Прошло пять лет с тех пор, как наступивший финансовый кризис нанес мощный удар по американской экономике, однако страна до сих пор не может выбраться из хронической безработицы.

Уровень безработицы упорно держится выше 8%, однако на самом деле ситуация еще хуже, чем кажется.

Миллионы людей просто отказались от поисков работы, и эти люди больше не фигурируют в данных статистики.

Долговременная безработица сохраняется на уровне, невиданном со времен Великой депрессии. Ситуация на рынке рабочей силы, куда приходит сегодня американская молодежь, - самая отвратительная за последние полвека.

Для долговременных безработных и для ищущих работу новичков столь длительное исключение из рядов трудовых ресурсов создает тяжелые последствия, отражающиеся как на их заработках, так и на их благосостоянии.

И последствия эти сказываются не только на них. Мы все проиграли из-за массового бездействия потенциально продуктивной рабочей силы.

Однако Вашингтон занимает в этом вопросе нейтральную позицию. Даже хуже, чем нейтральную: он включил задний ход. Последние составляющие из пакета стимулов 2009 года постепенно сходят на нет, и первоначальный поток федеральной помощи уменьшился до тонкой "струйки".

Если к началу будущего года нам не удастся прийти к соглашению, эта струйка превратится в гигантский обратный поток, так как истечет срок действия сокращения налогов на зарплату президента Барака Обамы и всех налоговых уменьшений Буша.

Соответственно, автоматически вступят в силу согласованные на предыдущих заседаниях сокращения расходов. Лидеры республиканцев уже грозят повторить прошлогоднее противостояние из-за предельной суммы задолженности.

Между тем, власти штатов и власти на местах, которым запрещено долго иметь бюджетный дефицит, сталкиваются с укреплением сил, выступающих против увеличения расходов. В связи с этим они урезают помощь безработным и резко сокращают программы, которые предусматривают инвестиции в будущее страны.

Они увольняют учителей и работников государственных предприятий. Без таких увольнений уровень безработицы в настоящее время составлял бы примерно 7%.

На этом фоне своевременной стала книга Пола Кругмана "Немедленно покончить с этой депрессией!". С началом кризиса Кругман утверждает, что Соединенные штаты столкнулись не с обычной рецессией, а попали в "ликвидную ловушку".

Поскольку процентные ставки уже упали на самое дно, обычные меры не работают. В этих условиях рост государственных расходов должен сыграть центральную роль в увеличении слабого спроса. В противном случае попытки граждан расплатиться по долгам, которые вскрыл финансовый кризис, будут и дальше сдерживать экономику.

Пол Кругман. Фото forum.aforex.ru

По мнению Кругмана, все это еще более прискорбно, так как данную ситуацию вполне можно было предотвратить.

Он утверждает, что нам известно, как надо действовать в таком случае. Необходимо увеличивать государственные расходы и ясно дать понять, что рост денежной массы продолжится до тех пор, пока экономика не восстановится в полной мере.

Кругман выступает за увеличение федеральной помощи штатам и местным органам власти, а также за активные действия по снижению частных ипотечных долгов. Он также заявляет, что ФРС слишком робко повышает целевые показатели по инфляции, а это отнюдь не помогает прогнозам роста.

К сожалению, пишет Кругман, мы не пользуемся имеющимися у нас знаниями, потому что слишком много важных людей по самым разным причинам предпочитают забыть уроки истории и выводы экономического анализа нескольких поколений.

На смену этих потом и кровью полученным знаниям приходят удобные с идеологической и политической точек зрения предрассудки.

Кругман говорит о таких предрассудках безжалостно и одновременно с юмором. На раннем этапе кризиса он начал писать о "сказке доверия", сочиненной ястребами от дефицита. Эта сказка гласит, что эффективные меры борьбы с дефицитом приведут к росту доверия инвесторов, а следовательно - к росту экономики.

Он также отвергал представление о том, что бдительные инвесторы, протестующие против кредитно-денежной политики Вашингтона и ставшие стандартной темой передовиц Wall Street Journal, будут требовать от США повышения процентных ставок по кредитам, если страна не сократит свой дефицит.

