Валерія Гонтарева: Я не проти, якщо пан Ахметов сьогодні прийде і захоче купити банк

Пятница. Семь часов вечера. Рабочий день в Национальном банке уже закончился.

Валерия Гонтарева на правах хозяйки решает провести "Украинской правде" небольшую экскурсию.

Как тут возле приемной главы Нацбанка мы неожиданно сталкиваемся с веселым и заметно похудевшим олигархом Игорем Коломойским, которого сопровождает председатель правления крупнейшего в стране "Приватбанка" Александр Дубилет.

Коломойский при виде Гонтаревой и нас расплывается в улыбке. Глава Нацбанка здоровается, но не скрывает своего удивления, для нее эта встреча такая же неожиданная, как и для нас.

– Вы к кому? – интересуется она у Коломойского.

– К Вам, – отвечает тот.

– Нет, у меня с вами встречи в расписании нет. Вы, наверное, ошиблись.

Через несколько минут выясняется, что у руководства "Приватбанка" запланирована встреча с директором департамента сопровождения кредитов Татьяной Лойченко. Гонтарева отвечает, что сейчас не готова принять Коломойского и вообще – на вечер уже запланирован семейный ужин.

– Вы как работу главы Нацбанка оцениваете? – интересуется у него "Украинская правда", воспользовавшись секундной паузой.

– Отлично! Валерия Алексеевна чистит рынок для нас, – отшучивается Коломойский.

Этот ответ вызывает смех у всех присутствующих, кроме Гонтаревой. Она спешит увести нас от нежданного гостя. Уже после нашего разговора она уделит ему время.

"Приватбанку" и ситуации вокруг него была посвящена и часть нашей беседы с главой Нацбанка.

Собеседники "Украинской правды" в окружении президента утверждают, что вопрос ликвидности и погашения кредитов "Приватбанка" в последнее время часто обсуждался на Банковой.

Подтвердил это и сам президент во время пресс-конференции 3 июня "Мы с Коломойским обсуждали выполнение "Приватбанком" нормативов НБУ, – ответил он.

Гонтарева, впрочем, отрицает наличие каких-либо указаний ей как главе Нацбанка со стороны кого-либо. "Президент мне ни то что по поводу "Привата" не звонит, он мне как-то вообще не звонит", – утверждает она.

Гонтарева, которая за 2 года на должности провела настоящую революцию, настаивает на полной независимости Центробанка.

С июня 2014 года с банковского рынка было выведено 78 неплатежеспособных и кэптивных банков. Гонтареву обвиняли в девальвации украинской гривни, народные депутаты нередко устраивали ей холодный душ во время выступлений в раде, были и обструкции от тогдашнего премьера Арсения Яценюка и регулярные слухи об отставке Гонтаревой с должности руководителя Нацбанка. Под зданием НБУ, тем временем, организовывались митинги "обиженных вкладчиков", которые требовали для Гонтаревой "мусорной люстрации".

Глава Нацбанка к этой реальности привыкла. Она признается, что тяжелые отношения у нее сложились практически со всеми владельцами крупных банков в Украине, которые были выведены с рынка в последние два года.

Угрозы ей поступали неоднократно, а в прошлом году неизвестные ограбили ее дом, вынесли все ценные вещи. Виновных так и не нашли.

"Украинская правда" накануне интервью с Гонтаревой собрала часть вопросов от участников рынка. Некоторые из них прозвучали во время беседы.

ВЛАДЕЛЬЦУ И СОБСТВЕННИКУ "МИХАЙЛОВСКОГО" ГРОЗИТ ДО ПЯТИ ЛЕТ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ

– Перед тем, как прийти к вам на интервью мы общались с большим количеством игроков банковского рынка. Вы знаете – многие из них достаточно критически относятся к вашей работе, у некоторых отношение крайне негативное. Как вы можете это объяснить?

– Я не знаю, с кем вы общались. У нас, видимо, разный круг общения, потому что такого восхваления Национального банка и его главы я не слышала на протяжении последних шести месяцев. Включая и международное сообщество.

Вчера, например, мы получили последнее исследование, которое было разослано Тимом Эшем. Я даже стеснялась читать, что, по его мнению, я лучший глава центробанка.

Не так давно я также победила в номинации Финансовое признание "Представители органов власти", и там, как раз таки был проведен опрос около 100 экспертов представителей банковского сообщества.

И первое, и второе, и третье место занял Национальный банк: первое заняла я, второе занял мой бывший заместитель Писарук, и третье – Катерина Рожкова. Вот что говорит банковское сообщество. Поэтому sorry, я просто не знаю, с кем вы общаетесь.

– Хорошо. Процитируем вам тогда одного очень уважаемого банкира: "Если после ситуации с банками Фидобанк и Михайловским никто не будет уволен, то это будет очень плохо для самого Нацбанка". 

– Давайте мы тогда сразу перейдем к "Фидобанку".

Мы сделали стресс-тест крупнейших 20 банков, и "Фидобанк" был одним из банков, попавших в стресс-тест.

После того, как банк проходит стресс-тест, у него должна появиться программа рекапитализации. Вся эта программа подписывается банком, утверждается правлением НБУ и является комплексной. В ней сказано, что банк должен сократить свои портфели связанных лиц, дать более качественные залоги, внести недостающий капитал живыми деньгами, конвертировать часть задолженности, которая есть у банка, в капитал.

Так вот, по результатам стресс-теста и нашего инспектирования "Фидобанку" была составлена программа оздоровления, предусматривающую довольно большую рекапитализацию, которую банк должен был сделать. Половину этой суммы банк смог собрать, на половину суммы он хотел конвертировать вклады крупнейших своих вкладчиков в капитал.

Когда банк понял, что сделать этого не может, потому что его крупнейшие вкладчики отказались, у банка не было никакого другого варианта, как просто уходить с рынка. Акционер банка повел себя совершенно адекватно, как и менеджмент – он не предпринимал ни дробления депозитов, ни размывания активов, ни вывода активов.

К сожалению, возможности Адарича закрыть дыру в капитале, которая была необходима, у него не хватило.

– А что касается банка "Михайловский"?

– Там совершенно другая ситуация.

За оперативный вывод с рынка банка "Михайловский" я не просто не уволю, а собираюсь нашим сотрудникам выделить если не денежные премии, потому что они у нас не предусмотрены, то, как минимум, благодарности главы Национального банка.

Теперь рассказываю, как это все происходило.

Банк был отнесен в категорию проблемных еще в прошлом году. Для банка также была разработана программа, которую они должны были выполнить, в которой четко все расписано.

Мы с руководителем банка, господином (Игорем) Дорошенко, общались и предупреждали, что есть шанс попасть под уголовную ответственность, если банк будет делать что-то незаконное.

