Голова Біоенергетичної асоціації Георгій Гелетуха: "З такими законами інвестори кажуть "До побачення!"

Уже несколько лет в Украине существует тарифный перекос в энергетике. Он спровоцирован крайне губительной политикой государства, выгодной для отдельных людей.

Атомная энергетика, которая вырабатывает основную часть электричества, находится в состоянии медленного умирания, потому что за киловатт электроэнергии НАЭК "Энергоатом" получает чуть более 20 копеек.

Простыми словами, атомщикам не на что проводить ремонт реакторов, но при этом они дотируют тепловые, солнечные и ветровые электростанции. Не по своей воле - их заставляют уже много лет подряд.

Не последнюю роль в этом процессе играет Ринат Ахметов, который контролирует тепловые электростанции. Вопреки всякой логике олигарх добился того, что тепловая энергетика признана приоритетной для Украины. Хотя она и грязная, и отсталая, и менее эффективная, чем та же атомная. Но у Ахметова есть уголь собственной добычи, и ему хочется продавать как можно больше этого угля.

Что касается ветровых и солнечных электростанций, то большая часть таких мощностей контролируются тем же Ахметовым, а также Андреем Клюевым. Эти двое пролоббировали под себя так называемый "зеленый тариф" – повышенную цену, по которой общий рынок покупает у них энергию.

В "зеленом тарифе" нет ничего плохого, если бы не украинская специфика, которая переворачивает с ног на голову даже самые совершенные механизмы. Ахметов и Клюев пролоббировали для себя одни из самых высоких коэффициентов в Европе, да еще и перекрыли другим операторам возможность получать такую же цену. Причем, ничего для них не изменится даже в случае перехода на так называемые "прямые договора" – лоббисты уже предусмотрели, как они будут "доить" "Энергоатом" даже в новых условиях.

Судите сами. Солнечные станции Клюева продают киловатт произведенной энергии более чем за 5 грн. Разница с "атомным" тарифом составляет 24 раза! "Ветряки" Ахметова продают свою энергию по 1,23 грн – тоже недешево. И вся эта роскошь – не в ущерб его же ТЭС. Все за счет "Энергоатома".

Теоретически, "зеленый тариф" могут получать другие производители экологически чистых видов энергии. В первую очередь, речь идет о строителях котельных и станций, работающих на биомассе и биогазе.

С одной стороны, дать им "зеленый тариф" – опять нагрузить "Энергоатом". Но с другой стороны, именно они способны повсеместно заменить собой неэффективные ТЭС и ТЭЦ. Мини-установки могут отапливать небольшие кварталы в городах, или даже целые села. Сжигать такие станции могут щепку, остатки пищевого производства и специально выращиваемые растения. Все это еще называется "возобновляемыми источниками" электроэнергии - в отличие от исчерпаемого (то есть, не возобновляемого) угля.

Но возвращаемся к украинской специфике. Ставка "зеленого тарифа" для таких электростанций в существующих законах есть. Дескать, стройте на здоровье. Но эта ставка прописана такая, что окупаться объекты будут десятилетиями. Сделано это, безусловно, лоббистами все тех же Ахметова и Клюева.

И не только ими. Существует очень влиятельное газовое лобби Юрия Бойко и Дмитрия Фирташа, которое годами контролировало НАК "Нафтогаз Украины". Это лобби заставляло коммунальные котельные работать на дорогом российском газе. Безусловно, возникает вопрос "почему", но это другой разговор.

Лишь недавно государственный бюджет настолько истощился, что даже Бойко пришлось признать – пора "снимать" теплокоммунэнерго с газа. Не полностью - наполовину.

Сделано это было в ультимативной форме – как писала "ЭП", руководителям областей просто донесли мысль, что правительство больше не будет доплачивать за дорогой газ. Городам и селам предстоит самим решить вопрос, за счет чего они будут отапливать своих жителей.

Сразу же их взоры обратились к станциям и котельным на щепках и соломе. Альтернативы им таки не существует.

