Дефолтом называют невыполнение договора займа, то есть неоплату процентов или основного долга. Именно этим всех нас сейчас пугают, говоря о грядущей неплатежеспособности Украины. Но разве дефолт уже не стал реальностью для многих банков, не возвращающих деньги своим вкладчикам?

Что вообще реально в ситуации экономического кризиса, а что - надуманно? Что закономерно, а что - от лукавого? С чем можно мириться, а с чем - нельзя?

Все эти вопросы для граждан Украины не столь уж просты, поскольку Украина в первый (но не в последний!) раз оказалась в условиях циклического кризиса капиталистической экономики.

Откуда взялись средства для кредитования ажиотажного спроса в 2007-2009? Конечно, частично их источником явился быстрый рост банковских вкладов населения, доходы которого выросли больше, чем изменился уровень потребления.

Но, помимо этого, банки, видя прекрасную конъюнктуру для своих операций, начали активно брать деньги в долг за рубежом.

Не будь в Украине одного из наиболее высоких темпов роста экономики и ещё более быстрого роста потребления, иностранный капитал сильно бы подумал перед приходом в Украину.

Но реальность глобальной экономики такова, что по миру рыщут сотни миллиардов долларов в поисках места для краткосрочного вложения с целью получить максимальную прибыль. И потому этот спекулятивный капитал устремился к нам.

Собственно, приход в Украину иностранных кредитов уже можно рассматривать как реальный признак перегрева экономики, но прилив капитала ещё больше перегревает конъюнктуру и тем самым ускоряет наступление кризиса.

Сначала рухнули акции украинских предприятий. Но это не оказало большого влияния на конъюнктуру, поскольку рынок ценных бумаг в Украине крайне узок и слабо связан с другими секторами экономики.

Затем почувствовалось дыхание мирового кризиса, выразившееся в падении спроса на украинскую экспортную продукцию и в соответствующем уменьшении притока в Украину валютных поступлений. Теперь уже нужен был лишь маленький толчок, чтобы лавина сдвинулась и покатилась.

Таким толчком стали трудности Проминветбанка. Сложно судить, были ли эти трудности спровоцированы или стали естественным прологом финансового кризиса.

Любопытно, что практически больше месяца начало кризиса замалчивалось всеми политическими силами и контролируемыми ими телеканалами. А иностранный капитал начал "на цыпочках" убегать из Украины.

Тишина нужна была для того, чтобы скупить иностранную валюту по официальному курсу, пока этим не начали заниматься все подряд, создавая давку и мешая посвящённым делать свои дела. Здесь, как никогда, уместной оказалась пословица, что бизнес любит тишину.

Когда же первый этап отступления закончился, оказалось, что у банков уже не осталось крупных резервов гривны для скупки долларов, и потребовалась новая тактика. Теперь уже нужно было объявить о начавшемся кризисе, чтобы обосновать мощное кредитование Нацбанком коммерческих банков (рефинансирование).

Чтобы доказать необходимость антикризисных мер в виде такого рефинансирования, сам Президент Украины не поленился придти на телевизионное ток-шоу, доказывая, что без вливания средств банковская система Украины рухнет, а вместе с ней рухнет и вся экономика.

Всё это было бы чистейшей правдой, если бы средства, полученные банками, действительно собирались потратить на антикризисные мероприятия и на укрепление доверия к банкам в глазах населения.

Практически оказалось, что сорок миллиардов гривен, одолженных Нацбанком коммерческим банкам, почти полностью предназначались для скупки валюты и расчётов с внешними кредиторами.

Оглядываясь назад, трудно поверить, что с самого начала эта операция по спасению иностранных спекулянтов не была задумана зарубежными финансистами и согласована на самом верху в Украине.

Последствия всем хорошо известны. Мы оказались в ситуации классического кризиса перепроизводства товаров, которое, на самом деле, является лишь относительным. Относительным в смысле нехватки денег на их покупку, что и останавливает импорт и производство.

Всё это происходило уже не раз и не два, и уже в 30-е годы прошлого века английский экономист Кейнс предложил действенные рецепты антикризисного регулирования. Их сутью в предкризисный период является охлаждение конъюнктуры.

Основными рычагами служат повышение налогов и ставки банковского процента, стимулирование сбережений, а не потребления. Напротив, в условиях кризиса нужно снижать налоги и ставку банковского процента, стимулировать рост потребления для соответствующего повышения спроса и восстановления объёмов производства.

Эти рекомендации были взяты на вооружение финансовыми властями всех капиталистических стран. С тех пор глубоких экономических кризисов не стало, хотя, конечно, периодические спады капиталистической экономики никто не отменил.