Теперь можно констатировать факт – банк попал (и менеджмент банка, и акционеры банка) под уголовную ответственность. О чем уже во все правоохранительные органы нами поданы все документы.

Что же сделал банк? Увольняется господин Дорошенко, утром нам это становится известно из СМИ. Он даже накануне нам ничего не сообщил.

В этот момент банк был проблемным и находился на особом мониторинге со стороны Национального банка. Кроме того, у нас там постоянно находился куратор.

С утра куратору говорят, что операционная система банка не работает по техническим причинам. Это значит, что куратор не может ничего увидеть в системах, он не может увидеть, что банк делает.

Куратор нам немедленно это сообщает, потом мы еще узнаем, что неожиданно уволился Дорошенко и понимаем, что происходит что-то странное. Мы тут же отключаем банк от системы СЕП и перекрываем возможности вывести деньги за пределы Украины.

– А что происходило: была попытка вывода денег за рубеж? 

– Нет, у них корсчет был отключен, они даже гривну вывести не смогли.

Что они делали? Они делали проводки в балансе. Была компания, которая привлекала депозиты, пользуясь финансовой неграмотностью наших людей. Эта компания привлекала депозиты отдельно от банка, потому что "Михайловскому" был поставлен потолок на привлечение депозитов. Поэтому они открыли компанию, стали через нее привлекать деньги населения. Эта компания находилась со своими счетами совершенно в другом банке, мы это обнаружили и предупредили руководство того банка.

В этот день, когда они в своем банке "Михайловский" отключили полностью все свои системы, они совершили проводку в балансе с компании на банк. Они сделали на 5 тысяч проводок в балансе и записали 1 млрд гривен себе в пассив. Фондом гарантировалось 1,6 млрд гривен вкладов и они, совершенно нелегально, добавили туда еще этот миллиард.

Мы это тут же оспорили и баланс у них с этими данными не приняли. Что делается с другой стороны, со стороны активов? Они 111 тысяч кредитов, выданных частным лицам, переоформляют на свою родственную компанию. Это просто проводка в балансе. Этот баланс у них никто не принял, не волнуйтесь.

– Это было сделано с той целью, чтобы Фонд гарантирования вкладов потом заплатил эти деньги?

–Никто ничего не заплатит. Это ерунда, они просто подвели себя под уголовную ответственность. Вот все, что они сделали. И уже постфактум господин (Виктор) Полищук, проходимец, заявляет, что он еще продал этот банк кому-то...

Г-н Полищук будет отвечать по закону. Документы в правоохранительные органы мы выслали. Более того, когда только появилась информация о том, что у них отключен операционный день и уволился менеджмент, мы заблокировали их корсчет, мы еще туда сразу же отправили Фонд гарантирования.

– Кого вы собираетесь наградить?

– Наш департамент надзора. Я считаю, что такой оперативной работы еще не было – день в день были схвачены за руку люди в момент попытки совершить мошеннические действия, не принят баланс.

– Как объяснить появление информации о ликвидации банка в СМИ, потом опровержение этой информации,  а потом все-таки ликвидацию банка? 

– Я только могу сказать, что опровержение утром давала наша пресс-служба, которая не обладала информацией о признании банка неплатежеспособным. С утра только готовилось постановление Нацбанка, надо было все задокументировать. У нас было правление вечером, постановление уже готовилось.

Это говорит о том, что у нас внутри не было утечки информации до принятия решения правлением. Скорее всего, утечка информации на рынок была из самого банка. Банк уже знал, что мы готовим постановление о приостановлении его деятельности.

– Это выглядело странно. 

– Как по мне, тоже. Такой же точно вопрос возник и у меня к нашей пресс-службе. Я спросила: "Девушки, с чего бы это? Хоть бы спросили, позвонили в наш надзор".

– Существует также версия по поводу рейдерского захвата "Михайловского"…

–Единственное подтверждение того, что какие-то переговоры происходили между Дорошенко и "Платинумом" – это то, что Дорошенко пошел в "Платинум". Это единственное, на каком уровне вы можете идентифицировать какие-то отношения между этими банками.

– В то же время, Катерина Рожкова, как известно – бывший сотрудник банка "Платинум". Возможен ли здесь конфликт интересов?

– Катерина Рожкова имеет минимальные пересечения с "Платинум банком". У нее никогда не было конфликта интересов. Это решение правления банка, которое состоит из 6 человек. А вы читаете несуразные потоки слов одного псевдо-журналиста( речь идет об Александре Дубинском – редакторе телепрограммы "Наши гроши" –УП) ? Он уже столько ерунды за свою жизнь написал, что продолжать его читать…

 –Какие перспективы уголовного производства в связи с событиями в "Михайловском"?

–До 5 лет лишения свободы.

– Кому?

– Я считаю, что двоим: и Дорошенко, и Полищуку, потому что все было спланировано. Двоим –по 5.

– В Беларуси в свое время пересажали руководителей всех крупнейших банков, даже самых уважаемых. Здесь мы уже второй год наблюдаем постоянно эти скандалы, забирают лицензии, уводят капитал, кого-то ловят в последний момент. Нет ни одного уголовного дела. Мы понимаем, что вы не силовая структура, но вы обращаетесь к силовым структурам, чтобы по тем ситуациям, где видны признаки мошенничества или воровства те банкиры, на каких бы дорогих машинах они не ездили и как бы красиво они не выглядели, все-таки ответили по уголовным статья? 

– Знаете, они давно уже не выглядят красиво. Выглядят они жалко, сколь веревочке не виться, как говорится. Что сделал Нацбанк конкретно?

Мы подготовили изменения в законодательство, поэтому сегодня мы с вами можем говорить об уголовной ответственности для менеджмента и акционеров за доведения банка до банкротства. Эти изменения были поставлены в программу МВФ перед получением нами еще первого транша.

Эти изменения были проголосованы Верховной Радой еще в марте прошлого года. Поэтому у меня еще больше, поверьте мне, вопросов к правоохранительным органам. Только Фонд гарантирования подал 355 заявлений по поводу менеджмента и акционеров. Поэтому говорить об этом – это сыпать нам соль на рану.

– Но вам иногда закон тоже не указ. Возьмем Украинский инновационный банк. Было принято решение об отзыве лицензии на основании неплатежеспособности. Потом оно было остановлено в судебном порядке 16 марта, но вы, зная, что постановление о неплатежеспособности банка было отменено в судебном порядке, все-таки приняли новое решение об отзыве лицензии. Почему вы так поступили?

–Его акционеры не сделали ничего для спасения банка, там нулевая ликвидность, он вообще был несовместим с жизнью. Это все, что я могу сказать.

Я точно знаю, что мы ничего не делали незаконно. Этот банк неживой, неплатежеспособный. Скорее всего, его ликвидация произошла, пока этого решения не было.