Но остается нюанс – строить такие станции невыгодно. А значит, бизнес не захочет вкладывать в эти проекты. Своих же денег у местных властей нет.

Чтобы деньги пошли в "альтернативку", нужны изменения в законодательство, которые существенно потеснят сначала позиции "Энергоатома", а потом – Ахметова. Естественно, лоббисты последниего не намерены сидеть сложа руки.

О сложившейся ситуации мы говорили с главой правления Биоэнергетической ассоциации Украины Георгием Гелетухой. В разговоре также принимал участие Ростислав Марайкин, который защищает интересы биоэнергетики в том числе через внедрение соответствующих Нацпроектов. Для удобства, их ответы мы приводим как ответы от одного лица.

Ростислав Марайкин (слева) и Георгий Гелетуха

***

- Как различаются секторы возобновляемой энергетики в Украине и ЕС?

- В балансе Европейского союза возобновляемая энергетика занимает 13%. Из них 10%, то есть 65% от всех возобновляемых источников энергии, это биомасса, а 3% - все остальные.

Даже этот факт никто не знает и не хочет знать. Спросите украинских экспертов, которые отвечают за возобновляемую энергетику: "Какие самые перспективные источники возобновляемой энергии в Украине?". Вам назовут солнечную и ветроэнергетику.

То есть мы движемся вообще не в ту сторону. Тем более, что Украина как аграрная страна с огромной территорией имеет огромные запасы именно биомассы.

- А какие установки работают в Европе?

- Около 90% установок работает на твердой биомассе. Это отходы древесины, щепа, пеллеты. Пеллеты использует, в основном, частный сектор.

Еще 3% установок - биогаз, 3% - жидкое биотопливо и примерно 3% - твердые бытовые отходы. То есть основные технологии получения энергии из биомассы - это все же сжигание биомассы. Если это тепловая энергия, то котлы, то есть сожгли и нагрели воду, воду подали на отопление или на горячее водоснабжение.

- Как в ЕС стимулируют этот сектор? "Зеленый" тариф?

- Шестнадцать стран ЕС регулируют это через "зеленый" тариф. Как правило, это фиксированный тариф, размер которого определен на 20-30 лет. Зачастую он постепенно уменьшается по мере приближения к концу действия.

Украина действует по такой же схеме. Еще девять стран идут по другому пути: используют "зеленые сертификаты". По их мнению, это более рыночный механизм.

Суть его в том, что на каждый киловатт, выработанный при помощи возобновляемых источников энергии, печатается некий сертификат. После того как электричество отдано в сеть по рыночной цене, сертификат можно продать на бирже и получить дополнительную прибыль.

Спрос на эти сертификаты формируют политики при помощи установления для страны целей по выработке электроэнергии возобновляемых источников и доведения этих целей до предприятий. А фирма сама решает: использовать свои возобновляемые источники или просто купить такой сертификат на бирже.

Ростислав Марайкин

Действующий у нас механизм "зеленого" тарифа построен иначе. Для нашей страны актуально использовать его для привлечения инвесторов в энергетический сектор.

От этого выигрывает государство, потому что изношенность этого оборудования уже максимальная, а денег в бюджете нет. Второй эффект - эта электроэнергия получена из местного источника топлива - биомассы, а не из природного газа.

- Нынешняя редакция закона "Об электроэнергетике" позволяет это сделать?

- За последние четыре года в Украине было реализовано всего три проекта с использованием биомассы общей мощностью 10 МВт. При том, что солнечных электростанций построили уже на 300 МВт, ВЭС - 220 МВт. Почему? Потому что нынешнего коэффициента "зеленого" тарифа недостаточно.

В принятой в конце 2012 года редакции закона было несколько принципиальных изменений. Первое - был искажен термин "биомасса".

Определение термина "биомасса" в европейской директиве - это органическое вещество в виде отходов, продуктов и остатков лесного и сельского хозяйства. У нас из определения исключили слова "продукты" и "остатки". Остались только "отходы".

