалога. Если посмотреть на Европу (ЕС. – ЭП), там профсоюзы, как правило, активны. Если меньше активных профсоюзов, тогда, наверное, легче работать, но это не значит, что при этом вы улучшаете компанию, выводите ее на должный уровень.

— У завода был прецедент отношений с СБУ, после визита которой последовали обвинения в экоциде. Чем закончилась эта история?

— Группа купила предприятие в 2005 году. С того момента многие экологические пункты были выполнены. Некоторые из этих обязательств были задержаны в реализации, но сейчас мы начали выполнять все обещанное. Все наши обязательства с момента приватизации будут выполнены к 2023 году.

То, что произошло в 2019 году, было чрезмерным политическим давлением. Публично обсуждалось то, о чем и так все знали, и это публичное обсуждение явно создавало для компании определенный дискомфорт.

— Почему внимание власти было приковано именно к вам, а не к предприятиям, например, "Метинвеста"?

— Будучи международной компанией, мы просто более уязвимы.

— Вы говорите про отсутствие административного ресурса.

— Можно сказать и так. Мы пытаемся решать проблемы строго по процедурам, но иногда этого недостаточно.

— В 2017 году завод занимал первое место среди загрязнителей воздуха в Украине. На каком месте он сейчас?

— Думаю, где-то в пятерку, в десятку входит.

— Связан ли этот прогресс больше со снижением производственной нагрузки, чем с реализацией экологических программ на заводе?

— Производственный уровень завода в прошлые годы и сейчас примерно одинаковый. В среднем он производит 6 миллионов тонн стали в год.

Когда вы говорите о заводе как об одном из главных загрязнителей, – это общая формулировка. Давайте говорить конкретнее. Загрязнение воды у нас сократилось на 80%. Сейчас каждый в мире ставит себе цель к 2050 году стать углеродно-нейтральным. Мы также ставим себе эту цель.

Больших проблем с тем, чтобы достичь цели к тому времени, у нас нет, но нам не нравится, что нас из-за этого демонизируют.

— Лакшми Миттал встречался с Владимиром Зеленским. Известно об одной такой встрече в апреле 2021 года, но есть информация, что таких встреч было минимум две. Когда была вторая встреча?

— Насколько я понимаю, речь идет о встрече в феврале 2020 года в Давосе. Я в ней не участвовал и контекста не знаю. На второй встрече, которая была в апреле 2021 года, мы обсудили дальнейшие инвестиции в производство.

— На второй встрече Миттал пообещал инвестиции в размере 1 миллиарда долларов. Можно ли сказать, что эти деньги до данной встречи не планировалось тратить? И как они будут потрачены?

— Да, эту инвестицию мы не планировали. Часть этой инвестиции планируем направить на то, чтобы продлить жизнь нашего ГОКа на 25-30 лет. Также мы думаем над тем, как внедрить "зеленые" технологии.

О последствиях поднятия акциза на руду, кадровых проблемах и воровстве продукции

— Какова позиция группы относительно возможного законодательного изменения рентных платежей?

— Все в бизнесе против этого предложения. Для нас оно создает дополнительную финансовую нагрузку при производстве железной руды и идет вразрез возможности инвестировать 1 миллиард долларов.

В случае утверждения этого предложения наша сталь станет менее конкурентоспособной. Мы не понимаем, почему промежуточный продукт, руда, должен увеличивать финансовую нагрузку на нас.

Сейчас, когда обсуждается этот законопроект, цены на железную руду высокие, и он кажется хорошей идеей. Однако цены на руду за эту неделю упали, и у меня есть вопрос: если они упадут еще, правительство тогда попросит от нас что-то еще, чтобы получить больше прибыли для страны?

— Давайте посмотрим на этот вопрос с другой стороны. У вас значительный международный опыт. Есть ли в мире еще страны, где рента на добычу руды привязана к себестоимости ее добычи?

— Да, есть. Австралия, Бразилия.

— Как в этих странах контролируется расчет себестоимости?

— Это будет некорректное сравнение, потому что Кривой Рог – уникальное место, где есть ГОК и производство, превращающее железную руду в сталь.

фото дмитра рясного 

— Не знаю, знакомо ли вам украинское явление "Роттердам+".

Это формула для ручного расчета тарифа на электроэнергию, в который закладывалась себестоимость добычи угля. Никто не понимал обоснованность расчета себестоимости, равно как и никто не понимает, насколько справедливо налогообложение добычи железной руды.

— В Кривом Роге все хорошо знают себестоимость железной руды. Формулу, которую вы упомянули, нельзя по аналогии переносить на нашу ситуацию.