– Часто ли оспаривают через суд ваши решения?

– Все время оспариваем. У нас был такой банк, который выведен полностью за отмывочную деятельность, банк "Союз", который умудрился за две недели у нас выиграть и первую инстанцию, и апелляцию, после чего мы его просто повторно отправили в Фонд.

– То есть, сколько бы не было постановлений суда против вас, вы, если видите, что банк пустой, каждый день можете его деятельность блокировать?

– Мы же не специально это делаем, не на зло. Просто как вы можете отдать лицензию банку, который неплатежеспособен? Поэтому если суд не хочет смотреть ни на что, ни на какое законодательство, ни на наши аргументы, и принимает, как с этим банком "Союз", полностью незаконное решение, у нас не остается другого выхода.

Суд может приказать отдать лицензию плохому или пустому банку, мы ему отдаем лицензию, и в этот же день на основании того, что он неплатежеспособный, можем принять следующее решение о его выводе из Фонда. Что мы и сделали с банком "Союз". Если он неплатежеспособный, он не может зайти в систему, мы не можем его подключить к нашим счетам.

– А на второй поход в суд уже денег на взятки у этих банков не хватает?

– Они просто понимают, что если второй раз такое сделают, мы все равно отправим банк в Фонд.

ПРЕЗИДЕНТ МНЕ НИ ТО ЧТО ПО ПОВОДУ "ПРИВАТА" НЕ ЗВОНИТ. ОН МНЕ ВООБЩЕ КАК-ТО НЕ ЗВОНИТ

– Вы уже два года на своей должности. Эти два года многие говорят о достаточно агрессивной чистке банковского рынка и задаются вопросом, можно ли было поступить иначе, пойти по какому-то другому пути, чтобы не страдали вкладчики, не страдали банки? Оглядываясь на эти два года, как вы считаете – Нацбанк выбрал правильный путь очистки банковской системы от неплатежеспособных, кэптивных банков?

– Можно было делать это просто намного быстрее, если бы были построены процедуры.

– То есть, еще жестче?

– Количество бы от этого не изменилось, но все происходило бы более быстрыми темпами, а, следовательно, менее болезненно. Как любая операция по удалению раковой опухоли – ее можно делать месяцами, а можно закончить за один день.

– Почему это нельзя было сделать быстро?

– Потому что вы должны институционально быть готовым к этой работе. У нас институционально был не готов Фонд принять такое количество банков и обслужить это все.

Когда я пришла два года назад, мне надо было полностью перестроить наш институт внутри и сформировать команду, которая может работать быстро и эффективно.

– Возникает ощущение, что ликвидация банков происходит волнами. Сейчас вот снова волна – сразу несколько банков: "Фидо", "Михайловский", "Унисон"

– "Унисон" – это совершенно другая история. У банка "Унисон" была рабочая модель, он был ликвидным, но мы еще два года назад объявили о том, что непрозрачная собственность не проходит.

– И много ли, кстати, еще таких банков как "Унисон"?

– У нас осталось на сегодняшний день еще только два банка с непрозрачной собственностью, которые объявили о самоликвидации. Они только должны провести собрания акционеров и самоликвидироваться.

Это маленькие банки, у них нет ни активов, ни пассивов. Поэтому все – у нас не осталось больше непрозрачной структуры собственности, 100% банковской системы имеет своих, публично открытых акционеров.

Мы объясняли это всем очень давно: если ты самоликвидируешься, выплатишь всем своим вкладчикам деньги, больше не будешь никому должен и просто уходи с рынка, потому что у тебя непрозрачная собственность.

– Все-таки по срокам – когда наконец-то закончится чистка банковского рынка?

– У нас больше нет банков, у которых неизвестна собственность. У нас на сегодняшний день 88,6% банковской системы – это 20 банков. Они как раз все у нас прошли стресс-тесты и подписали программы рекапитализации. Следующие 40 банков – мы сейчас только делаем инспектирование и стресс-тест. Но все остальные банки, кроме этих 20 больших, для банковской системы не представляют системных рисков.

– Вы заговорили о крупных банках. Не можем не задать вопрос по поводу "ПриватБанка". Объясните, какая ситуация с ним в настоящее время. Потому что нам известно, что вопрос "Привата" сильно беспокоит как руководство страны, так и международных кредиторов.

– Он на первом месте из этих двадцати банков, потому что он самый большой.

Но стресс-тест был сделан по одной методологии для всех банков. Тот же самый процесс был сделан по связанному кредитованию одинаково для всех банков. И после этого была установлена необходимость рекапитализации банков.

Рекапитализация – это не только вопрос внесения дополнительного капитал. Это комплексная программа, рассчитанная на три года. Например, это реструктуризация задолженности банка перед Национальным банком. Все, кто имеет задолженность по рефинансу перед Национальным банком, им разрешено иметь пятилетнюю реструктуризацию кредитов, которая позволяла первый год иметь grace period (льготный период – УП), а потом начинать платить нам по 25% в год.

Это и улучшение качества кредитного портфеля и залогов. Это – не только дополнительные средства акционеров, но и конвертация субординированных долгов в капитал первого уровня.

– Но мы спрашиваем конкретно по "ПриватБанку". 

– Вы хотите вычленить "ПриватБанк", как будто он находится под каким-то другим регулированием.

– Потому что на каждой встрече off the record с украинскими чиновниками это вопрос №1 – по поводу "ПриватБанка" и его дальнейшей судьбы. 

– Он находится под точно такой же программой, как и остальные банки.

Это реструктуризация его кредитов рефинансирования. Он их выплачивает. Как вы видите, он показывает ежемесячно погашение на 650 миллионов гривен. Ни разу с графика мы не сошли. Общая задолженность была 26 миллиардов гривен, и по 650 миллионов он нам каждый месяц гасит, плюс еще проценты –порядка 500 миллионов, то есть по 1,1 млрд у нас идет погашение.

– А в начале были проблемы с выплатами со стороны "ПриватБанка"?

– У нас для всех банков программы построены таким образом, что все выплаты пошли, начиная с марта. До этого подписывалась программа, в конце марта он заплатил, в конце апреля он заплатил, сейчас мы снова ожидаем проплату (уже заплатил 650 млн грн в конце мая).

Дальше они должны улучшить залоги, и они сейчас очень активно над этим работают.

Они укрепляют свои залоги, мы проверяем эти залоги, чтобы была справедливая стоимость. Это ничем не отличается от других банков. Поэтому so far so good (нормально – УП), мы идем по программе.

– Вы самостоятельно принимаете решения касательно "ПриватБанка"?

– Не просто самостоятельно, у нас программа подписана и начала работать еще с марта.

– Вы хотите сказать, что на Банковой этот вопрос не обсуждается с акционером Игорем Коломойским?