Электростанция на биогазе под Борисполем. Фото pelleta.com.ua

То есть в нашем законе сейчас сказано, что биомасса - это отходы лесного хозяйства и сельского хозяйства. Отходы у нас определяет классификатор отходов. Согласно ему это опилки, обрезки, кора, корневая система. Трава, щепа, пелллеты - не отходы. То есть, грубо говоря, 75% сырья они взяли и отделили.

Из текста законопроекта исчезли коэффициенты по получению биогаза и энергии из твердых бытовых отходов. Был снижен коэффициент по биогазу: с 2,7 до 2,3.

Далее, изменен алгоритм подсчета "местной составляющей". С 1 июля 2014 года нам надо обеспечить 50% оборудования местного производства для объектов, работающих на твердой биомассе. Однако паровые котлы и паровые турбины для электростанций на твердой биомассе в Украине не производятся.

Это достаточно сложное оборудование, оно не появится здесь никогда.

- Какую долю себестоимости составляют затраты на котел и турбину?

- Около 70%. В действующем законе "местная составляющая" распределена по всем компонентам товаров и работ: котел, турбина, строительные работы. По-моему, стоимость средств, потраченных на строительные работы, может составлять до 40%. То есть 40% мы можем обеспечить за счет строительства, а нужно 50%.

Это, увы, невыполнимо, в том числе потому, что в тексте закона котел неправильно назван терминологически. Вместо слова "котел" используется "бойлер". А по украинской терминологии "бойлер" - это теплообменник. НКРЕ уже высказалась: приносите нам теплообменник, произведенный в Украине.

Георгий Гелетуха

Аналогичная ошибка допущена и в части биогаза. Там реактор назван "гидролизным", но в составе биогазовой установки нет такого реактора. А украинский закон требует его наличия, причем украинского производства.

К чему это приводит? Приходит инвестор, смотрит законодательство и думает: "Я могу это выполнить? Нет. И говорит: "До свиданья! Я пошел в другую страну!".

Наконец, "перелік продуктів з відходів з продуктів, що є біомасою, для цілей цього закону встановлюється Кабінетом міністрів". То есть кроме названных важнейших препятствий еще Кабмин будет определять, биомасса это или нет!

- Но вы же участвовали в процессе доработки законопроекта.

- На комитете присутствовали эксперты нашей ассоциации и других секторов возобновляемой энергетики. Но на все наши доводы мы слышали: "Нам все равно".

Встреча была срежиссированная. Была команда "рубить". Энергетический комитет выполнил ее идеально. Перед вторым чтением нас должны были всех собрать, но встреча не состоялась. Нас уведомили, что решение уже принято.

Это была рабочая группа, они приняли все поправки Глущенко. Поэтому на второе чтение пошел закон с его правками, причем абсолютно со всеми. Зато теперь все признают, что закон не работает и надо что-то делать.

- Какой смысл обычной тепловой генерации стопорить возобновляемую?

- В голове "ветровиков" и "солнечников" до сих пор бытует мнение, что потенциальный рынок биомассы очень большой.

Он вырастет, а им не хватит средств на "зеленый" тариф. Поэтому они стараются держать этот сектор, чтобы развить свои мощности. Хотя Клюев, имея самую большую солнечную станцию, уже более спокойно и лояльно относится к биомассе.

- То есть это противоречие с традиционной генерацией?

- Да. "Дтэк" - владелец всех угольных станций в Украине. Вся электроэнергия, получаемая от биомассы, начинает конкурировать с током, полученным из угля.

Мне передавали вот такие комментарии менеджеров "ДТЭК": "Это что - они хотят 1% электроэнергии забрать под биомассу? Это мы должны им отдать 1% нашего рынка?". То есть они относятся к этому как к своему монопольному рынку.

Это притом, что себестоимость электроэнергии на некоторых угольных станциях равна "зеленой" электроэнергии из биомассы. И эту разницу между себестоимостью и рынком они получают из бюджета.

Ринат Ахметов, Виктор Янукович, Андрей Клюев. Фото УП

- Это конкуренция за рынок или конкуренция за дотации?