Однако свое самое мощное презрение он припас для тех, кто прогнозировал, что политика экономического роста приведет к критической инфляции.

По его словам, это была "призрачная угроза". Из-за слабого спроса и очень низких процентных ставок банки с неохотой дают деньги в долг. А без таких займов и появляющегося в результате экономического роста, утверждает Кругман, увеличения инфляции произойти просто не может.

Спустя несколько лет данные утверждения Кругмана полностью подтвердились. Дефицит в США остается на высоком уровне, что объясняется не мерами стимулирования 2009 года, а экономическим спадом и предыдущей политикой.

Фото kellijohns.wordpress.com

Однако резкого скачка процентных ставок не произошло. Напротив, они остаются на рекордно низком уровне. Бдительных инвесторов, продающих акции, и бешеной инфляции не видно. В странах, которые добровольно резко сократили расходы, например, в Британии, Эстонии и Латвии, экономические показатели не впечатляют.

Кругман терпеливо отстаивает свою точку зрения о том, что замедление инвестиций и картина безработицы в разных секторах экономики вновь и вновь указывают на недостаток спроса как на главную проблему.

И наоборот: нет никаких доказательств постоянно меняющихся заявлений консерваторов о зарождающейся инфляции, о нервозности бизнеса из-за неопределенности нормативно-регулирующей практики и о резком ухудшении качества американской рабочей силы.

Однако совершенно очевидно, что с этим не согласны те, кто определяет экономическую политику Вашингтона, и это очень сильно расстраивает Кругмана. Он жалуется, что экономическая и политическая элита Америки все больше отдаляется от нужд и забот простых американцев.

"У семей со средними доходами при сокращении государственного регулирования экономики даже до кризиса заработки увеличивались весьма скромно, причем достигалось это не за счет роста заработной платы, а за счет увеличения продолжительности рабочего дня", - пишет Кругман.

Для небольшого, но влиятельного меньшинства эпоха отказа от госрегулирования в сфере финансов и увеличения долгов стала периодом необыкновенного роста доходов. Безусловно, это важная причина, по которой мало кто желает прислушиваться к предостережениям по поводу курса движения экономики.

К обвинительному заключению Кругмана присоединяется другой нобелевский лауреат и экономист Джозеф Стиглиц. Он еще более категоричен, чем Кругман.

В своих аргументах, которые во многом совпадают с точкой зрения участников движения "Захвати Уолл-Стрит", Стиглиц настаивает: огромная и постоянно расширяющаяся пропасть между самым богатым 1% "остальными 99%" - это лишь одна проблема из многих, но она характеризует нашу крайне нездоровую экономику.

Да, мы - самая богатая нация в мире, но у нас уровень бедности выше, а степень социальной мобильности разных поколений ниже, чем в других богатых странах. В остальном наша модель просто чудовищна.

Мы намного больше других выбрасываем в атмосферу углекислого газа и расходуем воды на душу населения. Мы гораздо больше других тратим на здравоохранение, и в то же время десятки миллионов людей не имеют медицинской страховки.

Джозеф Стігліц. Фото broadsheet.ie

По мнению Стиглица, причина в том, что хваленый американский рынок подорван. А причина такой дисфункции, утверждает он, в том, что нашу экономику разоряют рыночные льготы, разработанные на политической основе.

Речь здесь идет об особых сделках, которые Стиглиц называет "погоней за рентой". Он имеет в виду прибыль, которая выше обычного рыночного уровня, и которая возникает благодаря предпочтительному политическому отношению.

В его книге "Цена неравенства" есть очень мощные моменты, когда он пишет о вопиющих налоговых и прочих послаблениях для крупных сельскохозяйственных и энергетических компаний, а также для бесчисленного множества других секторов.

Вместе с тем, он подчеркивает, что та погоня за рентой, которая стала бичом для нашей экономики, принимает более утонченные формы. Речь идет об "отрицательных внешних эффектах", или о тех издержках, которыми экономические производители облагают общество, сами при этом не неся никаких затрат.

Колоссальные прибыли энергетической отрасли, например, объясняются в основном тем, что регулирующие органы так и не смогли в полной мере зафиксировать и остановить социальные и экономические издержки, связанные с деградацией окружающей среды, включая климатические изменения.