– Президент мне не то что по поводу "Привата" не звонит, он мне как-то вообще не звонит. Вам хочется, чтобы он мне звонил, а он мне не звонит.

– …рассказывают, что вопрос по "ПриватБанку" – это все-таки вопрос, который решается на Банковой, а конкретно переговорщиками тут являются Макар Пасенюк, Борис Ложкин.

– Особенно мне нравится упоминание Макара Пасенюка ( партнер инвестиционной компании ICU, которая раньше принадлежала Гонтаревой – УП), это просто совсем смешно. Если они и переговорщики – может, они переговариваются между собой, это мне не неизвестно.

– То есть, вам указаний не дают?

– Со мной эту тему даже не обсуждают.

Более того, надо четко понимать, у нас вся программа рекапитализации банковской системы прописана в нашем меморандуме с МВФ до последней точки, чтобы было очень хорошо понятно, что переговариваться можно о чем угодно, а потом пойти меморандум почитать. Так как мы его не только читаем, но и пишем, а потом это все соблюдаем.

– А что имел в виду министр финансов Данилюк, когда сказал, что у "ПриватБанка" системные проблемы, в Нацбанке об этом знают и хитрый Коломойский выдумывает хитрые схемы, но ему не выкрутиться?

– Вы понимаете, что любой акционер не сильно хочет расставаться с деньгами, но он делает, он дал свои личные гарантии, он подписал все свои обязательства и их выполняет.

– Вы лично общаетесь с Коломойским?

– Да, я лично общаюсь с Игорем Коломойским.

– Насколько он готов идти на уступки, он выполняет условия? 

– У нас переговоры по рекапитализации банка длились полгода, но они закончились еще в конце прошлого года – начале этого года, когда была подписана программа рекапитализации и подписано обязательство акционера ее выполнять.

И это называется "гарантийний лист". Дальше, при реструктуризации задолженности Нацбанка акционер дает персональные гарантии. Мы это требуем, чтобы была персональная гарантия.

– Какие персональные гарантии дал Коломойский?

– У него даны персональные гарантии практически на весь наш рефинанс.

– Какие это гарантии?

– Кроме залогов, это персональная гарантия, лично его. Он отвечает всем своим имуществом. Только что мы выиграли суды по Бахматюку, по его персональным гарантиям, мы сейчас судимся с Жеваго по его персональным гарантиям. Это уже переходит дальше, чем просто ваш бизнес, это ваши персональные гарантии.

– После заявления Данилюка вы буквально на следующий день сделали заявление Нацбанка по "Привату". Вы испугались, что это может вызвать какую-то панику на рынке? 

– Мы не испугались. Мы дали сообщение, которое Национальный банк считает необходимым дать, потому что у нас программа рекапитализации идет по плану. Мы не можем вам гарантировать следующие три года, как она пойдет. На сегодняшний день все идет по плану.

– Наезд Данилюка на "ПриватБанк", может быть, был связан с тем, что министерство финансов хочет забрать оттуда счета каких-то предприятий, какие-то карточные проекты?

– Я бы не называла комментарий нашего министра финансов наездом. Ему надо просто чуть-чуть привыкнуть, что журналисты могут задавать какие-то вопросы, к которым он не совсем готов.

– То, что Яресько ушла из правительства, сильно осложнило переговоры с МВФ?

– Это никак не осложнило переговоры с МВФ. У нас из МВФ приехали, как вы видели, не остались ни на один дополнительный день и уехали, сказав, что мы достигли staff-level agreement, то есть договорились.

Только можно сказать: "Почему так хорошо все прошло?". Потому что Яресько, на самом деле, и предыдущее правительство все подготовило, и новое правительство просто это акцептовало.

Помню, после Давоса мы приехали и сделали объявление, что у нас все договорено. Но потом у нас начался политический кризис в стране, поэтому это затянулось. Они хотели посмотреть на новое правительство и что новому правительству можно доверять.

– То есть, в июле, скорее всего, следующий транш придет?

– Да, ожидаем.

– Сейчас какое-то ощущение, что все хорошо, Нацбанк покупает доллары на рынке, хотя еще месяц или два назад все колебалось, доллар даже приближался к 27. Непонятно было, почему тогда гривна падала, непонятно, почему сейчас все так спокойно. Какой основной фактор влияет на стабильность курса? 

– Почему непонятно? Количество сообщений, сделанных Национальным банком, очень часто зашкаливает все разумные нормы. Я бы не хотела, чтобы мы вечно превалировали на всех рынках со своими экономическими коммуникациями. Вопрос только, кто их хочет читать и кто их хочет слышать.

– Торговый баланс улучшился, валюты больше стало?

– И торговый баланс улучшился и валюты больше стало. Из-за того, что практически все цены commodities (биржевой товар –УП) выросли, а украинские металлы выросли на 46%, у нас валютная выручка выросла со 170 миллионов в январе до 227 миллионов в день за последний месяц.

Поэтому Национальный банк за последние два месяца купил миллиард долларов. От населения с начала года банки купили тоже уже 1 миллиард 100 миллионов долларов.

– Ваши цифры и ваше настроение не коррелируются как-то с цифрами правительства и с оценками правительства. 

– Полностью коррелируются. У нас макропрогноз один, потому что он у нас совпадает с МВФ, и мы его вместе используем. У нас с ними полностью все совпадает. Вы хотите найти, чтобы не совпадало, а оно совпадает.

– Просто многие говорят о нарастающем кризисе. 

– Это паникеры говорят. У нас, наоборот, ситуация кардинально улучшилась на рынках. В начале года цены еще продолжали падать. С начала года цены на сталь выросли на 46%, на железную руду – на 17%, растет зерно. На международных рынках нефть практически в два раза выросла, с 30 до 50. А нефть – это товар, который тащит за собой все остальное. Это как эквивалент других commodities. Мы очень маленькая открытая экономика, к сожалению, очень зависящая от цен на commodities.

ВСЕ, ЧТО КАСАЕТСЯ ICU, СПРАШИВАЙТЕ У ICU

– Мы хотели получить от вас разъяснение по российским банкам. Они объявляют, что уходят. Это политически обосновано, они уходят, "потому что не могут работать во вражеской стране", или они уходят, потому что им тут экономически не оправдано находиться?

– Я, как регулятор занимаюсь не политическими вопросами, а регулированием банковской системы.

После того, как они прошли стресс-тест, у них были очень большие дыры в капитале. И они уже полностью докапитализировались, что нас очень радует. Более того, если вы обратили внимание, российские банки не развивают свой бизнес, а потихоньку его закрывают. И если они решат продать свои дочерние банки, то пусть продают.

– Кому они могут продать?

– Это их выбор, я не торгую банками.

– Но вы следите за их движениями. 

– К нам надо прийти, чтобы мы собственнику при сделке купли-продажи подтвердили, что он достойный собственник. Никто до сих пор ни с чем этим не обращался.