- Это просто конкуренция за рынки электроэнергии. В первую очередь, с угольщиками. Ясно, что запустив какие-то электростанции на биомассе, атомный блок не остановится, ГЭС - тоже. Фактически, может остановиться какой-то угольный блок. Да, тут есть прямая конкуренция.

Вторая конкуренция - с коллегами по возобновляемому сектору. Хотя сейчас у нас нет выраженной конкуренции с кем-либо. Вся произведенная электроэнергия идет в оптовый рынок, оттуда - к потребителю. Формально - прямых конкурентов нет.

Однако на подходе новая модель: контракт и компенсирующий фонд. Вот этот компенсирующий фонд уже будет работать по другому принципу.

Согласно законопроекту, он будет наполняться двумя источниками: "Укргидроэнерго" и "Энергоатомом". А расходоваться будет уже на все "зеленые" проекты и на компенсацию разницы тарифов для населения и ТЭС.

Там уже явная конкуренция и есть смысл тормозить биоэнергетику. Тогда больше останется на "солнце" и "ветер". "ДТЭК" имеет интересы в ветроэнергетике, а группа Клюева - в солнечной энергетике. У них прямой интерес "рубить" биоэнергетику.   

- Как выйти из этой ситуации?

- Мы подали законопроект №2946. Предлагаем изменить трактовку термина "біомаса" на более европейскую: к слову "відходи" добавляем "продукти і залишки".

Натисніть для збільшення

Но и по этому простому вопросу есть возражения. Появился альтернативный проект закона №2171А. В нем термин "біомаса", который вроде бы нейтральный, опять предлагается изменить. Предлагается добавить к слову "відходи" "продукти з відходів". То есть это ничего не меняет.

- Вы также предлагаете повысить коэффициенты "зеленого" тарифа для биомассы и биогаза?

- Да, 2,7 - для твердой биомассы и 3 - для газа. Тут две разновидности: для аграрного биогаза мы просим коэффициент 3, а для биогаза других видов - 2,7. В последнем случае речь идет о свалках, канализации и жидких отходы пищепрома.

- Каковы сроки окупаемости по действующей схеме и по предложенной?

- Вот две биогазовые станции: одна на 500 кВт, вторая - на 2МВт. Если последняя станция не сможет продавать вырабатываемое тепло, при нынешнем коэффициенте "зеленого" тарифа срок окупаемости - 15 лет, а после 2015 года - 19 лет. Если поднять коэффициент тарифа до 3, этот срок сокращается до девяти лет.

- А почему не учитывается тепло?

- Потому что вблизи свиноферм и птицефабрик зачастую не так много потребителей тепла. Если вам очень повезет, то вы сможете продать 20-30% тепла.

- А какие будут сроки окупаемости для станций на твердой биомассе?

- Если рассчитывать, что ТЭС работает на щепе и продает только электроэнергию, то окупаемость при нынешних коэффициентах составит около десяти лет. Для более мощных блоков, например 6 МВт, этот срок снизится до семи лет.

- Вы уже готовы к новому витку противостояния?

- Да, опять будет война, противники те же. Зато добавился союзник: этот законопроект интересует весь аграрный сектор. Для них это дополнительный источник дохода. Продавать на такие станции можно и отходы лесного бизнеса.

В Дании активно используют солому. По словам фермеров, они имеют примерно одинаковый доход от продажи зерна и от продажи соломы. Поэтому это фактически 50% дополнительного дохода.

Если сельхозпроизводитель будет продавать аграрные отходы на биостанции, он может окупить себестоимость посева данного продукта. Одним словом, сельхозпроизводителю будет бесплатным выращивание той или иной культуры.

То же касается и животноводства. Сейчас люди перекрывают дороги, протестуют против строительства новых птичников и коровников из-за проблем с отходами.

- Из-за навоза?

- Конечно, это же запахи.

- Они исчезают потом?

- Если навоз пропустить через биогазовую установку, то он пахнет как свежеиспеченный хлеб. Кроме того, это еще и качественное удобрение. Неспроста же немцы построили 7 тыс биогазовых установок мощностью 3 тыс МВт. Это три атомных блока, которые замещены только биогазом.