Нужно анализировать ситуацию в целом. Нам нужно модернизировать наши объекты, но как это сделать, если у нас хотят забрать предусмотренные для этой статьи расходов деньги в виде новых условий по выплате ренты?

— У предприятия такое же отношение к возможному изменению тарифов на перевозку железной руды и металла железнодорожным транспортом?

— Хороший вопрос. Я еще не видел последние изменения, которые на этот счет предлагаются, но понятно, что нам не нравится, когда растут тарифы.

— Спрошу по-другому. Можно ли назвать цивилизованной систему образования железнодорожных тарифов, когда они привязаны к классам? Если я везу металл, то плачу дороже, а если руду – дешевле.

— Могу сказать, что возможности для улучшения всегда есть.

— Правда ли, что взамен увеличения ренты вы предлагаете введение дополнительных налоговых нагрузок при экспорте руды?

— Да, в экспортных пошлинах больше смысла с точки зрения бизнеса. Это будет разумнее, потому что украинский экспортер отдает ресурс, железную руду, другой стране, например, Китаю, а потом Китай возвращает его в Украину в виде продаж здесь своей конечной продукции.

— Вы перерабатываете 80% добываемой руды, а 20% экспортируете?

— Производим в среднем за год 10 миллионов тонн руды, из них 85% перерабатываем. Наша цель – использовать всю свою железную руду.

— Предыдущий вопрос был связан с тем, что ваша инициатива по введению экспортных налоговых нагрузок бьет по "Метинвесту". Не является ли это своеобразным приветом от вас конкуренту?

— Думаю, "Метинвесту" наша инициатива тоже выгодна, потому что две трети добываемой ими железной руды они используют для своих нужд.

— Сколько сейчас человек работает на заводе?

— 19 тысяч штатных сотрудников.

— На момент прихода Лакшми Миталла в Кривой Рог на заводе работало около 60 тысяч человек. Сегодняшняя численность оптимальна?

— Я бы немножко иначе ответил. Возможно, уже через 20 лет, если мы не будем что-то предпринимать, нам не будет хватать людей.

Если посмотреть на демографическую ситуацию в Кривом Роге, то количество людей существенно сократилось. Средний возраст наших сотрудников – 43 года. Это пугает. Вы знаете, что сотрудникам ГОКа и в целом работникам из этой отрасли можно уходить на пенсию раньше остальных профессий.

— Недавно рядом с территорией вашего завода нашли несколько сотен тонн чугуна. Это невозможно реализовать без договоренности с сотрудниками предприятия и его охраной. Почему инвестор за 15 лет владения предприятием не решил проблему воровства?

— Могу говорить только про собственный период работы на заводе. Мы определяем некоторые участки, где происходят такие утечки, и планируем на полученную информацию реагировать.

— Почему нет промышленного воровства на "Метинвесте"?

— Может, они просто об этом не сообщают.

— То есть уровень этой проблемы на вашем заводе и на предприятиях "Метинвеста" соизмерим?

— Понятия не имею, какая у них там ситуация.

О ценах на электроэнергию и планах построить собственную генерацию

— В 2020 году завод заявлял, что цены на электроэнергию в Украине выше, чем в Евросоюзе. Это системная проблема?

— Речь шла про апрель 2020 года. Тогда цены в Европе (в ЕС. – ЭП) были намного ниже, чем мы платили. Здесь тарифы на электроэнергию более фиксированные. Я имею в виду, что здесь намного меньше этих колебаний.

— То есть в остальные месяцы электроэнергия в Украине дешевле.

— Повторяю: в некоторые месяцы тарифы были довольно высокие, в некоторые – ближе к европейским ориентирам.

— Почему завод не строит генерирующие мощности, например, солнечные электростанции? У вас для этого хватает пустых территорий.

— Мы рассматриваем этот вопрос. У нас есть под такой проект место – отвалы пустой породы. Здесь главное – понять эффективность технологий. Важны сезонность и погодные условия – количество солнечных дней в Кривом Роге.

фото дмитра рясного 

— О каких мощностях может идти речь?

— Чтобы завод работал, нам нужна мощность 450 МВт.

— ДТЭК вскоре будет продавать свои тепловые электростанции. Не хотите ли вы приобрести, например, Криворожскую ТЭС?

— Нам было бы интересно проанализировать это.

— Тарифы на электроэнергию в Украине экономически обоснованы?

— Я бы сказал, что они слишком высоки. Я всегда буду это говорить. Все, что является расходами моей компании, – это всегда слишком высоко: рента, электроэнергия, газ. С точки зрения бизнеса, все это должно быть ниже.