Единственная сделка, которую мы подтверждали, но мы этот банк все-таки не относим к российским (как минимум, он не российский банк с государственным капиталом), поэтому он у нас не вызывает никаких опасений – это покупка "Альфабанком" "Укрсоцбанка". Мы не против этой сделки.

– Как вы относитесь к тому, если покупателями российских банков будут люди из окружения президента?

– Я не могу сказать, как мы отнесемся. Этот человек должен прийти и, как минимум, подтвердить свои доходы и незапятнанную репутацию.

– Но это нормальная ситуация?

– Я не понимаю, что такое окружение президента. Пусть этот человек придет, покажет, как минимум, свои доходы, где он их взял.

 Я совершенно не против, если, например, господин Ахметов сегодня придет и захочет купить банк. Чем он нам как собственник банка не подходит?

– По поводу Ахметова. Правда ли, что ICU хочет выкупить долги его ПУМБа. 

– Во-первых, все, что касается ICU, спрашивайте у ICU.

Во-вторых, мне кажется, вы переоцениваете финансовые возможности этой группы… Я не знаю, как развивалась ситуация дальше, но по тому, что я помню, по тем объемам, которые были у ICU, то долги ПУМБа выкупят ICU – это нонсенс.

– Но облигации ДТЭК компания ICU же выкупила. 

– Что значит выкупил долги ДТЭК? Что вы у меня спрашиваете? Там есть два партнера – Макар Пасенюк и Константин Стеценко.

– А вы не знаете, что происходит в компании, которую вы создавали и были акционером?

– В жизни компании я не участвую уже два года и не собираюсь там участвовать.

– Но с (Макаром) Пасенюком общаетесь? 

– Я с Макаром Пасенюком общаюсь, в лучшем случае, на пикнике у одного нашего друга. Это ерунда какая-то. Вы видели Макара Пасенюка здесь? Хоть раз кто-то его тут видел?

– Вам нравится, как развивается ICU?

– ICU же не публичная компания. Я очень хочу, чтобы она хорошо развивалась, они мне еще частями должны доплатить денег.

– За что?

– За проданный мой пакет они мне платят в рассрочку. Два транша заплатили, и еще три меня ждет. Поэтому я не против, чтобы они хорошо развивались. Но это не публичная компания, их отчетность посмотреть негде.

– Что вы знаете о роли Макара Пасенюка в делах президента.

– Я серьезно говорю, это же не шутка, вы меня просто троллите: я с Макаром вижусь, может быть, два раза в год на дне рождения наших совместных друзей. Мы действительно не ведем совместный бизнес…

Первые 9 месяцев моей жизни в Нацбанке я спала по 5 часов, а остальное время работала. Сейчас у меня есть чуть больше времени, но, например, мой муж вчера очень на меня обиделся, потому что у него был день рождения, а я пошла на ужин с главой шведского центробанка и пришла домой только в пол-одиннадцатого.

Поэтому я бы очень хотела больше своего свободного времени проводить не с Макаром Пасенюком. Это я вам точно скажу. Поэтому не ищите там Макара Пасенюка. Более того, Макар Пасенюк жив и здоров, ну попросите у него интервью.

– Интерес к его личности понятен – он был основным коммуникатором в офшорном скандале, к тому же наши собеседники в АП рассказывают о его особой роли в делах президента. Поэтому мы вас спрашиваем. Вы же работали долгое время с этим человеком. 

– Я не просто работала, я начинала эту компанию организовывать 10 лет назад, я подбирала партнеров в эту компанию. Но мне очень тяжело было решиться на теперешнюю позицию, я долго с президентом вела переговоры, потому что уйти из собственного бизнеса было тяжело. Но я это сделала! Так как профессиональный вызов, который стоял, заставил меня принять предложение президента, как, наверное, и любого другого профессионального банкира.

– Офшорные скандалы – это болезненная тема последних недель и месяцев. Большой список украинцев проходит по этим "панамским документам", включая президента и других важных людей. Некоторые из них заявляют, что они получали разрешение от Нацбанка на вывод денег на эти офшоры.

Вы в эту ситуацию каким образом сейчас включены? Вы с этим работаете, проверяете или ждете, когда к вам кто-то обратится? Каково место Нацбанка в этой истории с офшорами?

– Я бы вообще не называла эту проблему именно офшорной проблемой. Проблема нашей страны сложилась не вчера. Это история 25-летней развития всей страны.

В этот же день, когда у нас произошел так называемый панамский скандал, СМИ опубликовали перечень собственников. По закону раскрыты собственники компаний. Вам не кажется это еще большим скандалом – открытый перечень собственности, чем панамский скандал? Как по мне, там полностью раскрыта вся собственность нашего украинского бизнеса и она вся в офшоре.

И тогда возникает вопрос – вы с чем боретесь? С тем, что 25 лет в стране все корпоративные права всего украинского большого и среднего бизнеса перекочевали в зарубежные юрисдикции? СКМ холдинг в Голландии – это офшор? Это не офшор, это Голландия. Кипр – это офшор? Нет – это Евросоюз.

Ну тогда у нас весь мир офшор, одна Украина "оншор". Поэтому я бы сказала, что проблема – "дезарубежация".     

У нас очень большая проблема трансфертного ценообразования, потому что очень много денег было выведено в свое время как раз через механизм трансфертного ценообразования, но это проблема сейчас не сильно релевантная, потому что ценообразование трансфертное может быть только, когда у вас есть маржа. А когда последние полгода (до роста цена на commodities за последние два месяца) маржи не было, то стали возвращать деньги, чтобы поддержать падающий бизнес.

Надо все равно нормально построить трансфертное ценообразование, потому что так же будет не всегда, маржа скоро снова появится. Я подняла вопрос о деофшоризации на Нацраде реформ еще в октябре 2015 года и сказала, что главный вопрос – это то, что корпоративные права всего бизнеса находится там – среднего, большого, супербольшого.

– Когда нам можно ждать валютной либерализации? Когда снимут остальные ограничения для граждан и для предприятий?

– То, о чем мы все время говорим – если бы мы не заморозили программу МВФ и в октябре 2015 года получили очередной транш и продолжили программу, то большая часть тех административных ограничений, которые мы вводили во время кризиса, были бы уже сняты. Потому что у нас дорожная карта, согласованная с МВФ, связана не со временем или датами, а с достижением цели по резервам.

То есть, первую довольно большую либерализацию мы провели после того, как закончили реструктуризацию госдолгов. После этого, извините меня, у нас в августе прошлого года был последний транш МВФ, это все должны понимать. Скоро будем праздновать годовщину последнего транша МВФ.

– Какие чаще всего к вам звучат претензии со стороны МВФ?