Более того, немцы очищают биогаз до метана и разрешили транспортировать его по трубопроводам. Для этого газа действует схема с "зелеными" сертификатами.

Установка для брикетування біопалива. Фото ukrbio.com

- Но ведь фермер может сказать: раз вы на моих отходах зарабатываете, то помет или солома будут стоить миллион долларов.

- Такая проблема есть. Частично она связана с нашей ментальностью, но это проблемы роста. У нас должен сформироваться рынок биомассы как топлива. Биомасса есть, но рынка для биомассы - нет. Нужно, чтобы запустился механизм конкуренции, просто рыночный механизм.

Появятся станции - появится спрос - появится предложение топлива. Уже есть несколько компаний, которые занимаются заготовкой биомассы как топлива. Это их основной бизнес. Они уже договариваются с лесхозами и фермами. Чем больше их будет, тем меньшей будет проблема, о которой вы сказали.

К примеру, в Литве на 5 млн человек населения работает семь ТЭС на биомассе и пять или семь компаний по заготовке биомассы. Генерация просто выбирает поставщиков на тендерной основе - и все.

У биомассы есть еще одно преимущество перед газом. Газовый вопрос не может решить ни мэр, ни глава местной администрации, ни, как показывает практика, президент. А рынок биомассы могут отрегулировать мэр и глава области.

- Как работают ТЭС с использованием биомассы?

- Смешивают биомассу с углем и сжигают через одну горелку или сжигают биомассу через отдельную горелку. Скажем, пять угольных горелок и одна - для биомассы.

- А энергетическая отдача при сгорании биомассы не ниже?

- Теплоспособность биомассы ниже, но у нее больше летучих соединений. То есть ею можно не только заместить уголь, но и частично уменьшить газовую подсветку, которая все равно используется. Плюс польза для экологии: уголь имеет серу, а биомасса - нет. Вот 5% подмешали - сразу на 5% выбросы серы упали.

Фото uabio.org

- Как местные власти реагируют на предложения внедрить новшество?

- Встречают как дорогого гостя. Тем более, это частные инвестиции - не требуется участие бюджета. Нужно только создать условия.

В обладминистрациях говорят: "Да, нам такой проект нужен". Ищут удобные площадки, те ТЭЦ, которые работали на угле и требуют реконструкции. Как реагирует местный совет? Сразу: "Да! Интересно, поддерживаем".

- На уровне области или города?

- На уровне города - когда выясняется, что инвестор готов построить ТЭС или реконструировать старую и переложить теплосети до потребителя за свои деньги. Однако при этом необходимо выделить землю для строительства или отдать в аренду существующую котельную или ТЭС.

- Или в собственность, или в аренду?

- Или продать. У нас больше распространен арендный механизм, а потом уже можно выходить на приватизацию. Что происходит потом? "Ну как же мы расстанемся с коммунальной собственностью? А давайте так: мы вам участок выделим, вы там постройте, а мы у вас, когда заработает, тепло купим".

На этом часто и заканчиваются переговоры. Ни один инвестор, тем более в нашей действительности, в это не поверит. Для него смерти подобно, если в городе меняется власть, и его контракт на продажу тепла досрочно расторгается.

- А как тогда инвестировать?

- Тут и начинается проблема. Если инвестор не купит станцию, схема работать не будет. С теплосетью сложнее, ее нельзя купить - по закону она не продается.

- Но можно взять в аренду или концессию.

- Да, для уменьшения рисков сеть надо брать в долгосрочную аренду. Так инвестор, по крайней мере, на срок жизни проекта защищен. Все другое работать не будет.

Купить ТЭС теоретически можно. Объекты, которые были на балансе Минтопэнерго, периодически пускаются на приватизацию. Там можно как переводить полностью на биомассу, так и частично. Вся инфраструктура есть: и подстанция, и теплосети.