Ситуация качественно изменилась в условиях глобализации экономики. Интересы национального антикризисного регулирования вступили в противоречие с интересами всемирного капитала. Он не заинтересован в угнетании разогретой конъюнктуры, именно эта среда является наиболее питательной для получения сверхприбыли.

Мгновенное перемещение по миру сотен миллиардов долларов крайне осложняет его контроль, а не допускать такое движение означает бороться против рыночных законов, на что любой капитал отвечает мгновенным бегством в более благоприятные зоны. Обойтись без зарубежного кредита крайне сложно, но его использование требует игры по его правилам.

А уже в период кризиса внешние кредиторы заинтересованы в снижении уровня потребления и в соответствующем высвобождении иностранной валюты для её оттока из неблагополучной страны. Но такой отток финансовых средств лишь усугубляет положение в экономике.

Получается так, что, чем сильнее иностранный капитал способствовал предкризисному подъёму, тем сильнее он способствует кризисному спаду.

Таким образом, перед властями терпящей бедствие страны стоит дилемма. То ли "дружить" с международными финансовыми учреждениями (в первую очередь с МВФ) и способствовать беспрепятственному отступлению иностранного капитала.

То ли подумать о защите внутреннего инвестора (в первую очередь вкладчиков банков), чтобы минимизировать последствия кризиса и иметь финансовые средства для выхода из него.

Одной из основных рекомендаций Украине со стороны МВФ было принятие сбалансированного бюджета на этот год. Практически это означает, что общество должно потреблять не больше, чем оно производит. Почему-то эту моральную истину никто не защищал в предкризисный период, когда, напротив, всем советовали брать кредиты и потреблять незаработанное.

Ограничение объёма потребления резко падающим объёмом производства означает столь же резкое падение уровня жизни. Не будь 2009-й год предвыборным, возможно, это обстоятельство не было бы учтено, и рекомендации МВФ были бы приняты.

Но, так или иначе, Верховная Рада приняла бюджет, который не устроил МВФ, отказавшийся предоставлять второй транш своего антикризисного кредита, и который Президент Украины назвал популистским.

Дефицит бюджета равносилен избытку потребления над производством, что не устраивает международные финансовые организации и тех, для кого их рекомендации важнее уровня жизни народа.

Но, как показано выше, дело не только в уровне жизни, но и в создании стимулов для восстановления производства, что невозможно при резком снижении доходов на основе так называемого сбалансированного бюджета.

Трудно сказать, действительно ли предвыборные интересы заставили Верховную Раду подумать об электорате, или возобладали сугубо экономические соображения.

Подозреваю, что правдой является первое, но это как раз тот случай, когда предвыборные интересы совпали с логикой антикризисных мероприятий.

Итак, мы видим одновременное осуществление двух экономических политик: Нацбанк провёл масштабное рефинансирование, повлекшее обвал гривны и вывоз иностранных капиталовложений; Верховная Рада приняла бюджет, не соответствующий установкам МВФ и направленный хоть на какое-то поддержание уровня потребления, что может стать механизмом смягчения кризиса и оживления производства.

Но на сегодняшний день больше финансовых инструментов в руках Нацбанка, и поэтому дефолт фактически объявлен не по внешним, а по внутренним обязательствам.

Весь драматизм ситуации в том, что первое финансовое потрясение вряд ли станет последнем в период данного кризиса. В нынешнем году Украине предстоит погасить более 30 миллиардов долларов внешних долгов, причём менее 10% этой суммы составляют долги государства, а остальное должны вернуть частные структуры.

Совершенно очевидно, что таких сумм нет, и в реальной экономике появиться они не могут. Никому за рубежом не улыбается перспектива объявления Украиной в целом или её коммерческими структурами формального дефолта. Это будет означать огромные убытки для внешних кредиторов.

Для иностранцев лучше всего было бы, чтобы эти долги взяло на себя украинское государство, ведь тогда можно путём кредитов от МВФ и реструктуризации долгов рассчитаться с конкретными ребятами. Поэтому идея передачи прогоревших банков в собственность государства вместе с их долгами не вызывает священного возмущения.

С другой стороны, в Украине всё-таки еще много иностранной валюты, и она продолжает поступать от экспорта, тогда как импорт резко ограничен.

Это означает, что валюту можно вытащить из Украины примерно тем же способом, как в первый раз, с пресловутыми сорока миллиардами гривен рефинансирования. Следовательно, Нацбанк должен будет провести ещё одно масштабное вливание гривны, что повлечёт скупку за её счёт валюты с дальнейшим её вывозом за рубеж.

По-моему, именно поэтому сохраняется нынешний председатель Нацбанка. Такая операция должна быть проведена именно его руками. Его репутацию уже ничто не сможет испортить, и одним грехом больше, одним меньше - не суть важно. К тому же, не факт, что новый руководитель будет столь же уступчивым в этом щекотливом деле.