– Ко мне со стороны МВФ звучат не претензии, а звучат похвалы.

Наверное, мы так хорошо построили работу, что независимость Центробанка у нас получилась. Поэтому мне не задают вопросы по поводу других министерств, это не моя ответственность.

У МЕНЯ СО ВСЕМИ БАНКАМИ БЫЛИ СЛОЖНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

– Много разговоров вокруг "Ощадбанка". Он вроде и провел ребрендинг и показывает себя европейским банком. С другой стороны, все время говорят о том, что у него тоже какие-то проблемы. У нас есть несколько системообразующих банков, как Приват и "Ощадбанк". Любое слово вокруг "Привата" может дестабилизировать ситуацию. Так же любое негативное слово может ее дестабилизировать вокруг "Ощадбанка".

– Я буду сейчас "Ощадний банк" только хвалить. Поэтому зачем вы волнуетесь и делаете такую преамбулу в своем вопросе?

Во-первых, они прибыльные уже в этом году. Во-вторых, понятно, что история страны – это история олигархического правления… Но в отличии от России в наших госбанках не было так много олигархических проблем.

Олигархический банкинг в Украине выстраивался на уровне частных банков. К сожалению, в государственных банках мы видим историю украинской власти за последние 20 лет. Она очень хорошо прослеживается, если посмотреть на кредитные портфели этих учреждений, когда деньги раздавались безвозвратно. К счастью, с этим давно покончено, ничем таким больше эти банки не занимаются.

У нас два системных государственных банка – "Ощадний" и "Укрэксимбанк". Уже есть полная стратегия развития этих банков, мы ее приняли с Минфином, долго обсуждав перед этим.

Опять же, короткое описание этой стратегии, что мы будем делать в ближайшее время, прописано в нашем меморандуме с МВФ. Банки сейчас достаточно капитализированы, есть программа рекапитализации этих банков на три года. Государство 100% декапитализирует эти банки, здесь нет никаких сомнений.

Банкам сейчас поставлена задача активно работать со своими проблемными кредитами, потому что все частные банки хорошо работают с проблемкой, а государственные банки никогда с этим работать хорошо не умели. Поэтому они очень активно начали работать.

Вы можете посмотреть по количеству судов, которые сейчас они выигрывают и по количеству активов, которые они уже забирают у всех этих украинских исторических персонажей. Более того, банк вышел на прибыльное плато… Только, по-моему, с начала этого года банк нам погасил рефинансирование порядка 8 миллиардов гривен. Так, чтобы вам было понятно, и ликвидность у него, по-моему, 35 миллиардов сейчас.

– А какие долги в целом по рефинансу?

– По рефинансу всех банков у меня есть точные цифры. У нас 26 миллиардов гривен за мою каденцию уже погашено, из них почти 18 млрд гривен в этом году. Общая задолженность у нас 81,5 миллиарда гривен, но из платежеспособных банков это 34,9 миллиарда гривен. Все остальное – это через продажу залогов. В этом году мы от продажи залогов неплатежеспособных банков собираемся получить 12,8 миллиарда гривен и уже получили 2 миллиарда гривен.

Чтобы вам было понятно про неплатежеспособные банки, то 90% невозвратного рефинанса было выдано еще во времена, когда Юлия Владимировна была премьер-министром.

Там капитализировались банки, которые потом вывели с рынка, и там выдавался рефинанс на общую сумму 77 миллиардов гривен по курсу 5. "Злочинна влада" выдала 12 миллиарда гривен, чтобы вы почувствовали разницу.

– Вы почему-то забываете о вашем предшественнике Степане Кубиве, который также выдавал рефинанс на большие суммы. 

– Я не забываю про Степана Кубива, я рассказываю про 77 миллиардов гривен для неплатежеспособных банков, которые выдавались, когда Тимошенко была премьером.

– Кубив тоже раздавал рефинанс направо и налево. 

– Степан Кубив, как минимум, много выдавал системным банкам, которые нам сейчас погашают рефинанс.

– И проблемным он тоже выдавал. 

– Я не спорю, что НБУ в то время выдавал…

– Вы считаете, что его деятельность в Нацбанке должна расследоваться?

– Я, как минимум, считаю, что в такое сложное время надо было действовать быстро при этом не обладая информацией насколько банки недокапитализированы. Просто не помочь банкам на тот момент, когда был огромный отток физических лиц из банков, было невозможно.

– Но вы считаете, что его деятельность должна стать поводом для расследования?

– Банки, которым больше всего было выдано рефинанса, не отправились в Фонд, а пришли и гасят сейчас свои кредиты. Некоторые, понятно, ушли в Фонд. Но, поверьте, Жеваго 6 миллиардов гривен когда-то не Кубив выдавал. И 7 миллиардов гривен Фирташу тоже не он давал. А они все уже ушли отсюда с рынка.

– По поводу Жеваго тоже можем рассказать историю, без купюр. Решение по реструктуризации якобы было принято.  В том числе, механизмом для переговоров стало условие продажи КрАЗа господином Жеваго правильному инвестору. Слышали эту историю от двух участников рынка.

– Я уже поняла, куда вы ведете. Вас не в ту сторону точно кто-то информирует.

Жеваго лично мне клялся, что он очень хочет продать КрАЗ индийским инвесторам. Но на этом КрАЗе долгов больше, чем стоимость всего предприятия. И он ходил каждый день в мой кабинет и рассказывал про индийских инвесторов.

Он ко мне приходил и рассказывал: "Ну вот еще подождите, я же уже тут КрАЗ продаю индийским инвесторам, но они не хотят брать, там большие долги". Ведь ему было дано практически полтора года.

– То есть, причиной стало все-таки то, что он не смог продать КрАЗ?

– Нет, причиной стало то, что ему еще когда я посмотрела на ситуацию в банке, сказала, что банк мертвый. Потом были бесконечные переговоры. Я ему с самого начала сказала, что если он хочет сохранить банк – ему придется продавать активы, потому что у банка в портфеле около 80% – это кредиты связанным с акционером компаниям, а cash flow мог генерить только Ferrexpo от дивидендов.

Но, извините, когда у вас нечего уже генерить, а банк неликвидный, то Национальный банк не может помогать неликвидным банкам.

Мы ему выдали два раза по 700 миллионов под залог качественных активов и под его персональную гарантию, но только под выплаты до 200 тысяч Фондом гарантирования. Дали ему время полностью на конвертацию всех его крупных заемщиков капитала. Там была целая программа, и я это описывала. Поэтому с ним очень долго возились.

Но теперь, sorry, я его 25 раз предупреждала: "У вас персональная гарантия, которую вы нам выдали". Вы останетесь вообще без ничего.

– Вы сказали, что были сложные переговоры. С кем еще из собственников банков у вас сложные отношения и сложные переговоры? 