Аналогичным образом, все более агрессивная деятельность Уолл-Стрит - будь то реклама ненадежных ипотечных кредитов, чрезмерное применение заемных средств или безответственное использование производных финансовых инструментов - создает колоссальные риски для экономики.

Однако эти риски почти не учитываются при формировании цен на финансовых рынках. Без эффективного регулирования затраты будем нести мы все, причем главный удар придется на миллионные массы людей, которые лишились работы.

Искоренение всех форм погони за рентой поможет повысить эффективность и качество, и Стиглиц предлагает обширный список реформаторских идей. Здесь и жесткое регулирование финансовых рынков, и антимонопольные законы.

Однако с наибольшей страстью он пишет о необходимости политических реформ. Стиглиц отмечает: либо находящиеся наверху осознают, что должны произойти перемены, либо те народные восстания, которые захлестнули страны Ближнего Востока, придут на территорию США.

Фото bt.dk

"Во многом наша страна похожа на эти неспокойные места, поскольку она обслуживает интересы крохотной элиты. У нас есть большое преимущество, так как мы живем в демократическом государстве, но эта демократия все чаще не отражает интересы большинства населения", - пишет автор.

Самая поразительная особенность этих двух книг лауреатов Нобелевской премии в том, что особый упор в них делается на политику.

Экономисты традиционно настаивали на главенстве экономических факторов. Так, исследуя усиливающееся неравенство, они сосредотачивали свое внимание на экономических характеристиках - таких, как перемены в торговле и технологиях.

И лишь в последние годы, отчасти благодаря настоятельным требованиям бунтарей типа Кругмана и Стиглица, произошел разворот в сторону политики, объясняющий конкретные экономические проблемы Америки. Такая переориентация возвращает экономику к ее истокам, и она вновь превращается в науку "политэкономия".

Нет никаких сомнений в том, что политическая экономия США на протяжении жизни сегодняшнего поколения претерпела драматические изменения. Пожалуй, самой фундаментальной является та трансформация, которую Кругман и Стиглиц считают само собой разумеющейся и поэтому едва упоминают о ней.

Речь идет об огромных сдвигах в силе влияния бизнеса и труда. Резкое ослабление профсоюзов за пределами госсектора, где они оказываются в наиболее сложном положении, повлияло не только на власть работников, позволяющую им отстаивать свои интересы, и на вознаграждение работникам за труд.

Оно также серьезно ухудшило позиции главной организованной силы, лучше всех способной защищать наименее состоятельных американцев на политической арене.

Такой дисбаланс еще больше усиливается из-за постоянно увеличивающегося притока денег в американскую политику. Он наглядно дал о себе знать во время нынешней президентской гонки, когда суд принял решение Citizens United.

Это принятое в 2010 году и вызвавшее недовольство граждан решение позволило корпорациям наравне с физическими лицами тратить неограниченные суммы на поддержку кандидатов в ходе предвыборной кампании.

Комментаторы задаются вопросом о том, сумеет ли президент Обама удержаться на занятых позициях в условиях состязания денег. Влияние крупных доноров и весьма пристрастных в партийном плане сторонних группировок будет не менее мощным.

В общенациональной битве за контроль над Конгрессом, и особенно над Палатой представителей, наверняка появится перекос в пользу республиканцев.

Фото deutsch-tuerkische-nachrichten.de

Подобно президентской гонке, борьба за Конгресс вполне может установить новый рекорд по затраченным суммам, особенно - по сохранению контроля Великой старой партии в Палате представителей.

Более того, денежные пожертвования на избирательную кампанию - это лишь незначительная часть политических расходов. Организованная энергия корпораций и богатых американцев влияет на все аспекты американского государственного управления. А усилия в этой области весьма разнообразны.

Это и лоббирование политических деятелей, и формирование общественного мнения широких народных масс и элиты, и многолетние усилия консервативных активистов по созданию такого большинства в Верховном суде, которое более деятельно продвигало бы экономические планы в интересах бизнеса.

А еще - тщательно спланированное использование налогово-бюджетных кризисов в разных штатах для проведения лобовой атаки на профсоюзы в госсфере.