Основной трудностью для реализации подобного плана является норма принятого госбюджета, согласно которой Нацбанк может осуществлять рефинансирование только по согласованию с правительством.

Но, во-первых, эта норма уже опротестована Президентом Украины в Конституционном суде, и исход обращения может быть любым. А, во-вторых, я не поручусь, что Нацбанк не найдёт способа произвести рефинансирование в обход блокирующей нормы.

А ведь экономике действительно позарез нужны деньги, и получить их можно именно от Нацбанка через систему коммерческих банков.

Конечно, очень хотелось бы, чтобы эти средства действительно пошли на поддержание реальной экономики. Но, согласно нашим традициям, скорее всего будет найден механизм, с помощью которого эти деньги опять попадут на валютный рынок.

На мой взгляд, в прямой связи с интересами экономики следует рассматривать и возможности внешнего заимствования государством в условиях кризиса. Как известно, в СМИ просочилась (точнее, была слита) информация о готовности России предоставить кредит в сумме пять миллиардов долларов.

С точки зрения смягчения кризиса этим деньгам нет цены. Нельзя согласиться с Ющенко и в том, что подобный кредит нечем будет возвращать. Ведь главное - стимулировать спрос в период кризиса, а в период подъёма вполне можно ввести специальный налог на погашение возникшего долга.

Действительной проблемой является то, что полученные из России деньги через несколько дней могут снова оказаться за рубежом и, может быть, даже именно там, откуда они поступили.

В любом случае, без притока денег производство оживить не удастся. Конечно, можно рассчитывать на окончание мирового спада и на появление спроса на украинскую экспортную продукцию, которая и притянет в страну валютные средства.

Но мировой кризис может продлиться ещё многие месяцы, а напряжённость в Украине уже становится весьма опасной.

Из этого следует, что нужно незамедлительно развивать внутренний рынок. Это особенно важно в условиях сокращения экспорта, и, как нередко подчёркивается, у нас есть на что использовать металл: на строительство жилья, дорог, мостов.

Да и "Евро-2012" требует того же. Но чтобы такая переориентация на внутренний рынок произошла, снова-таки нужны деньги, а их опять-таки нет.

Нельзя не упомянуть о сбережениях населения как источнике финансирования развития внутреннего рынка. Например, можно было бы выпустить облигации государственного займа с приличными процентами.

Но мне трудно представить, как после блокирования вкладов в банках и тотального недоверия к финансовой системе люди поверят в подобный инструмент.

Ясно, что простых решений в этой ситуации нет. От кризиса кто-то всё равно должен пострадать, и пока что больше всех пострадали рядовые граждане, которым не возвращают депозиты, которые должны возвращать валютные кредиты в совершенно невыгодных условиях, кому урезали зарплату, кого выбросили на улицу.

Перспектива нового финансового землетрясения из-за необходимости гасить внешние долги ставит вопрос о том, кто пострадает в этом случае.

Гривна в случае дальнейшего оттока валюты неизбежно ещё больше упадёт, что вызовет отказ от платежей по валютным кредитам внутренних должников.

В Мексике во время кризиса 1994-1995 годов среди должников банков возникло течение под лозунгом: "Не плачу, потому что нечем платить!" К каким социальным последствиям это может привести в Украине - это тема отдельного рассмотрения.

Альтернативой является банкротство частных коммерческих структур, задолжавших загранице. Угрозы дефолта по обязательствам государства, по-видимому, почти нет, поскольку сумма его долгов в целом не велика.

Конечно, если зарубежным финансистам удастся превратить частные обязательства в обязательства украинского государства, дефолт по этим обязательствам станет вполне реальным.

Естественно, в случае дефолта по внешним обязательствам пострадают внешние кредиторы, многие из которых пришли в Украину "срубить деньжат по-легкому".

Ясно, что пострадает и политический имидж Украины (по крайней мере, на несколько лет). Представьте, сколько злобы на Украину выльется на страницы зарубежной печати!

Но так ли уж страшен дефолт, как его малюют? Внешние обязательства могут быть реструктурированы и оплачены по окончании кризиса. Во всяком случае, вкладчики банков, которым не возвращают депозитов, повинны в кризисе значительно меньше, чем иностранные спекулянты капиталом.

Возможность такой экономической политики продемонстрировала Россия в 1998 году. Конечно, там ситуация значительно отличалась, но главное в другом: сегодня Россия из крупного должника превратилась в крупного кредитора, и никто ее не попрекает этой старой историей.

Для России дефолт оказался чем-то вроде потери невинности 15-летней девушкой: соседи какое-то время пошушукаются, но через несколько лет никто и не вспомнит! И уж чего нашим финансовым властям не удастся потерять, так это невинности. За её полным отсутствием.