– У меня со всеми были сложные переговоры. У меня не было ни одного собственника банка, который пришел бы и сказал: "Боже, какая радость – стресс-тест!". У нас легкие переговоры с госбанками, потому что их капитализирует государство.

– А угрозы поступали на переговорах?

– Да, поступали.

– Кто угрожал и по какому поводу?

– Я не буду на эту тему говорить. Мы же с вами профессионально общаемся.

– Кстати, ценности, которые украли из вашего дома во время ограбления, милиция или СБУ нашли?

– Нет, никто не нашел ничего.

Я ВСЕМ СКАЗАЛА "ПРИДЕТЕ НА САМЫЕ ПРОЗРАЧНЫЕ ТОРГИ В МИРЕ"

– Мы понимаем, что против вас любой обиженный банкир или олигарх легко может организовать черную пиар-кампанию. Но если вы ограничены жестко этими рамками закона, то на что рассчитывают люди? Почему они на вас давят, что они хотят от вас получить? 

– Мне кажется, некоторые даже до конца никак не могут понять, что время изменилось. Я могу их тоже, наверное, понять.

Мне недавно один олигарх сказал: "Видел я тут уже 5 глав Нацбанка, 5 президентов, а уж сколько видел министров финансов – немеряно".

Нет у некоторых понимания, что это безвозвратно. Хотя мы недавно в Вашингтоне ужинали с Джорджем Соросом и говорили на эту тему – можно ли что-то изменить безвозвратно?

Конечно, я приложила все усилия за эти два года, чтобы все-таки сделать это как можно ближе к irreversible.( необратимый – УП) Но мы решили в конце ужина с Соросом, что ничего irreversible быть не может. Мы в НБУ реально повернули реку вспять, но вернуть назад это можно. Хотя это будет очень сложно так как мы сократили в Нацбанке 6 тысяч человек, мы закрыли все территориальные отделения, мы избавляемся от непрофильных активов, вывели с рынка 78 банков.

– Это можно назвать банковским геноцидом. А как вернуть доверие к банковской системе в такой сложной ситуации?

– Вы говорите "геноцид", а я считаю подвиг. В этом и вопрос. Наконец-то кто-то очистил банковскую систему.

– Это действительно важная вещь – то, что вы сделали, почистили рынок. Но как вернуть доверие? Кажется, что вы делаете ставку на монополизацию банковского рынка несколькими крупными банками, что вы убиваете всю мелочь, укрупняете банки, и это ваша основная стратегия. 

– Слушайте, мы сделали очень легкую процедуру для консолидации мелких банков.

Если у вас акционеры не знают, зачем они открыли банк, если они не имеют никакой бизнес-стратегии, если у них нет денег даже на капитал 200 миллионов гривен, то нашей банковской системе и нашему обществу эти банки не нужны.

Мы сделали совершенно легкую процедуру для консолидации этого сектора или, как мы называем, самоликвидации. Давайте говорить о реально работающей банковской системе. Я вам сказала, что практически 20 банков сегодня представляют из себя 88,6% банковского капитала, а 40 банков – 96%. Это наша банковская система, о них мы с вами должны очень внимательно заботиться.

– Как вы собираетесь возвращать доверие вкладчиков?

– Самое главное, что мы сделали – стабилизировали макроэкономическую ситуацию в стране.

Мы первый раз перешли на гибкое курсообразование, сбалансировали наш платежный баланс, перешли в инфляционное таргетирование, когда мы хотим достигнуть инфляции 12% в этом году, 8% в следующем, а 6% через год, и потом по 5%, тогда у нас будет гривна и кредиты.

Если мы этого достигнем, тогда у нас будет колоссальный прорыв. В чистой банковской системе, которая будет хотеть кредитовать. А то, что мы не вернули…

– Но вы не ответили на вопрос. 

– Я не согласна с вами, у нас прекрасные показатели, как растут депозиты в банковской системе.

У нас есть еще административные ограничения, которые мы сейчас будем постепенно снимать, так что и здесь будет существенный прирост вкладчиков в банки.

– Вы довольны работой Ворушилина в Фонде гарантирования вкладов? 

– В связи с тем, что я все время хочу, чтобы все работали быстрее, я тоже очень хочу, чтобы наш Фонд гарантирования вкладов, в связи с тем, что сейчас он превратился в самую большую компанию, которая имеет огромное количество разных активов, работал быстрее… Мы очень хотим, чтобы продажа активов была сделана самым возможным транспарентным образом по самой высокой возможной цене.

– Как вы сейчас оцениваете эту транспарентность?

– На самом деле, у них только с 15 апреля заработал консолидированный офис по продажам. И вот теперь, я так думаю, работа пойдет. С этим нам помогали наши американские коллеги из US Treasury.

– А много ли претендентов на эти активы?

–Чем больше мы пригласим сюда всех больших зарубежных инвесторов, тем больше мы с вами получим спроса на эти активы. Но на сегодняшний день большой платежеспособный спрос только внутри страны вызывает сомнения... Пока еще самые крупные объекты не были выставлены на продажу. Сначала их надо получить в собственность. Вот мы нефтеперевалку Херсонскую хотим продать.

– Которую Злочевский продал Курченко?

– Я не могу сказать, чья она. Из "Реал банка" она пришла как залоговое имущество, которое мы два года уже не можем отсудить. Потому что это тоже довольно знаковый объект, на который есть спрос. У нас есть и другие знаковые объекты.

Например, у "Надра" есть ТРЦ "Республика" на Окружной дороге. У нас есть залоги, которые от банка "Имэкс" – это просто большие торговые центры в центре Одессы, стадионы, база "Черноморца". Все знаковое должно продаваться на самых открытых прозрачных аукционах.

– Вы не ожидаете новой войны компромата и черного пиара, когда начнется продажа этих активов?

– Она вот-вот уже начнется.

Нефтеперевалка – это залог у третьих лиц, если мы ее получим, мы сразу сами ее можем выставить на продажу. Остальные объекты будет продавать Фонд.

Продавать права по кредитам во всем мире нормальная практика Но это в правовой стране, когда там есть залог, ты право по кредиту продал, и через 5 минут у тебя залог оказался в собственности.

У нас на продажу прав по кредиту с большой вероятностью придет сам же заемщик по низкой цене. То есть в нашей стране правового нигилизма – это продажа билета на войну. Поэтому наша судебная система – это первая реформа, которая нам нужна. Не полиции, не прокуратуры, не СБУ, а именно судебной системы. Потому что если начнется справедливость на уровне правосудия, то дальше подтянется и все остальное.

– Бегают уже к вам по поводу продажи этого имущества?

– Вы знаете, бегали, когда еще был живой (Игорь) Еремеев. Я всем сказала: "Все придете на самые прозрачные торги в мире".