Можно использовать хранилища мазута. Можно брать любой областной центр и установить ТЭС мощностью минимум 6 МВт электричества.

Если наш проект закона заработает, то прямая экономия газа достигнет 4 млрд кубометров. К тому же, когда мы переводим нашу энергетику с газа на биомассу, деньги идут не в Россию, а в наши лесхозы и аграрные предприятия.

Фото ukrbio.com

- Сколько стоит построить такую установку?

- ТЭС, сжигающая твердую биомассу, - 3 тыс евро на 1 кВт при невысокой мощности. Более крупный проект - 2700-2800 евро на 1 кВт. Диапазон для биогазовых станций - 3000-3800 евро за 1 кВт установленной мощности.

- А такие же параметры для обычной генерации? Угольной, например.

- Наверное, 2 тыс евро или больше. Но стоимость ведь еще формируется за счет затрат на электрофильтры, которые могут равняться стоимости самой станции.

- Ранее обсуждалась идея строительства мусоросжигательных заводов…

- Есть несколько походов к мусору, надо всеми заниматься, но самый перспективный - рециклинг. Его суть в том, что после раздельного сбора биомасса используется повторно. Однако по экономическим причинам это невыгодно делать. Остается два пути: выбросить все на свалки или построить мусоросжигательный завод.

В данном случае лучшей альтернативой является мусоросжигание. Современные технологии позволяют полностью сжечь всю органику. Зольный остаток из бытового мусора небольшой. Эта энергия тоже считается "зеленой", потому что мусор - возобновляемый ресурс, в нем больше 65% биомассы.

Перспектива строительства мусоросжигательных заводов в Украине при условии, что "зеленый" тариф для электроэнергии из бытовых отходов будет принят с коэффициентом 3 для пикового периода

Существующие мусоросжигательные заводы не вырабатывают никакую полезную энергию, там не стоят турбины. Вся энергия просто сбрасывается в атмосферу. Хотя, например, Стокгольм полностью обеспечен теплом от мусоросжигания. Вокруг города сразу несколько мусоросжигательных заводов по периметру.

Чтобы это стало возможным в Украине, необходим либо "зеленый" тариф, либо нужно поднять тариф на переработку мусора в пять-десять раз. Нынешнего тарифа недостаточно даже для того, чтобы довезти мусор до свалки.

Современные тарифы на переработку мусора в Европе - 50-100 долл за тонну. То есть необходимо платить мусоросжигательному заводу, чтобы он принял этот мусор. А у нас тариф - около 10 долл за тонну. Значит, это нереально.

Второй путь, который мы предлагаем в законопроекте, - поднять тариф для населения в два раза, а остальное перенести на "зеленый" тариф. Получится, что для мусоросжигания нужен тариф с коэффициентом 3 - 16,5 евроцента за кВт.

- Почему парламент до сих пор не принял такую инициативу?

- Думаю, дело в интересах людей на местах. Для многих это доходный бизнес. Одному из городов в западной Украине поступил десяток предложений за последние годы. Проблема приобрела масштаб стихийного бедствия, но ничего не решается.

Фото europellets.it

- Неужели это так сложно?

- Возьмем Киев. Много лет говорится о строительстве двух мусоросжигательных заводов. Даже контракт взяли у москвичей. Там контракт подписан, у нас - нет.

Что сделала Москва? Она построила современный завод, плату для населения оставила такую же, а все, что нужно для покрытия инвестиционной разницы, взяла на городской бюджет. Москва доплачивает за своих жителей то, что нужно для мусоросжигательного завода, а инвестор получает свои деньги.

Киев не может компенсировать эти средства инвестору из местного бюджета, поэтому контракт такой же, а инвестор не идет.

Если бы наш проект поддержал парламент, мы бы получили рынок электроэнергии из биомассы. По нашим оценкам, до 2030 года у нас может быть построено 2 100 МВт электрической мощности на биомассе - 4% в энергобалансе страны.

На каждый МВт электричества можно установить примерно 3 МВт тепловых. То есть этот закон сокращает потребление 4 млрд кубометров газа.