Для Республиканской партии результатом нового соотношения организованной силы стала радикализация. Те экономические круги, которые поддерживают Великую старую партию, обладают огромными средствами и делятся ими с республиканцами.

Доноры добиваются огромных успехов в деле создания организаций, формирующих и проводящих в жизнь крайне правую повестку.

Среди них - общественная организация Гровера Норквиста "Американцы за налоговую реформу", влиятельные аналитические центры типа Heritage Foundation, а также лоббистские организации на уровне штатов.

На противоположной стороне - совсем другая история. В то время как меняющийся баланс денег и организационных сил подталкивает республиканцев к усилению консервативности, для демократов он создает противоречивые стимулы.

Они по-прежнему полагаются на свою традиционную, но слабеющую со временем базу профсоюзов. Вместе с тем, они с возрастающим успехом создают для себя источники финансовой поддержки в симпатизирующих им корпоративных кругах.

Сегодня, когда индустрия финансов снова повернулась в сторону Великой старой партии, легко забыть о том, что в 2000-х годах активная "дойка" Уолл-Стрит позволила демократам приблизиться к финансовому паритету с республиканцами.

Однако в отличие от Республиканской партии, где умеренные силы практически исчезли, некоторые важные группы в рядах политиков-демократов сознательно называют себя центристами, обычно это те, кто добивается поддержки бизнеса.

Фото corbisimages.com

В результате демократам приходится исполнять весьма неуклюжий танец, лавируя между умеренным популизмом и дискредитировавшим себя центризмом, что часто вносит раскол в партийные ряды и наносит ущерб их сигналам и идеям.

Тревожные последствия этих двух усиливающихся дисбалансов - между богатыми и остальными, между конфликтующей Демократической партией и более единой и агрессивной Великой старой партией - усугубляются из-за недомогания политических институтов Америки.

Наша конституция создавалась так, чтобы сделать компромисс необходимым в силу разделения ветвей власти, и одновременно облегчить достижение компромисса, лишив отдельных политиков возможности срастания в заскорузлые блоки.

Но когда Джеймс Мэдисон писал своего "Федералиста №10", он не мог предвидеть колоссального усиления партийной приверженности и пристрастности политики, приводимой в действие деньгами, и возникновения флибустьерства в Сенате, тормозящего принятие законов и превратившего такую тактику в рутинный метод работы обструкционистского меньшинства.

Необходимость достижения компромисса по-прежнему актуальна. Однако элементы, предназначенные для достижения компромисса, работают ненадежно.

Результатом этого стал не только политический тупик, особенно со стороны республиканцев, но и некая форма конфликта с нулевым итогом, когда любому действию, способному помочь противоположной партии, нужно противостоять.

Такое обездвиживание и окопная война укрепляют силы, которые подталкивают страну к еще большему неравенству.

Во-первых, государство, неспособное действовать, не имеет возможности реагировать на деструктивные экономические перемены. Это важная составляющая истории о недавних финансовых бесчинствах, когда влиятельные круги загнали в тупик усилия по адаптации финансовых норм к быстро развивающимся рынкам.

Во-вторых, тупиковая ситуация и непрекращающиеся пререкания вызывают отвращение у избирателей. Это создает неразбериху и усиливает недоверие. А когда избиратели отключаются от избирательных процессов, они уступают политические позиции группам лиц с особыми экономическими интересами.

И наконец, тупиковая ситуация затуманивает контуры ответственности и подотчетности, облегчая политикам отход от приоритетов избирателей.

В парламентских демократиях избиратели довольно легко могут наказать или вознаградить политиков. Та партия или коалиция, которая находится у власти - от премьер-министра до заднескамеечников - должна нести ответственность.

Однако в Соединенных штатах найти ответственных намного труднее, особенно сегодня, когда партии в Сенате нужно, как минимум, шестьдесят голосов для преодоления вездесущей парламентской обструкции.

Республиканские лидеры знают, что именно на президента и его партию возложат основную долю вины за слабые экономические показатели, пусть даже главным препятствием на пути президентской политики является сопротивление консервативных республиканцев, использующих тактику выжженной земли.

Оригінал публікації: What Krugman & Stiglitz Can Tell Us

Переклад російською: ИноСМИ