– Теперь по поводу отставок. Разговоры вокруг вашего возможного ухода не прекращаются

– Что вы хотите, чтобы я вам ответила? "Не читайте Дубинского" или что?

– А когда уходил Арсений Яценюк, не намекали вам, что вы должны подвинуться, освободить для Яценюка место?

– Мне кажется, Арсений Петрович не очень сюда хотел. Мне не то что никто ничего не говорил, мне никто не намекал и со мной никто на эту тему не разговаривал.

– Сколько вы за этот год писали прошений президенту об отставке?

– Я за два года не писала ни одного заявления.

– Но у вас есть заявление, на всякий случай написанное? 

– Вот сколько листиков я исписала, пока с вами разговаривала. Я умею писать. Если что, я же напишу заявление за одну секунду. Его не надо заготавливать. Ну сколько уже можно этих инсинуаций?

– Дайте нам сигнал. Если мы услышим, что, по данным источников таких-сяких, Валерия Гонтарева подала в отставку – это когда вы с розовой розой выходите на пиджаке или с красной? 

– Да у меня нет красной, у меня только розовая есть…

Очень просто. Вот вы видели, как у нас уходил Писарук? Мы за месяц всем сообщили, что Писарук уходит. Это называется плановый уход. Это когда ты это все спланируешь, все объявишь, скажешь: "Я передаю дела преемнику. Пока, я пошел".

Это будет плановый уход, вы о нем узнаете от меня.

Может быть внеплановый. Внеплановый – это президент меня вызывает и говорит: "А не пойти бы тебе в сад?". Я независимый руководитель независимого Национального банка. В принципе, я могу ответить: "Нет, не пойти. Потому что я независимый Национальный банк и в законе о НБУ указаны конкретные пункты за что Президент может подать заявку о моем увольнении в Верховную Раду.

Но, скорее всего, если президент позовет и так скажет, то я не буду этому сопротивляться.

– Вы постоянно настаиваете на своей независимости. 

– Да, жестко настаиваю и у меня это хорошо получается.

– Зная Петра Алексеевича и зная, что вы работали с ним и занимались его личным бизнесом…

– Значит, вы не знаете Валерию Алексеевну. Петра Алексеевича знаете, а Валерию Алексеевну знаете плохо. Можете пойти и спросить у любого депутата. Пойдите у Ложкина спросите, можете спросить у президента, спросите у его ближайшего окружения, спросите у Арсения Петровича. Он же может вам ответить по поводу независимости Национального банка.

– Вопрос в следующем. Глава Фонда гарантирования вкладов – выходец из структуры президента, вы тоже обслуживали его бизнес. Вы не видите в этом какого-то конфликта интересов?

– Петр Алексеевич Порошенко не был самым большим клиентом компании ICU. Может, так вам будет легче. Я думаю, что если бы другой кто-нибудь стал президентом из клиентов и инвесторов ICU, то там бы даже больше можно было бы рассказывать.

– Но почему-то именно вас он пригласил на должность 

– Петр Алексеевич, по-моему, хорошо разбирается, кто есть профессионал и у кого какой интеллектуальный уровень. Я могу вам только одно сказать – что кто-то, может быть, когда президент мне предложил прийти на это место, мог однозначно сказать, что "она предложена президентом". Но быть предложенным президентом и быть аватаром президента или быть исполнителем воли президента – это же разные вещи, правда? Меня он выбрал, я думаю, исключительно по профессиональным качествам. И, я надеюсь, не ошибся.

– Если вы так много всего сделали хорошего, почему вы не удержали Писарука? 

– Вы что, я его удержала. Мы с ним договорились, он приедет на год. Он проработал полтора года, то есть я его еще полгода крепко держала. Я сказала: "Пока не закончишь стресс-тест, пока не подпишем все эти программы, я никуда не отпущу".

– Такое впечатление, что он уходил как выжатый лимон, как будто из какого-то окружения под Иловайском, а не из успешного Центрального банка. 

– Саша как раз сейчас приехал с семьей, выглядит шикарно. После такой безумной работы с сумасшедшего ритма он на полгода взял "sabbatical", можно перевести как творческий отпуск. И сейчас он выходит на новую работу. Я думаю, в июне вы уже увидите, где он будет. По-моему, 6 июня он выходит на новую работу.

– В Украине? 

– Нет, за рубежом, в хорошей организации. Увидите, пусть уже выйдет туда 6 июня. Мы с ним договаривались, что он проработает год. Он за месяц до окончания этого срока пришел и сказал: "Дорогая Валерия Алексеевна, через месяц 21 июля, срок истекает, game is over"(игра окончена – УП). Я его очень просила остаться, мы были в разгаре стресс-теста. Я ему сказала: "Давай доделаем это все". В принципе, мы все доделали до Нового года, уже в ноябре объявили, и на Новый год он ушел. Это все спланировано.

– Мы можем ждать появления на рынке каких-то крупных западных банков? 

– Я всегда, когда встречаюсь с главами Центробанков по всему миру, главная идея – давайте, ребята, приходите… И американским нашим товарищам я говорю: "Ну что же Citibank у нас такой маленький, давайте мы, как минимум, его начнем растить. Давайте мы будем более активно развиваться. Давайте вы посмотрите еще на другие банки".

Когда мы были в Китае, они говорили о возможности открытия здесь своего филиала одного из их банков. Мы сказали: "Давайте, мы и на это согласны. Конечно, мы больше любим, когда открываются дочерние банки, но мы и на филиалы готовы".

Недавно наш Яков Васильевич Смолий приехал из Ирана, где он был с большой правительственной делегацией. Иранские банки очень хотят начинать работу на нашем рынке. Это мы приветствуем, конечно.

К сожалению, на активный рост европейских банков в Украине мы сейчас не надеемся, там у многих проблемы с собственной рекапитализацией.

– То есть, вы довольны итогами 2 лет своей работы?

– Первое – "спасибо, что живой". Думаю, что да. Теперь, международные эксперты рекомендуют другим центробанкам развивающихся стран брать с нас в пример – как целевую модель. Мы прошли через страшный разрушительный шторм и выстояли, очистили банковскую систему, перешли на гибкое курсообразование и новую монетарную политику инфляционного таргетирования, мы трансформировали центробанк из средневекового монстра в модерный центробанк.

Если о себе лично, могу сказать, что профессионально это дало мне очень много. А с другой стороны, конечно, было очень сложно. Бессонные ночи, необоснованная критика, потоки выдуманной грязи.

Зато, когда ты перестроил всю систему, когда у тебя работает команда, то становится легче. На это я положила очень много своей энергии. Так что когда закончу эту работу, как и Писарук, точно уйду в sabbatical. (сделаю перерыв в работе. – УП).

Севгиль Мусаева- Боровик, Павел Шеремет, Дмитрий Ларин (фото), УП